фотографиями лошадей. Лошади были разной масти, большие и маленькие. Да ещё на полке возле дивана красовалась целая коллекция разных лошадок: стеклянных, глиняных, гипсовых, латунных. Была даже одна японская лошадка из бумаги. Были лошади бегущие, прыгающие, танцующие, были могучие тяжеловозы, серые в яблоках, были стройные вороные скакуны и цирковые лошади в разукрашенной сбруе, были маленькие пони и крестьянские сивки, запряжённые в телеги. И каждой Катенька дала имя.
Одного только ей не хватало: собственной настоящей лошадки.
— Ну, Катенька, подумай сама, — убеждал её Якоб, — где же нам дома держать лошадь? Комната не конюшня, лошадь просто у нас не поместится.
Катенька всё сама понимала, но что делать, если ей так этого хотелось?
На день рождения ей в этом году, как и в прошлом, и в позапрошлом, опять подарили маленьких лошадок. Не живых, конечно, игрушечных. Даже осёл Хвостик сам вылепил лошадку из пластилина. А для осла это совсем не простое дело. Ведь у него нет пальцев, только копыта, а копытами лепить трудно. Он старался сделать, чтобы лошадь как будто ржала. Но получилось что-то похожее на яичницу, когда она растекается по сковородке. Он принёс Катеньке этот подарок и сказал:
— Поздравляю с днём рождения! Эту лошадку я сам для тебя слепил.
— Спасибо, Хвостик. Большое, большое спасибо, — сказала Катенька. И вдруг разрыдалась.
Ослик растерялся.
— Не плачь, Катенька. Я знаю, у меня не совсем получилось. Просто когда я её уже сделал, солнце стало сильно припекать и пластилин немного потёк. Ай-яй! Ай-яй!
— Да нет, Хвостик, получилось красиво. Я не из-за того плачу. Просто мне так хочется… так хочется настоящую лошадь!
И слёзы у неё полились в три ручья.
Все ужасно расстроились. И как её утешать, никто не знал.
Но день рождения всё-таки удался на славу, хотя глаза у Катеньки весь день были немного заплаканные. На угощение был пирог, потом допоздна играли в жмурки и ещё устроили лотерею, настоящую, там можно было выиграть воздушный шарик и точилку для карандашей. И ещё ходили с цветными фонариками вокруг дома.
Спать легли уже совсем поздно.
Принц Понарошку долго не мог заснуть.
— Всё думаю про Катеньку, — сказал он Маленькому Орлиному Перу. — Так её жалко!
— Не говори. Представляешь — плакать в собственный день рождения! Ужас!
— Ей надо помочь, — сказал Принц Понарошку.
— Да, было бы здорово. Но как?
— Мы достанем ей лошадь.
Маленькое Орлиное Перо так и сел на кровати:
— Лошадь?
— Тс-с! — одёрнул его Принц Понарошку. — Забыл, что все уже спят? Да, надо найти для неё лошадь. Настоящую лошадь.
— А как?
— Если б я знал, — вздохнул Понарошку. Маленькое Орлиное Перо призадумался.
— Может, купить в магазине? — сказал он.
— Ерунда, — вмешался в разговор Панадель. Он, оказывается, тоже ещё не спал. — Лошадь надо просто украсть.
— Украсть?
— Конечно. Вы что, никогда не слыхали, как это делается? Идут к конокраду и говорят ему: дорогой конокрад, так, мол, и так, укради для нас, пожалуйста, лошадь. И — айн, цвай, драй — лошадка уже у тебя, а ты ничего не видел, ничего не знаешь. Проще простого.
— Не думаю, что Катеньке понравится краденая лошадь.
— А зачем ей говорить, что она краденая? — возразил Панадель. — Мало ли, откуда она у нас? Может, с неба упала. Найдём, что сказать.
— Нет, краденая лошадь, да ещё враньё… Катеньке это вряд ли понравится. И мне тоже не нравится, — сказал Принц Понарошку.
Бродяга обиделся.
— Я люблю действовать решительно. Раз-два и готово. А не хотите, как хотите. Считаем вопрос закрытым.
— Какой вопрос? — не понял Маленькое Орлиное Перо.
— Ну, есть такое выражение, — проворчал Бродяга. Отвернулся и тотчас захрапел.
А двое друзей всё продолжали думать, где бы им раздобыть лошадь.
И вдруг Принц Понарошку придумал:
— А что, если поймать для Катеньки дикую лошадь?
— Дикую?
У Маленького Орлиного Пера перехватило дух. Конечно же, дикую лошадь! Проще простого! Как он первый не догадался!
— Завтра же с утра отправимся в лес и будем ловить. А?.. Ты что молчишь, Маленькое Орлиное Перо?
— Я?.. Ох… Я думаю, как обрадуется Катенька!
— По-моему, тоже, — сказал Принц Понарошку и, довольный, закрыл глаза.
Он сразу заснул, и ему приснилось, будто он поймал целый табун диких лошадей и всех подарил Катеньке. И Катенька была счастлива. Она во сне даже обняла его и назвала своим лучшим другом. А потом они целый день сидели на лугу, держась за руки, и смотрели, как весело резвятся вокруг дикие лошадки.
Зато Маленькое Орлиное Перо долго не мог заснуть. Он всё переживал.
«Дикая лошадь, такая простая мысль! Почему я сам до неё не додумался? Почему мне всё приходит в голову только после других? А то бы все говорили: «Дикая лошадь, надо же! Как это Маленькое Орлиное Перо догадался? Он всегда что-нибудь такое придумает».
Но ещё его мучила другая мысль:
«А как она вообще выглядит, эта дикая лошадь? Может, у неё изо рта пышет пламя? И сколько у неё, между прочим, голов? И как она отнесётся к тому, что мы её станем ловить?»
Утром Якоб Борг ушёл в школу, а Принц Понарошку и Маленькое Орлиное Перо сказали Катеньке:
— Знаешь, Катенька, что мы решили? Поймать для тебя дикую лошадь.
— Дикую лошадь? Для меня?
— Да. Мы вчера вечером это придумали, — небрежно добавил Маленькое Орлиное Перо.
Катенька не находила слов от счастья. Только и сумела проговорить:
— Ох!
— Но понимаешь, в чём трудность, — смущённо пробормотал Принц Понарошку, — мы не знаем, как эта дикая лошадь выглядит.
— Мы и простой лошади никогда не видели, а дикой тем более, — объяснил Маленькое Орлиное Перо.
— Это ничего, — сказала Катенька. — Я могу вам подробно её описать. У неё, знаете, такая чудесная голова с двумя чудес-ными-пречудесными глазами. Шёрстка тоже чудесная такая, мягкая. А хвост… Ну, я не знаю, хвост вообще просто чудо. Что ещё? Четыре ноги, чудесных четыре ноги. Вот.
И она для образца вручила им маленькую дикую лошадь из жёлтого стекла. И ещё дала красную шерстяную уздечку, которую сама связала.
Вот Принц Понарошку и Маленькое Орлиное Перо отправились на поиски дикой лошади. Всё утро они бродили по Блабер-ской роще, но не нашли даже лошадиных следов. Змеи им встречались и лягушки тоже, видели они ящериц, одного крота и даже косулю.
Каждое встреченное животное они внимательно осматривали со всех сторон — никто не был похож на фигурку из жёлтого стекла.
