Но так будет не всегда, утешила она себя. Она узнает, что ему приятно. Она узнает, как управлять им, как повергнуть его в неистовое безрассудство, которое он зажег в ней.
Дрожь охватила ее, когда она попыталась вообразить себя свободно исследующей тело Джеймса, подобно тому, как он это делал с ней. Она пока не могла сделать этого. Неодолимое желание расплакаться охватило ее, но Мэгги справилась с собой. Она должна учиться. Их любовная связь скоро оборвется, если Джеймс будет постоянно отдавать, а она – только брать. Их любовная связь должна предполагать и то и другое с обеих сторон, подобно их служебным отношениям. Там оба они были существенными компонентами. Оба что-то вносили в их отношения, так же как оба приобретали от общения. Она должна перенести как образец их отношения на работе на их возникшую любовную жизнь.
У нее опустились плечи. Трудность проблемы поразила ее. Но она должна попробовать сделать что- нибудь. Все сделать. Бездействовать – значит обречь их отношения на неудачу.
Ты не должна немедленно стать знатоком в искусстве любви, ободрила она себя. Ты просто должна начать. И ты начнешь с украшений. Ты будешь носить ожерелье, которое он тебе подарил, решила она. Претворяя свое решение в действие, она откинула стеганое одеяло и устремилась через холодную комнату к своему чемодану. Холод заставил ее поскорее одеться, и, быстро умывшись, она собралась с духом и пошла на поиски Джеймса.
Здравый смысл говорил ей, что он, несомненно, был в гостиной, единственной, кроме ванной, теплой комнате в гостинице.
Мэгги медленно прошла через пустынный вестибюль, осторожно обошла пару лыж и туристическую сумку, брошенную кем-то на ужасный деревянный пол. Дверь в гостиную была приоткрыта, и она потихоньку заглянула туда. Ее глаза скользнули по шумной группе студентов колледжа, сидевших за столом около раскаленной докрасна печки, и остановилась на широкой спине Джеймса Монтгомери.
Сердце замерло, когда она вспомнила эти плечи, не скрытые под толстым свитером, надетым на него сейчас. Дрожь пробежала по ее пальцам при мысли об этих крепких мускулах, ходящих волнами под кожей. Она заметила, как он нетерпеливо поправил волосы. Мэгги, как бы со стороны почувствовала шелковистость его прядей.
Она облизнула губы, которые мгновенно снова пересохли, и попыталась изгнать из своей памяти события сегодняшнего утра. Она чувствовала себя как застенчивый нерешительный подросток. Все, чего она хотела, это спрятаться.
«Ты не можешь, – отчитала она себя. – Ты должна посмотреть ему в лицо, и чем дольше ты откладываешь, тем труднее будет это сделать. Поди и взгляни». Зная, что она была права, Мэгги глубоко вздохнула, провела увлажнившейся ладонью по вельветовым брюкам и вошла в комнату.
Она больше не замечала студентов колледжа. Все ее внимание сосредоточилось на Джеймсе, и все ее усилия были направлены на то, чтобы казаться владеющей собой, как если бы меньше часа тому назад не произошло самое бурное событие в ее жизни. Одно было определенно, отметила она в унынии. Она могла бы и не измениться, но казалось, с Джеймсом так оно и было.
– Мэгги, – приветливый голос Джеймса достиг ее слуха. – Доброе утро. – Он спокойно поцеловал ее в губы. – И это действительно доброе утро. Ты же видишь, – глаза его светились.
– Х-мм, – смутилась она при его косвенном намеке на случившееся. – Спасибо за розу и ожерелье, – выпалила она.
Он протянул руку и поднял с ее серого свитера эмалевый голубой цветок. Мэгги задрожала, когда его пальцы слегка задели ее.
– Цветок превосходен, – рассеянно сказала она.
– Это незабудка. – Он рассматривал ее из-под полузакрытых век, и ее мысли вихрем пронеслись перед его пристальным взглядом. Незабудка? Что это значит? Если действительно это что-нибудь значит. Господи, если бы только она знала правила игры. Были ли его подарки принятым жестом или нет? Только два факта были очевидными среди путаницы других. Во-первых, Джеймс пощадил ее, затянув паузу, и, во-вторых, ей не хотелось говорить на личные темы сейчас.
Глаза ее загорелись при виде бумаг, которые он изучал, и она попыталась говорить о нейтральном: о работе.
– Ты изучаешь то, что сделал вчера? – Она опустилась на шаткий деревянный стул.
К ее облегчению, Джеймс поддержал ее в стремлении изменить тему.
– Да, я думаю, мы сможем закончить к сумеркам. Нам же лучше, – туманно добавил он.
Когда Мэгги собиралась спросить его почему, ее прервал хозяин гостиницы, внезапно появившийся около их стола, подобно джину.
– Завтрак, маленькая леди? – Сайлс вытер свои руки об испачканный передник и мягко улыбнулся ей.
– Да. Что я могу выбрать? – спросила она, не обращая внимания на насмешливое фырканье Джеймса.
Сайлс укоризненно взглянул на него и повернулся к Мэгги.
– Кукурузные хлопья, – объявил он. – Дорога чистая.
Мэгги нахмурилась, не понимая, каким образом два сообщения были связаны между собой. Так как он не развил свою мысль, ее разобрало любопытство, и она спросила:
– Какая связь между тем, что очистили дорогу, и кукурузными хлопьями?
– Мауди убежала, – просветил ее Джеймс.
– Для того, чтобы поиграть в «бинго», – пояснил Сайлс. – Моя сестра величайший игрок. Когда весной мы получили деньги, она уехала в Денвер и играла там каждый вечер.
– Ох. Тогда, полагаю, мне кофе и… – Она взглянула на блюдо непроваренной каши, которое Джеймс оттолкнул на край стола.
