— Хорошо, — сказала Виктория. — На счет три.
Нельсон продел в решетку пальцы здоровой руки, а также мизинец и безымянный правой, набрал в грудь воздуха и напрягся.
— Раз, — сказала Виктория. — Два…
Сверху громко лязгнуло, решетка задрожала. Не выпуская сетку, Нельсон поднял глаза к вершине лестницы. Стальной люк в потолке, ведущий к верхнему ярусу башни, открывался, в него проглянул черный квадрат неба. Ветер завыл громче. Над квадратом стояла бледноликая фигура, глядя вниз.
Нельсон ахнул и выпустил решетку. Виктория на мгновение застыла с поднятым лицом, потом тоже выпустила люк и быстро поползла на коленях прочь от лестницы, таща Нельсона за цепь. Темная фигура начала спускаться. Виктория встала, с неожиданной силой втащила Нельсона на ноги и поволокла его, шатающегося, за часы в дальний угол комнаты.
— Мою жизнь, — промолвила фигура будничным тоном, — определило то, что люди называют моей странностью[177].
Вита круг за кругом спускалась по винтовой лестнице — вернее, не Вита, а Робин Брейвтайп, невысокий поджарый молодой человек с короткой стрижкой, бородкой клинышком и усиками. На нем были черные тапочки, черная футболка и черные джинсы, облегающие плотно, так что даже в тусклом свете было видно, что он без белья. Пол, если не тендер, Робина был явственно обозначен выпуклостью в паху. Молодой человек улыбался, спускаясь по лестнице, и на каждом повороте отыскивал взглядом двух жмущихся в углу профессоров.
— Я не страшусь мужчин как таковых, — продолжал Робин, — не страшусь и их книг. Я жил с ними — с одним или двумя в особенности — почти как существо того же самого пола.
Комната завертелась вокруг Нельсона. Его знобило — это что, ветер со стоном кружит по лестнице?… Минутная стрелка скакнула в последний промежуток перед часовой, уже стоящей на двенадцати.
— И сотворил Бог человека по образу своему, — сказал Робин, — по образу Божию сотворил его.
Он с кошачьей грацией бесшумно вступил на пол, ставя одну ногу перед другой, как канатоходец.
— Мужчину и женщину, — продолжил он, указывая одной рукой на Нельсона, другой — на Викторию, — сотворил их.
— Что он делает? — прошептала Виктория.
— Мне дурно. — Нельсон начал сползать по стене. Виктория сильно дернула наручники.
— Держитесь!
Робин вышел на середину комнаты и стал в точности под часовым механизмом. Шестерни над его головой защелкали чаще. Он вытащил край футболки из джинсов, обнажив кусок белого тела, и сунул руку под майку.
— Взял одно из ребер Адама и закрыл то место плотию.
Футболка выпятилась и пошла складками. Локоть Робина заходил вверх-вниз. Он сосредоточенно наморщил лоб и закусил губу, словно на ощупь искал что-то в мешке. Маленькие колокола начали вызванивать мелодию Биг-Бена: четыре ноты по восходящей, четыре по нисходящей. Звон наполнил комнату. Пол под ногами завибрировал, Нельсон задрожал. Виктория обхватила его руками, помогая устоять.
Часы начали играть вторую половину мелодии, молоток большого колокола пошел вверх, сейчас пробьет первый удар. Сквозь звон колоколов Нельсон с Викторией услышали громкое «хрясь!». Робин скривился и вытащил руку из-под футболки. В ней была изогнутая белая кость.
— Вот, кость от костей моих и плоть от плоти моей, — громко возвестил он под последние четыре ноты и повертел кость в руках. — Она будет называться женою, потому что взята от мужа.
— Он что, правда?… — ошалело пробормотал Нельсон.
— Невозможно, — резко ответила Виктория.
Часы доиграли последние четыре ноты. Молоток большого колокола застыл в зените. Шестерни вращались все быстрее и быстрее. Виктория зажала руками уши, потянув руку Нельсона вверх. Нельсон вжал голову в плечи.
Молоток упал. Робин подбросил кость в воздух, прямо в часовой механизм. Она сразу исчезла в сверкающей бронзовой массе, лязг! — содрогнулся механизм; шестерни упирались одна в другую, не проворачиваясь, маховик вибрировал. Из механизма с шипением посыпались искры; от зубчатых колес потянулись струйки дыма. Тут лязгнуло еще громче, шестерни встали, молоток застыл в дюйме от большого колокола.
Так же резко смолкли последние отзвуки маленьких колоколов. В комнате наступила тишина. Через мгновение Виктория отняла руки от ушей. Нельсон опустил плечи.
— Что происходит? — прошептал он.
— Ш-ш, — зашипела Виктория.
Стрелки показывали полночь. Черный на фоне светлого циферблата, Робин стоял совершенно неподвижно, сцепив руки за спиной. Воцарилась полная тишина. Застывшие часы не издавали ни звука, ветер снаружи утих.
— Эта глупышка, — нарушил молчание Робин, — очень любила притворяться двумя разными людьми сразу[178].
Он вытащил руку из-за спины — пустая; а второй рукой, словно из воздуха, взял фигуру другого человека и выставил на всеобщее обозрение, будто исполняя гавот. Это была Вита, в простых коричневых туфлях и бесформенном коричневом платье. Бесцветная челка свисала почти до глаз.
— Но сейчас это при всем желании невозможно, подумала Алиса, — сказала Вита голосом Робина.
— Погодите, — пробормотала Виктория.
— Ой, — шепнул Нельсон.
— Меня и на одну-то едва-едва хватает! — хором воскликнули Вита с Робином.
Вместе они начали раздеваться. Робин стянул футболку, извиваясь, как стриптизер. Вита скинула туфли, нагнулась, взялась за подол и стащила платье через голову. В полуобмороке, охваченный страхом и раскаянием, Нельсон все же заметил, что на Робине плотный спортивный лифчик, а у Виты грудь совершенно плоская. Более того, под трусами у Виты отчетливо выпирало. Робин вывинтился из лифчика, явив взглядам две маленькие груди, скинул тапочки и вылез из джинсов, обнажив аккуратный треугольничек курчавых волос и бледные половые губы. Что-то длинное и розовое выпало на пол из его джинсов. Вита, которая только что сбросила трусы, оголив болтающийся член, нагнулась и подняла розовый предмет с пола.
— Очень странно, — сказала Вита, поворачивая его и так, и этак. — Впрочем, сегодня все странно.
— Это отрезанный палец, — прошептала Виктория.
— Это
Вита бросила палец через плечо. Они с Робином стояли голые под остановившимся часовым механизмом, одежда кучками лежала у их ног. Робин казался шире в бедрах и уже в плечах, чем при своем появлении, Вита — шире в плечах и уже в бедрах. Даже обнажившись, они не прекратили взаимную реконструкцию. Вита подняла обе руки в жесте, который Нельсон видел, наверное, сотни раз, — но, вместо того чтобы поправить прическу, сняла шапку волос и протянула Робину, а Робин отлепил усы с бородкой и протянул Вите.
Нельсон застонал и оперся Виктории на плечо. Ему хотелось лечь.
— Очень умно! — выкрикнула Виктория. — Намек понят! — Она переступила с ноги на ногу под тяжестью Нельсона, пытаясь перераспределить его вес.
Однако Вита и Робин, не обращая на них внимания, продолжали свою живую картину.
— А тот, кто не сумеет прожить жизнь должным образом, — сказал Робин, прилаживая себе на голову Витины волосы, — во втором рождении сменит свою природу на женскую [179].
Пока он говорил, Вита прилепила себе усы и бородку. Теперь, по крайней мере внешне, Вита стала Робином, Робин — Витой. Нельсон подумал, не бредит ли он. Может быть, все это ему померещилось. Может быть, они просто поменялись местами.
Новый Робин подергал себя за член, как за ручку двери.
— До пояса они — богов наследье, а ниже — дьяволу принадлежат. — Он дернул сильнее. — Там ад!
