– Если ты не перестанешь кормить их, Чарли, – сказал Линг, – то они так и будут тереться около твоего заведения.
– Занимайся лучше своими делами.
Несколько клиентов ели за стойкой. Они не обратили никакого внимания на инцидент. Линг нагнулся к хозяину и спросил:
– А задняя комната у тебя свободна?
Чарли кивнул и повернулся к ним спиной. Линг провел Дона через дверь-вертушку, и они оказались в небольшом узеньком кабинете. Дон сел и взял меню, прикидывая, что подешевле. Линг забрал у него меню.
– Позвольте мне угостить вас. Чарли – исключительно хороший повар.
– Но…
– Считайте себя моим гостем. Не спорьте. Я настаиваю.
В этот момент появился Чарли, причем вошел он совершенно бесшумно, приоткрыв полог занавески. Он обменялся с Лингом замечаниями на каком-то непонятном наречии, вышел и очень быстро вернулся с горячими хрустящими яичными трубочками. Аромат их был превосходен, и желудок Дона сам сделал выбор.
Яичные трубочки были великолепны, а за ними последовало блюдо, которое Дон не смог даже определить. Это, конечно, была китайская кухня, но не совсем традиционная. Дону показалось, что он чувствует в этом блюде вкус тех овощей, которые он ел на Венере еще ребенком, но он не был уверен. Словом, это было как раз то, что нужно: он ощутил приятную сытость и перестал о чем-либо беспокоиться.
За едой он незаметно начал рассказывать Лингу о себе, причем наиболее подробно остановился на событиях последнего времени, в результате которых он очутился на Венере. С этим человеком было легко разговаривать. К тому же сидеть в качестве гостя и молчать казалось Дону неприличным, поэтому он и разговорился. Наконец Линг откинулся на спинку стула и вытер рот.
– Да, вам крепко досталось, Дон. А что вы теперь намерены делать?
Дон невесело усмехнулся.
– Хотел бы я знать. Хорошо бы найти какую-нибудь работу и жилье. Мне нужно будет сэкономить достаточную сумму или занять ее, чтобы оплатить радиограмму своим родителям. Они, должно быть, очень беспокоятся обо мне.
– Разве у вас не было с собой денег?
– Конечно, были. Но это деньги Федерации. Здесь их не берут.
– А дядюшка Том не захотел обменять их? Он довольно жестокосердный человек, несмотря на все свои очаровательные улыбки. В глубине души он остался ростовщиком.
– Дядюшка Том? Так этот банкир – ваш дядя?
– Нет, я бы не сказал. Просто все его так называют. Когда-то он основал здесь нечто вроде ломбарда. Первые изыскатели приходили к нему и закладывали свои счетчики Гейгера. Он буквально грабил их. Очень скоро он завладел половиной приисков и заделался банкиром. Но мы по старой памяти все еще называем его дядюшкой Томом.
Дону показалось странным, что Линг слишком настойчиво отрицал какое-либо свое отношение к банкиру, но он не обратил на это особого внимания. А Линг продолжал:
– Вы знаете, Дон, ведь банк – не единственное место, где вы могли бы обменять свои деньги.
– Что вы имеете в виду?
Линг водил пальцем по столу, рисуя универсальный денежный знак.
– Конечно, в банке это можно сделать законно, но разве вас беспокоит это обстоятельство?
– Ну как сказать…
– Я не хочу утверждать, что место, которое я имею в виду, такое уж подозрительное. И вообще, на закон можно смотреть по-разному. Они ведь не спрашивали вас, когда утверждали этот закон? В конце концов, это ведь ваши деньги? Не так ли?
– Полагаю, что так.
– Это ваши деньги, и вы можете делать с ними все, что захотите. Но это – строго между нами. Надеюсь, вы понимаете?
Дон ничего не ответил, и Линг продолжал:
– Сейчас, рассуждая чисто теоретически, какая при вас сумма?
– Около пяти сотен кредитов.
– Покажите.
Дон замешкался. Тогда Линг резко сказал:
– Давайте, давайте. Неужели вы не доверяете мне? В конце концов, это ведь просто бумага.
Дон достал деньги. Линг взглянул на них, затем достал свой бумажник и начал отсчитывать банкноты.
– Некоторые из ваших крупных банкнот будет трудно реализовать, – сказал он.
– Если я дам вам, скажем, пятнадцать процентов?
Деньги, которые он вынул, выглядели так же, как деньги Дона, с одной лишь разницей: на них была надпечатка «Республика Венера».
Дон быстро сосчитал в уме. Пятнадцать процентов от того, что у него было, составят семьдесят пять кредитов. Это не даст ему и половины нужной суммы.
Он забрал свои деньги и стал засовывать их в бумажник.
– В чем дело?
– Меня это не устраивает. Я сказал вам, что мне нужно сто восемьдесят семь кредитов и пятьдесят центов, чтобы заплатить за радиограмму.
– Тогда я дам вам двадцать процентов. Я иду вам навстречу, потому что вижу перед собой молодого человека, попавшего в затруднительное положение.
– Двадцать процентов… Около ста кредитов? Нет.
– Будьте же разумны. Я не смогу реализовать их с выгодой; я даже могу потерпеть убыток. Деньги, вложенные в дело, приносят сейчас примерно восемь процентов, в зависимости от того, как пойдут дела. А ваши деньги придется пока припрятать; значит, я буду терять на них восемь процентов ежегодно. Если война продлится долго, получится чистый убыток. Чего же вы хотите?
Эта финансовая теория была выше понимания Дона; он просто знал, что любая сумма, которая будет ниже стоимости радиограммы на Марс, ему не нужна. Он помотал головой. Линг пожал плечами и собрал деньги.
– Как угодно. Послушайте, а у вас довольно красивое кольцо.
– Рад, что оно вам понравилось.
– Так сколько, вы сказали, вам нужно?
Дон снова назвал сумму.
– Вы понимаете, я просто обязан сообщить родителям, где я. Самому мне вообще не нужны деньги. Я могу работать.
– Вы не возражаете, если я взгляну на кольцо поближе?
Дону не очень хотелось давать кольцо ему в руки, но при данных обстоятельствах отказ был бы неприличен. Линг надел кольцо себе на палец, но оно было великовато для него.
– О, как раз мой размер! И на нем выгравирована буква «аш», а это как раз один из моих инициалов.
– Да?
– Мое второе имя – Генри. Честное слово, Дон, я просто хочу помочь вам. Итак, я даю двадцать процентов и добавляю до нужной суммы за это кольцо. Идет?
Дону трудно было объяснить даже себе, почему он отказался. Линг перестал ему нравиться. Он уже жалел, что согласился пойти с ним обедать.
– Это фамильная реликвия, – сказал он. – Оно не продается.
– Вот как? В вашем положении нельзя быть сентиментальным. Это кольцо стоит здесь дороже, чем на Земле, но я предлагаю за него еще больше. Не глупите.
