Удивительно, но Бизон тоже пришел. По-прежнему самоуверенный, с синим подбородком, похожий на телохранителя. Он закатал рукава пиджака, демонстрируя мощные предплечья, и положил руки на стол. Снова развлекал гостей своими рассказами: о переделке, в которую угодил, об акциях несуществующего гольф-клуба. Истории следовали одна за другой, но выражение лица у него было не таким, как прежде: напору поубавилось, и улыбка была не столь победительной. Мне показалось, что он исполняет обязанность придворного шута. Притворилась, что слушаю – курила и задумчиво кивала, но на самом деле наблюдала за Фуйюки, старалась придумать, как обратить на себя его внимание.
– Они продали почти все акции, – сказал Бизон, качая головой. – Представьте только. Когда Боб Хоуп услышал, что японский клуб создан от его имени, то чуть не совершил убийство.
– Простите, – сказала я, потушила сигарету и обошла стул. – Вернусь через несколько минут.
Туалеты находились рядом с вестибюлем. Нужно было обойти кресло Фуйюки, чтобы туда попасть. Я огладила платье, распрямила плечи и пошла. Дрожала, но усилием воли заставила себя идти медленно, сексуально, при этом лицо мое горело, а ноги ослабели. Даже музыка и разговор не заглушили шуршание нейлона на моих бедрах. Маленькая голова Фуйюки была всего в нескольких футах от меня. Я приблизилась и задела бедром спинку инвалидного кресла. Он вздрогнул.
– Прошу прощения. – Я положила руки на кресло. – Извините.
Он вывернул старческую шею, чтобы взглянуть на меня. Я его успокоила, прижала пальцы к его плечам и снова нарочно задела кресло ногой. Раздался треск статического электричества, старика обдало теплой телесной волной.
– Еще раз извините, – повторила я и подвинула кресло на прежнее место. – Этого больше не повторится.
Телохранители уставились на меня. И в этот момент я увидела в баре Джейсона. Он застыл на месте с бокалом шампанского у рта. Ждать я не стала. Оправила платье и пошла в дамскую комнату, заперлась там. Дрожа, уставилась в зеркало, на свое раскрасневшееся лицо. Просто невероятно. Я превращаюсь в вампира. Разве я похожа на себя прежнюю, приехавшую в Токио два месяца назад?
– Послушай моего совета, не ходи, – сказала Строберри. – Фуйюки приглашает тебя в свой дом, но Строберри считает – это плохая идея.
При появлении банды она накрыла стол и, своенравно пожав плечами, удалилась к себе, где и пробыла весь вечер. Пила шампанское и наблюдала за нами подозрительными узкими глазами. Когда клуб опустел, кресла перевернули на столы, и между ними пошел человек с полировальным устройством. Строберри страшно напилась. Из-под макияжа Мэрилин проглядывала ее собственная кожа, красная на шее, вокруг линии волос и ноздрей.
– Ты не понимаешь. – Она ткнула в воздух мундштуком. – Ты не похожа на японских девушек. Японские девушки понимают таких людей, как господин Фуйюки.
– А русские? Они тоже пойдут.
– Русские! – Она возмущенно фыркнула и откинула со лба белокурый локон. – Русские!
– Они понимают не больше меня.
– Хорошо.
Она упреждающе подняла руку. Осушила бокал, выпрямилась на стуле и, желая успокоиться, похлопала себя по губам и волосам.
– Хорошо.
Подалась вперед и указала на меня мундштуком. Напившись, она показывала зубы и десны. Забавно: сделала себе столько пластических операций, а зубы не тронула, один или два зуба у нее были черными.
– Иди к Фуйюки, но будь осторожна. Хорошо? Я бы не стала есть в его доме.
– Что вы не стали бы есть?
– Мясо.
У меня на шее поднялись волоски.
– Что вы имеете в виду? – спросила я.
– Слишком много слухов.
– Каких?
Строберри, пожав плечами, рассеянно смотрела в окно. Внизу ждали автомобили Фуйюки. Большинство девушек оделись и взяли сумочки. За окном подул сильный ветер. Видно было, что он вывел из строя несколько электролиний. Часть города погрузилась во тьму.
– Что вы имеете в виду? – повторила я. – Какие слухи? Какое мясо?
– Ничего! – Строберри махнула рукой, давая понять, что разговор закончен, встречаться со мной глазами не пожелала. – Это шутка.
И притворно рассмеялась. Заметила, что сигарета погасла. Вставила в мундштук новую.
– Закончим на этом. Дискуссия закончена. Закончена.
Я смотрела на нее, в голове беспорядочно мельтешили мысли.
– Идешь к Фуйюки? – прошептал он.
Он успел переодеться: смокинг официанта сменился серой футболкой с выгоревшим слоганом «Гоа транс». На шее висела сумка. Он был готов идти домой.
