Крисси кладет на тарелку еще одного лангустина.
— Они восхитительны! Боюсь только, от меня будет вонять чесноком.
— Будем вместе вонять, — замечаю я и тут же жалею об этом. — Так болезнь Мэри попадает в сферу твоих интересов?
Крисси вскрывает лангустина и облизывает пальцы.
— Прости, — говорит она и смотрит на меня поверх огромных очков — слишком огромных для ее лица. — Я внимательно изучила медицинскую карту Мэри, но не нашла никаких следов какой-либо патологии.
— Э-э… мульти… что-то там… Ведь результаты МРТ показали, что у нее прогрессирующая деменция.
И мы хором, нараспев произносим:
— Но нет никаких результатов МРТ.
— Может, ты имеешь в виду мультиинфарктную деменцию? — Крисси вонзает вилку в горку из колец кальмара под каплями огненного перечного соуса, от которого во рту происходит извержение вулкана. — Обожаю тайскую еду, а ты?
— О да! — Если бы у меня не горели губы, я бы наклонился через стол и поцеловал ее. — Да — на оба твоих вопроса. Еда чудесная, а деменция мультиинфарктная. Именно так. Этим Карлайл объяснил, что Мэри надо госпитализировать.
Крисси куда больше интересует халявное угощение, чем мои загадки.
— Тебе не кажется странным, что он оплачивает лечение Мэри? Ведь «Лонс» — очень дорогая клиника.
Я пожимаю плечами. Крисси ведь не знает об отношениях Джулии и Дэвида.
— Да, верно, и все же дело обстоит именно так.
— Но счета оплачивает не Дэвид Карлайл, насколько я понимаю? В счетах нет его имени. (Я уже знаю об этом от Надин.) Кроме того, нет никаких оснований лечить ее от мультиинфарктной деменции. Во-первых, Мэри Маршалл ничем не больна, а во-вторых, не имеет смысла делать это в «Лонсе», потому что, как всем известно, это психиатрическая лечебница. Может, стоит еще разок сделать МРТ? И выслушать мнение другого врача?
Тут она, конечно, права. По пальцам течет чесночный соус. Я беру салфетку.
— И опять все сначала.
— Лучше оближи, — советует Крисси, глаза за толстыми стеклами похожи на больших моллюсков.
Лодка воняет. Дизельное топливо, речной ил и вчерашние спагетти под соусом болоньезе из микроволновки создают неповторимый аромат, как раз под стать моему настроению. Спустил деньги на дорогущий обед, но Крисси до сих пор так и не отдала папку.
— Ничего особенного, конечно. — Я холостяк, и она должна понимать, что холостяцкие берлоги обычно не напоминают фотографии из журнала по интерьерам. — Но я здесь живу.
— Поразительно, — замечает она. — Видел бы ты мою квартиру! Четыре прямых стены, а внутри четырех прямых стен еще четыре… в общем, ты понял. Тут так…
— Гнусно?
— Романтично.
Нужно помнить об осторожности, как советовала Надин. Держать ушки на макушке. Смотреть в оба.
— Хочешь чаю?
Джулия бы не отказалась.
— Пожалуй, но я надолго не останусь. Можешь просмотреть папку, пока я пью чай, но потом мне надо идти. — У нее такой тон, будто я напроказивший первоклашка, которому добрая тетя разрешила залезть в вазу с конфетами. Но только всего две штучки, имей в виду!
Встряхиваю чайник. Воды хватит. Пытаюсь разжечь плиту.
— Прости. Газа нет. Хочешь сока?
Но потянуть время не удается.
— Да нет, не надо. Быстренько посмотри что хотел, и я пойду.
Ясно, нервничает из-за того, что разрешила заглянуть в папку постороннему человеку.
— Может, оставишь ее мне? Я бы утром завез в больницу. Мне можно доверять, я же адвокат. — Улыбаюсь в надежде, что Крисси поймет шутку, но она лишь хмурится.
— Я подожду. — Она садится на единственный стул рядом со складным столом и достает мобильник.
Пока гостья занята, я пристраиваюсь на кушетку и открываю медицинскую карту Мэри Маршалл. Интересно, как разобраться в этой абракадабре? За обедом я все-таки выдул всю бутылку вина, и, хотя по части выпивки я давно профессионал, в голове гуляет легкий туман. Что совершенно не мешает мне придумать, как заполучить содержимое папки в личное пользование. Обычная бумажная папка. На моей лодке такого добра завались, вечно таскаю с работы всякую бумажную ерунду. У адвокатов, как известно, ненормированный график.
— Сейчас вернусь, — говорю я и поясняю: — Зов природы.
Крисси уткнулась в телефон и не видит, что я прихватываю папку в крохотную уборную, вместе с бумагами по делу мистера А. Барретта (уверен, он его проиграет). Быстро меняю начинку папок и документы Мэри прячу на полке, прикрыв полотенцем. Возвращаюсь в каюту.
— Знаешь, мне бы хотелось подышать свежим воздухом. Может, посидишь со мной на палубе, пока я буду читать? — Держу папку так, чтобы Крисси видела надпись.
— Отлично! Полюбуюсь на красоты.
Крисси повязывает шарф, и я веду ее наружу. Вскарабкавшись на скользкую палубу, я нелепо взмахиваю руками и медленно валюсь за борт. Последнее, что я вижу, — раззявленный в крике рот Крисси. Меня окружает темная вода, и я зажмуриваюсь, вопреки совету Надин.
Мэри
Открыв глаза, я прямо перед собой увидела лицо Дэвида. Он приглашал меня на танец. Наслаждение. И возбуждение. Он был запретным плодом, и танец — все, на что я могу рассчитывать.
— А где Джонатан? — спросила я.
За те секунды, что я стояла закрыв глаза, вся моя жизнь словно переменилась. С губ моих срывается нервный смех. Мы с Дэвидом наедине. Его тело огромно, нависает надо мной, искажено, точно в «комнате смеха». Виной тому таблетки, но мне до этого дела нет.
— Решил вернуться в шатер, — ответил Дэвид. Или мне только показалось, что ответил.
— Умеешь танцевать квикстеп? — Одни предметы я видела отчетливо, другие точно обмакнули в расплавленную карамель. И удивительное ощущение, будто в теле не осталось костей. — Это ты их забрал?
— Что? — нахмурился Дэвид.
— Мои кости.
Глупые слова эхом множатся в длинном коридоре, который протянется через всю мою жизнь. Дэвид обнимает меня, и мы танцуем. Без музыки.
— Меня тошнит.
— Ты перепила, — прошептал Дэвид, но передал мне фляжку.
Я хотела пожурить его, что он плохо за мной присматривал, но слова куда-то подевались. Я неслась на карусели, и мир несся мимо все быстрее и быстрее. А рядом, набирая ход, мчался Дэвид. Я люблю его, стучало в голове, я люблю его.
— Знаешь, что тебе нужно сделать? — Темные глаза Дэвида налились непонятной тяжестью. —
