Страдая от тошноты, проповедник последовал к весам за оператором. Ему показалось, что это не рыжий Руди, а кто-то другой с «Миникам» в руках, кто-то, кого Уиб не узнавал. В этом что-то было, но на фоне бесконечной неразберихи казалось не имеющим значения недоразумением.
Когда Чарли Уиб добрался до подмостков, слепого там не было. Но его ждал другой кошмар. Там были братья Тайл.
– Привет, – сказал Джим Тайл Чарли Уибу. – У меня большая рыба, правда?
– Посмотри, брат, – сказал Эл Гарсия.
Чарли Уиб ощутил во рту вкус желчи.
– Кажется, ты действительно победитель, – сказал он.
«Миникам» была направлена прямо на его лицо – вся Америка смотрела на него. Уибу как-то удалось успокоиться, и он поднял тощего окунька, держа перед камерой. Две девушки в оранжевых бикини выкатили на подмостки гигантский приз, а еще две вытащили огромное картонное факсимиле чека в двести пятьдесят тысяч долларов.
– Все правильно, – сказал Эл Гарсия, таким голосом, что Джим Тайл вздрогнул. – Но где настоящий чек?
– Ах, – ответил Уиб. Как после всего этого он мог сказать по телевидению, что чека нет? Что он и дьякон Джонсон были двумя единственными людьми, знавшими комбинацию к сейфу, а теперь дьякон Джонсон исчез.
Чувствуя замешательство, Джим Тайл спросил:
– Где чек?
– Прошу прощения, – ответил преподобный Уиб, – но я не говорю по-кубински.
– Если нужен перевод, – сказал Эл Гарсия, – то, пожалуйста: где этот дерьмовый чек?
Уиб попытался дать сразу несколько объяснений, но ни одно из них не звучало убедительно и ни одно не могло опровергнуть того факта, что он обещал представить этот чек победителю во время передачи национального телевидения в день турнира. Толпа, особенно другие окунеловы, стали неуправляемыми и требовательными. Как ни были они настроены против братьев Тайл, еще больше их рассердила мысль об обмане рыболовов. Даже мрачные представители компании «Счастливой Железы» присоединились к сваре.
– Сожалею, – сказал наконец Уиб, поднимая кверху руки, – возникла небольшая проблема.
Эл Гарсия и Джим Тайл сердито переглянулись.
– Предоставляю эту честь тебе, – сказал Гарсия.
Джим Тайл вынул свою бляху и достал из кармана пару наручников.
Кустистые, густые, как лес, брови Чарли Уиба, казалось, выцвели.
Среди зрителей усилился гул.
– Выключай, Руди, выключай камеру! – орал режиссер в ухо Р. Дж. Декера, но Декер продолжал снимать.
На безупречном английском Джим Тайл сказал:
– Мистер Уиб, я арестую вас за мошенничество...
– И воровство в крупных масштабах, – ввернул Гарсия. – И еще за многое, о чем я догадываюсь.
– И воровство в крупных масштабах, – повторил Джим Тайл. – Вы имеет право воздержаться от комментариев...
И именно тогда отчаянный крик разорвал мрак. Он шел со стороны воды, это был гортанный животный вой, от которого Гарсия вздрогнул.
Джим Тайл наклонил голову.
Декер уронил свою камеру и побежал к причалу.
Скинк стоял на коленях в мелкой воде. Вокруг него всплывала рыба, в судорогах, брюхом кверху, бороздя стеклянную поверхность резкими зигзагами.
Скинк захватил одного из погибающих окуней и держал в руках, чтобы Декер и остальные могли видеть.
– Они все подыхают, – кричал он.
– Возьмите мою лодку, – предложил Эдди Сперлинг.
– Спасибо, – хрипло отозвался Скинк. Декер и Кетрин влезли в лодку за ним.
– Надеюсь, вы ее найдете, – крикнул Шустрый Эдди, когда лодка тронулась.
Он знал, что никогда не забудет этой великолепной рыбы в клетке. Он не мог перенести мысли о том, что она погибнет в этой скверной воде, но это казалось неизбежным.
Скинк стоял в лодке и уже включал дроссель. Сначала он сбросил соломенную шляпу, потом очки. Казалось, Скинку все равно. Казалось, что он не замечал комаров и жуков, садившихся на его лоб и щеки и запутывавшихся в его бороде, слепленных собственной кровью. В ранних сумерках Скинк правил уверенно, будто узнавал направление сердцем или инстинктом. Лодка неслась, как ракета. Декер видел цифру на спидометре, она уже перешла за шестьдесят, и он сжимал зубы, молясь про себя, чтобы они не налетели на аллигатора или бревно.
Кетрин повернула голову и вцепилась обеими руками в его грудь. Если забыть о пробирающей до костей скорости, это был прекрасный момент.
