видел ничего. Вода была непрозрачной, цвета сырой нефти.
– Ее зовут Квинни, – сказал Скинк, – и весит она двадцать девять фунтов.
Скинк стал бросать лещей, и окунь пожирал их, приводя мужчин в лихорадочное состояние.
– Так это ваша любимица, – сказал Гарсия.
– Черт, нет, – отозвался Скинк. – Она мой партнер. – Он передал ведро Элу Гарсии. – Попытайся ты, но будь осторожен.
Гарсия ударил леща и бросил его в пруд. Ничего не произошло, даже ряби не появилось.
– Побей по воде руками, – учил его Скинк.
Гарсия попытался произвести некоторый шум и пустить пузыри, но делал это робко.
– Громче, черт возьми! – сказал Скинк. – Вот так. А теперь быстро брось леща.
Не успела маленькая рыбка коснуться воды, она все еще извивалась, эта мелюзга, как чудовище сожрало ее. Шум был непристойный.
– Ты ей понравился, – заметил Скинк. – А ну-ка еще.
Гарсия бросил еще одну рыбку-приманку и понаблюдал, как она исчезает.
– Ты научился этой премудрости у Марлина Перкиса? – спросил он.
Скинк не удостоил его ответа.
– Дай мне ведро, – сказал он. Он скормил большой рыбе остальных подыхающих лещей, кроме одного. Скинк держал его между большим и указательным пальцами и водил им по воде. Это было похоже на серебряный жезл, он чертил им восьмерки по бокам лодки. Из своего глубокого укрытия на дне пруда большая рыба медленно поднималась к поверхности, пока не показался ее черный спинной плавник и не вырвался на бархатную поверхность воды. Когда рыба неподвижно повисла в воде, Гарсия в первый раз смог оценить ее подлинные размеры, а также впечатляющую величину ее челюстей.
Окунь медленно заскользил к лещу, которым Скинк его приманивал: лихорадка сменилась решимостью. Пальцы Скинка разжались и выпустили приманку, которая мгновенно исчезла в белой пасти, но рыба не уплыла прочь, а Скинк не отдернул руку.
К изумлению Гарсии, он взял окуня за нижнюю губу, вытянул из пруда и осторожно положил на колени.
– Тише, тише, мама, – говорил Скинк. В лодке рыба раздувала жабры и судорожно хватала воздух, но не сопротивлялась.
Гарсия подумал, что это был потрясающий экземпляр – около тридцати фунтов радужно переливающихся мускулов.
– Сержант, – сказал Скинк, – поздоровайся с Квинни.
Гарсии не хотелось показаться грубым, но у него не было желания беседовать с рыбой.
– Ну же, – понукал его Скинк.
– Привет, Квинни, – сказал полицейский без особого энтузиазма. Он был очень рад, что его лейтенант не может видеть его за этим занятием.
Скинк держал большой палец одной руки согнутым на нижней губе окуня, а другую руку положил под раздутое бледное брюхо. Он поднял окуня и подержал на плече, как бочонок.
Лицо Скинка было совсем рядом с пастью чудовищного окуня, и Эл Гарсия поймал себя на том, что не может отвести глаз от рыбы, человека и чучела совы.
Будто лаская щенка, Скинк прижался щекой к покрытой чешуей жаберной пластинке Квинни.
– Познакомься с новым боссом, – шепнул он рыбе, – встреть его так же, как старого.
Эл Гарсия не понял, о чем он говорит.
Преподобный Чарльз Уиб прибыл на Озера Ланкеров как раз к тому моменту, когда погибала вторая партия рыбы. Гидролог выглядел пришибленным, но единственное, что он мог сказать – это, что сделать ничего нельзя. Уиб стоял под серым небом рядом с молодым ученым и с берега наблюдал, как на поверхность всплывала из скверной воды одна рыба за другой. Он считал их по мере появления и насчитал семьдесят пять. Уиб повернулся и зашагал назад к типовому городскому дому, который был использован в качестве штаб-квартиры турнира.
– Отмени завтрашний показ озер прессе, – рявкнул он на дьякона Джонсона, который послушно юркнул за свой «Ролодекс».
Уиб спросил гидролога:
– Сколько часов прожила эта партия?
– Восемнадцать, сэр.
– Черт. – Теперь на Озера Ланкеров надо было доставить четыре тысячи молодых окуней, и Чарли Уиб был глубоко озабочен. Потому что теперь он мыслил в другой категории – кратковременной.
– Я могу достать еще две тысячи, – сказал он гидрологу.
– Я бы вам не советовал, – ответил молодой человек. – Вода пока еще не соответствует требованиям.
– Что значит «не соответствует»? Вы хотите сказать, что этой рыбе было бы лучше в сточной канаве?
– Ну, я не стал бы заходить настолько далеко, чтобы утверждать это, – ответил гидролог.
