Эллен, одна из трех маклеров, входивших в группу Джона, дождалась, когда зал снова наполнится гулом, и обратилась к нему:
— В этой ситуации вы проявили высокий уровень профессионализма и выдержки.
Тот лишь пожал плечами.
— Правда, Джон, сейчас такие вещи уже нельзя говорить. У вас будут неприятности.
— Знаешь, мне на все это наплевать. Долбаная политкорректность зашла уже слишком далеко. И если кому-то не нравится, тем хуже для него.
Эллен задумчиво посмотрела на начальника и ничего не сказала. Ей было чуть за тридцать. Одевалась помощница неряшливо, да еще носила значки с провокационными надписями, которые сходили ей с рук только благодаря все той же политкорректности. Сегодня надпись на значке гласила: «Все мужчины — насильники». Излишне полная, Эллен и характер имела под стать габаритам. В ее обязанности входили координация процедуры взаимных расчетов и ежеминутное слежение за балансом прибыли и убытков. В своем деле она была компетентнее большинства мужчин, работающих в зале. Причем и мужского в ней было больше, чем во многих представителях сильного пола. Лесбиянка, открыто гордящаяся этим, Эллен нисколько не боялась за свое будущее, зная, что банк вынужден избегать любой критики, хотя бы косвенно связанной с дискриминацией или запугиванием. Ушли в прошлое дни, когда руководители американских финансовых учреждений могли безнаказанно хлопать по попкам своих сотрудниц. Но Эллен понимала, что ей никогда не удастся прекратить сплетни и домыслы о своей половой жизни.
Джон решил не обращать внимания на сарказм.
— Ну, по крайней мере, эти оболтусы научатся приходить на работу вовремя.
Эллен не сдавалась.
— Джон, ну почему вы ведете себя так глупо?
— Почему? А я отвечу почему! Как и все остальные, я здесь по одной-единственной причине — из-за денег. В частности, из-за премиальных. Поэтому я и впредь буду делать все от меня зависящее, чтобы каждый выполнял свою долю работы. Я здесь не для того, чтобы заводить друзей. Если бы я в них нуждался, то не окружил бы себя скопищем мерзавцев.
— Мерзавцев?! Господи! А я-то считала австралийцев такими культурными!
Джон усмехнулся.
— Взглянем правде в глаза. Все мы — орава зажравшихся жуликов. Воров и бандитов! В нашем костюме недостает только черной маски Зорро.
— Говорите за себя. Не все, кто работает на финансовых рынках, жулики. Вы слишком циничны.
Однако внимание Джона уже полностью переключилось на мониторы. С минуты на минуту должны были поступить данные об уровне занятости. Джон бросил взгляд на двух оставшихся членов своей группы, Тони и Гэри. Оба двадцати с небольшим лет, одетые неброско, но аккуратно, они отвечали за выполнение всех сделок в соответствии с особыми распоряжениями Джона. После чего Эллен вводила информацию в компьютерную систему банка. Хотя на данном этапе задача Тони и Гэри заключалась в помощи старшему маклеру, они мечтали со временем занять его место и прекрасно понимали: осуществление столь честолюбивого замысла даст гарантированные признание, уважение и благосостояние. Три самые заветные мечты Уолл-стрит.
— Ну и какова цифра? — Джон полностью сосредоточился на делах. — Кто-нибудь уже видел эту чертову цифру?
Все молчали, напряженно глядя на мониторы, куда непрерывно поступала самая различная информация. И ровно в восемь тридцать на всех экранах одновременно появилась строка:
«Промышл. и сф. услуг 250 000 в октябре. По сравн. с пред. значен. НЕ ИЗМ.»
Зал мгновенно взорвался кипучей деятельностью. Лишь группа Джона сохраняла спокойствие. Все четверо продолжали смотреть на экраны. В отличие от обычных маклеров, имевших дело с посторонними клиентами, они покупали и продавали исключительно в интересах банка, максимально эффективно используя нестабильность рынка. В считаные секунды после появления информации статистического управления рынок оценил обнародованную цифру и сделал соответствующие выводы. Стоимость трехлетних государственных облигаций Соединенных Штатов, служивших своеобразным эталоном, начала падать. Инвесторы спешили избавиться от них в предвидении более высоких процентных ставок на долгосрочные государственные бумаги.
Кризис стремительно набирал силу. Рынок посчитал только что поступившую цифру отрицательным импульсом, поскольку независимый Федеральный резервный банк Америки, скорее всего, поднимет процентные ставки для приостановки чересчур быстрого экономического роста. Политика Федерального резервного банка заключалась в том, чтобы любой ценой держаться золотой середины: не слишком горячо и не слишком холодно, как раз то, что надо. Банк считался двигателем всей мировой экономики, и Оуэн Тейбер, его председатель, отвечал за точную регулировку этого двигателя. Вся страна и ее финансовые институты затаив дыхание внимали каждому слову Тейбера, когда тот публично высказывался о состоянии американской финансовой системы.
— Цифра крепкая, — заметил Тони, высказывая очевидное, чем покоробил шефа. — Наши позиции довольно слабые, долгосрочные контракты опустились на два пункта и продолжают падать. Им совсем не нравится происходящее.
Филлипс недовольно посмотрел на него.
— Может, скажешь нам что-нибудь такое, чего еще не знает каждый из присутствующих в зале?
Нетерпеливо тряхнув головой, он повернулся к своему монитору.
Тони виновато оглянулся на Джона. Его босс снова сделался центром всеобщего внимания. Когда рыночные цены становятся крайне нестабильными, как сейчас, клиенты и маклеры лихорадочно озираются по сторонам, ища того, кто укажет им нужный путь. Считалось, что путь должен знать старший маклер. Его задача заключалась в прогнозировании будущего и в соответствующей корректировке банковской политики. Группа Джона в почтительном молчании ожидала распоряжений своего шефа.
Большинство маклеров разбирались лишь в уже происшедшем. Но для настоящего профессионала нервозность и нестабильность рынка открывали небывалую возможность. В такие моменты Джон дышал полной грудью. Сейчас его глаза следили сразу за несколькими мониторами; Филлипс не замечал окружающего гула. Он был абсолютно спокоен и сосредоточен.
Джон мысленно просчитывал различные сценарии, перебирал все возможные ситуации, прикидывал, к каким последствиям они приведут. Риск, вознаграждение, прибыль, убытки, страховка от убытков, выход на ноль.
Через несколько мгновений Джон понял, что нужно делать, повернулся к секции опционов и крикнул через весь зал:
— Эй, Делбой! Что ты видишь, дружище?
Секцию торговли опционами возглавлял мужчина лет сорока с небольшим, одетый строго, хотя и не так элегантно, как Джон. Прозванный Делбоем или просто Делом в честь обаятельного мошенника, героя британского комедийного сериала «Дуракам везет», он был старинным другом Филлипса еще по работе на Лондонской фондовой бирже. Проницательный, остроумный уроженец лондонского Ист-Сайда, Дел был одним из ведущих маклеров банка. Как и Джон, он не придерживался новых правил поведения; сломать укоренившиеся стереотипы непросто. Хотя молодое поколение считало, что пик его успеха уже миновал, Дел, хищник из восьмидесятых, тем не менее оставался очень эффективным специалистом.
Услышав крик Джона, Делбой оторвался от экрана, и его лицо скривилось в усмешке.
— Что я вижу? — переспросил он. — Да ничего, кроме фото своей любовницы, самой страстной красавицы на свете.
Слова были произнесены с отчетливым истсайдским акцентом.
Джон рассмеялся.
— Угу. Может, как-нибудь поведаешь о любовных похождениях за кружкой пива. А пока меня интересует, есть ли у тебя мнение.
— Ты же меня знаешь, Валлаби, у меня всегда есть мнение по любому вопросу.
На Лондонской фондовой бирже Джон заслужил прозвище Валлаби, но не в честь одного из видов
