Мы стоим у парапета, и Никки сидит у меня на ботинке, жует шнурки, а я не возражаю.
Я смотрю на звезды.
Не знаю, стоит ли верить этой дурацкой примете – загадывать желание по звездам, и я не слишком хорошо знаю Эндрю, чтобы делиться с ним своими сомнениями.
Вместо этого мы просто болтаем о скорости света, о том, что звезды, которые мы сейчас видим, возможно, зажглись миллион лет назад, и интересно, что с ними будет еще через миллион лет.
Я задаю ему вопрос, который не имеет никакого отношения к звездам.
– Кем бы ты хотел быть, когда вырастешь?
Знаете, что он отвечает?
– Солдатом. Как мой отец.
– Почему ты хочешь быть именно таким, как твой отец?
Видите ли, я-то знаю его отца, знаю, что он поколачивает Эндрю и его мать, кричит на них, но сейчас я не напоминаю ему о таких подробностях.
– Хорошо, тогда я буду таким солдатом, как
Что до меня, то я не могу ответить. Я действительно не знаю.
Поэтому я просто выбираю звезду и, не выдавая своего секрета, мысленно повторяю заклинание: «Звезда, гори, звезда, свети…» Ну, в общем, псе как положено.
Я прошу звезду: «Пожалуйста, сделай так, чтобы Эндрю стал солдатом, а из меня сделай человека, который твердо знает, кем хочет быть».
Я хочу повторить эту ночь. Но не могу. Я ничего не могу повторить, и в этом проблема.
Мы можем мечтать ночь напролет, но не в силах изменить ход событий.
Если бы я мог вернуть ту ночь, я бы попросил звезду о том, чтобы Эндрю никогда не становился солдатом.
И не стал бы тратить время на переживания по поводу того, кем мне стать во взрослой жизни.
Я бы просто попросил дать мне возможность стать взрослым.
Глава тридцать шестая
Эндрю
Эндрю опускает руку в ледяную воду. Он пытается воспринимать качку и плеск воды как раздражающие факторы, а не как колыбельную.
Он пытается заставить себя не спать. Закуривает. Почти следом за только что потушенной сигаретой.
Когда он видит, что Стиб начинает клевать носом, он жестко наступает ему на ногу.
– Если мы заснем, нас унесет в открытое море.
– А, да. Ты прав.
Стиб выпрямляется, трет глаза. Зевает.
Эндрю вдруг ловит себя на мысли, что, возможно, это его тактическая ошибка. Пусть бы Стиб заснул, а он попытался бы сам догрести до берега.
Но уже слишком поздно.
– Хорошо, – говорит Стиб. – Давай я расскажу тебе одну историю. Давным-давно жил мальчик по имени Уолтер и девочка, которую звали Мэри Энн.
– Нет. Только не это. Расскажи мне лучше про
– Ты же не хотел услышать об этом от меня.
– Ну, ты просто расскажи.
– Если ты хотел ее послушать, почему не попросил тогда, в госпитале?
Эндрю чувствует, как ему начинает изменять терпение.
– Может, тогда я не хотел, – кричит он, – а теперь хочу, и я ждал сорок лет, чтобы послушать эту историю.
– Хорошо. – Стиб берется за весла, видит вдалеке огни пирса и выпрямляет лодку, направляя ее в фарватер. – Хорошо. Итак, мы в пещере. И кто-то плюхается на меня, от чего я разворачиваюсь и падаю. Я отстал от вас. И тут я слышу, что пуля досталась Джею. Только тогда я еще не знал, что это Джей. Я решил, что это ты. И для меня это было потрясением.
– Неужели моя смерть была для тебя страшнее, чем смерть Джея?
– Да, именно так. Эндрю, я был знаком с Джеем всего несколько недель. Я хочу сказать, что воспринял его смерть тяжело, но…
– Нет, ты врешь. Ты не расстроился по поводу его смерти. Как и с Бобби. Вы все говорили, что Бобби повезло, он быстро отмучился.
Стиб оставляет весла и, соскальзывая на дно лодки, опирается о скамейку. Он ерошит пальцами полосы и запрокидывает голову, устремляя взгляд в небо.
– Я реагировал так, потому что мне казалось, ты ждешь от меня именно такой реакции.
– Откуда ты знал, чего я хочу? Да у меня сердце разрывалось от боли, когда погибли Бобби и Джей. А тебе не пришло в голову выразить немного сочувствия?
Стиб пристально вглядывается в Эндрю, пытаясь разглядеть выражение его лица. При таком свете Стиб выглядит старше. Гораздо старше.
– Что ж, возможно, я недооценил тебя, Эндрю.
– Продолжай свой рассказ. Ты был расстроен из-за гибели Джея, хотя он умер не девственником.
– Нет, нет, ты все путаешь. Я подумал, что это ты. И Джей, конечно же, не был девственником.
– Я знаю, сам сказал об этом.
– Нет, я имею в виду ту ночь, когда мы все целились этим… ну, опытом. Джей не был девственником, как и я.
– Постой-ка… – Эндрю подается вперед, как будто в такой позе ему проще контролировать себя. – Мы все были девственниками.
– Нет, Джей не был, и я не был.
– Откуда ты знаешь про Джея?
– Он сам мне сказал.
– Когда это ты так сблизился с Джеем, что он рассказывал тебе то, что не рассказывал мне?
– Слушай, не злись на меня, Эндрю. Я не просил его откровенничать. Он сам так захотел.
У Эндрю слегка кружится голова. «Это от голода», – думает он. По крайней мере, это единственная причина, на которой он заставляет себя сосредоточиться.
– Ты же говорил, что у тебя никогда не было женщины.
– Я этого не говорил, Эндрю. Ты сказал это и сам этому поверил.
– Но ты сам мне это сказал, когда мы познакомились.
– Конечно, Эндрю, мне ведь тогда было четырнадцать лет.
– Но другого ты мне не говорил.
В воцарившейся тишине особенно чувствуется, как усиливается волна. Господи, как же ему хочется оказаться сейчас на суше.
– Я не мог рассказать тебе про нас с Мэри Энн. Это была очень серьезная тема.
Эндрю крепко зажмуривается, ему во что бы то ни стало нужно довести до конца этот разговор, пережить его. Он не будет думать, не будет чувствовать. И не позволит себе поверить в то, что это правда. Он не станет переписывать историю своей жизни.
– Она была твоей девушкой. И ваши отношения меня не волновали.
– Но стали волновать, когда ты сам влюбился в нее. С этого момента ты стал вести себя так, будто наши отношения тебя касаются.
– Я удивлен тем, что она ничего мне не сказала до свадьбы.
– Она решила, что я тебе рассказал, поскольку мы все друг другу доверяли. Но ведь это не так, правда, Эндрю? Мы многое утаивали друг от друга. Разве нет?
Эндрю трет глаза, словно темнота защитит его. Но в то же время хочет продолжения разговора.
– Продолжай. Ты подумал, что я погиб.
– Да, меня охватила паника, и я бежал. Я убегал, когда меня накрыла взрывная волна. Я бежал от тебя мертвого. Я думал, что ты мертв. Бежал от Бобби, которого убили еще раньше. Бежал от мертвых японских
