Сквозь рев двигателя они слышали крик Скинка.
– Конфронтация, – объявил он, – это сущность природы!
Он тряхнул своей серебряной косицей, и волосы заструились у него по спине.
– Конфронтация – ритм жизни, – продолжал он. – В природе насилие чисто и целесообразно, борьба одних видов с другими – условие их выживания!
«Потрясающе, – подумал Декер, – прямо Марлин Перкинс из РСР».
– Смотри, куда правишь, капитан! – закричал он.
– Все, что я сделал с Деннисом Голтом, – орал Скинк, – это создал условия для естественной конфронтации. Она ничем не отличалась от тысяч других, которые встречаются еженощно и ежедневно, невидимые и незамечаемые. Но я хорошо знал инстинкты Голта, так же хорошо, как и рыбу. Вопрос заключается только в правильно выбранном времени, в соответствии его ритмам природы. Столкнуть два вида в пространстве борьбы. Вот и все, Майами!
Скинк яростно сжимал рулевое колесо обеими руками так, что лодка, казалось, отрывается от плоскости в своем движении.
– Но, черт возьми, – стонал он. – Черт возьми, я не знал ничего о воде!
Декер вырос за его спиной у консоли и осторожно подстраховывал его, упираясь коленом в колесо, на всякий случай.
– Конечно, ты не знал, – орал Декер. Он все время лавировал, резко опуская голову, когда они проносились под новой супермагистралью.
– Мы мчимся сквозь ядовитую пакость, – сказал Скинк, как бы не доверяя себе. – Они построили этот ублюдский курорт на ядовитой воде!
– Знаю, капитан!
– Это моя вина.
– Не говори чепухи!
– Ты не понимаешь! – Скинк повернулся и сказал Кетрин:
– Он не понимает. Вы любите этого человека? Тогда заставьте его понять. Это моя вина.
Закрывая лицо от холодного ветра. Кетрин сказала:
– Я думаю, вы суровы к себе.
Скинк улыбнулся. Его классические зубы теперь были покрыты мертвыми насекомыми, которые застряли в них крошечными точками.
– Вы настоящая дама, – сказал он. – Я бы хотел, чтобы вы бросили своего доктора и вернулись...
Внезапно перед ними появилась еще одна лодка. Она выглядела плоской тенью и, мертвая и неподвижная, как бы висела в темноте, поперек канала. Кто-то в желтом дождевике сидел, сгорбившись, на носу лодки.
Скинк даже не смотрел туда, он разговаривал с Кетрин, которая открыла рот, чтобы закричать. Декер отчаянно вывернул руль налево и потянул дроссель назад. Лодка Шустрого Эдди чуть не взвилась в воздух, столкнувшись с другой и ударив ее в корму, но удар оказался смягченным. Они дважды повернулись вокруг своей оси прежде, чем Декер выключил мотор.
Скинк, которого сильно ударило о руль, поднялся на ноги и тотчас же охватил взором всю картину.
– То самое место, – сказал он.
Другая лодка ударилась в берег. Декер подождал, пока его сердце перестанет прыгать прежде, чем окликнуть личность в желтом макинтоше.
– У вас все в порядке?
– Пошел ты на...
– Лэни?
– Всегда, как мегера! – сказал Скинк. – Он сорвал с себя дешевый шелковый костюм, надетый на него дьяконом Джонсоном для лицедейства.
– Кто эта женщина? – спросила Кетрин.
– Сестра Голта, – ответил Декер.
– Всех вас, мать вашу, – орала Лэни. Она стояла на носу, гневно тыча в них пальцем.
– Итак, где Деннис? – спросил Декер.
– Смени пластинку! – сказал Скинк. Теперь он разделся догола и стоял на коленях, перегнувшись через борт лодки и ненамеренно показывая зад Кетрин и Декеру. Он шлепал ладонью по воде.
– Надеюсь, что твоя рыба подохла, – вопила Лэни на Скинка, – как и все остальные. – Ее голос задрожал. – Как Деннис.
Кетрин спросила:
– Я чего-то не поняла?
Скинк яростно тянул из канала мертвого годовалого окуня и, вытянув, швырнул на берег. Он все шлепал и шлепал, но рыба не поднималась со дна и не приближалась к его руке.
