– Черт, да.
– Тогда, значит, несчастный случай произошел после того, как ты ушел? – сказал Декер.
Скинк фыркнул.
– Он тебя видел? – спросил Декер.
– Нет. Я стоял на коленях среди деревьев и свежевал гремучку. Меня никто не видел.
Он передал Декеру ломоть жареного мяса. Декер дул на него, пока оно не остыло, потом откусил маленький кусочек. Мясо, действительно, было очень вкусным. Он спросил:
– Почему ты обратил внимание на Клинча?
– Потому что он не ловил рыбу.
Декер, глотая мясо, издал странный звук.
– Он не ловил рыбу, – повторил Скинк, – и я подумал, что это чертовски странно. Встать на рассвете, нестись на бешеной скорости к месту лова, а потом шевелить веслом стебли водяных лилий. Я наблюдал, потому что хотел посмотреть, нашел ли он то, что искал.
– И он нашел?
– Не знаю. Я ушел, чтобы положить гремучку на лед.
– Боже! – сказал Декер. Он потянулся к сковороде и осторожно взял еще кусок кролика. Скинк одобрительно кивнул.
Декер спросил:
– И что ты думаешь об этом?
Скинк ответил:
– Я работаю на тебя, верно?
– Если ты готов на это, то да, мне наверняка потребуется помощь.
– Ни хрена.
Сковорода была пуста, Скинк слил неаппетитно выглядевший жир в старую картонку из-под молока.
– Окуни в это утро спали, – сказал он, – и ни разу этот засранец не поднял и не забросил удочку. Ты не находишь это странным?
– Пожалуй, – сказал Декер.
– Господи, тебе надо преподать пару уроков, – пробормотал Скинк. – Такие ребята, как Клинч, любят ловить окуня больше, чем трахаться. Вот в чем дело, Майами. Дай им хорошее озеро с окунями на рассвете, и у них встанет. Вопрос в том, почему Бобби Клинч не ловил на Енотовом болоте в прошлую субботу?
Декеру было нечего сказать.
– Хочешь услышать кое-что еще более странное? – спросил Скинк. – Там недалеко была еще одна лодка. И в ней два парня.
Декер сказал:
– И они тоже не ловили рыбу, так ведь, капитан?
– Ха-ха! – каркнул Скинк. – Ты подумай – эти кроличьи железы ударили тебе в голову.
Кофе Декера остыл, но это было неважно. Он проглотил остатки одним махом.
Скинк оживился, жилы на его шее напряглись. Декер не мог сказать, разозлился он или обрадовался. Используя карманный нож, чтобы выковырять волокна кроличьего мяса из своих прекрасных зубов, Скинк сказал:
– Ну, Майами, не собираешься спросить меня, что это значит?
– Да, этот вопрос стоит в моем списке.
– Сегодня вечером на озере ты услышишь, что я думаю.
– На озере?
– Твое первое причастие, – сказал Скинк и с шумом полез на большую сосну.
Отт Пикни покинул Майами, и это было его медленное отступление из мира журналистики большого города. Он знал, что мог бы оставаться в «Сан» до конца жизни, но у него было ощущение, что он более или менее достиг своей цели. Не написав за последние десять лет практически ничего значительного, он тем не менее расстался с газетой с чувством торжества. Он пережил переход к спокойному образу жизни, наступление профсоюзов, наплыв щенков-'профи', взлет энергичных, «с пылу с жару» менеджеров. Отт наблюдал, как приходят звезды и их прихлебатели, и как та их часть, у кого нет честолюбия, выживает, и остается дольше других на плаву. Он ощущал себя живым доказательством того, что удачливый журналист не обязательно должен быть хитрым или агрессивным по природе, даже в Южной Флориде.
По мнению Отта, в Харни было все то же самое, но темп жизни был медленнее. Почему его несколько задел этот инфернальный скептицизм Р. Дж. Декера, высказанный им по поводу смерти Бобба Клинча? Бешеный рисковый рыболов терпит крушение на своей лодке и тонет – так что из этого? Отта Пикни рассердил тонкий намек Декера на то, что какое-то мрачное варево кипело под самым носом у Отта. Это не округ Дэйд, думал он, и люди здесь не такие, как в округе Дэйд. Мысль об организованном мошенничестве на рыболовецких соревнованиях казалась Отту слишком уж притянутой за уши, но намек на то, что смерть Роберта Клинча – следствие чьей-то грязной игры, был серьезным оскорблением для общины. Отт решил показать Р. Дж. Декеру, что он ошибается.
После похорон Отт отправился в отдел новостей и некоторое время поварился в собственном соку.
