Муж только пожал плечами.
Котани-сэнсей, как всегда, подошла к дому Тэцудзо со двора.
— Тэцудзо-тян! — позвала она.
На ее голос откуда-то выбежала Рада и радостно принялась скакать вокруг учительницы. Собачонка уже явно успела привыкнуть к ней.
Спустя пару минут появился Тэцудзо.
— Ну как там твои подружки? С ними все в порядке? — Котани-сэнсей одну за другой оглядела банки, на крышках которых теперь красовались наклейки с названиями мух. Некоторые названия были написаны почерком Котани-сэнсей, некоторые — Тэцудзо.
Казалось бы — простые бумажные наклейки, но благодаря этому банки теперь выглядели гораздо солиднее, чем раньше, почти как настоящий лабораторный питомник.
— Ты занимался? — спросила Котани-сэнсей.
— Угу, — ответил Тэцудзо.
На все ее вопросы он отвечал только 'угу'. Но теперь Котани-сэнсей больше из-за этого не расстраивалась. Она зашла в дом и взяла со стола тетрадь.
Про плохой почерк иногда говорят: 'будто червяки танцуют'. Но у Тэцудзо червяки не танцевали. Они бились в конвульсиях, агонизировали и в конце концов испускали дух. Вот что это был за почерк. Честно говоря, никто кроме самого Тэцудзо и Котани-сэнсей не мог его расшифровать.
Для занятий Котани-сэнсей подготовила штук двадцать карточек с названиями мух. Если по какой-то причине она не могла придти к Тэцудзо, мальчик должен был заниматься сам: переписывать названия с карточек в свою тетрадь. А в обычные дни они занимались по карточкам[7] .
— Ну, Тэцудзо-тян, начнем? — спросила Котани-сэнсей, когда Тэцудзо закончил раскладывать перед собой карточки, и внятно произнесла: — Хризомия пингус.
Тэцудзо тут же нашел нужную карточку. Это было название мухи, которую он сам отыскал в справочнике, и потому помнил его очень хорошо.
— Черноголовка.
Чтобы найти эту карточку, мальчику понадобилось несколько секунд.
— Сырная муха.
И эту Тэцудзо нашел почти сразу.
— Лестничная муха.
Мальчик задумался. На этот раз у него ушло на поиски довольно много времени.
— Дрозофила желтоватая.
Нужная карточка никак не находилась. У дрозофил были длинные названия, в которых он все время путался.
— Вот она, Тэцудзо-тян, — Котани-сэнсей показала на одну из карточек. Тэцудзо насупился. Ему было одновременно и стыдно, и обидно.
Учительница погладила его по голове. 'Ничего страшного, — подумала она, — если не спешить, со временем он запомнит их все'.
— Ты готов? Давай следующую. Горбатка рогатая.
Тэцудзо уставился на разложенные перед ним карточки.
Котани-сэнсей и подумать не могла, что из интереса к мухам можно извлечь столько пользы. В школе Тэцудзо никогда ничего не делал. Он ни разу не открыл учебник, не написал ни одного слова в своей школьной тетрадке. Он никогда не играл на переменках с другими детьми. Не мальчик, а просто какой-то кочан капусты.
Но теперь благодаря мухам он выучил буквы. Но этим дело не ограничилось! Тэцудзо начал рисовать своих любимых мух. После того как Котани-сэнсей сказала ему, что справочник видов надо сдать обратно в библиотеку, Тэцудзо в тот же вечер срисовал несколько рисунков из справочника.
Учительнице стало жалко мальчика. Она послала запрос в токийское издательство, получила оттуда книгу и подарила ее Тэцудзо. С тех пор он начал регулярно копировать иллюстрации из справочника. Говорят, что рисунок отражает интеллектуальное развитие человека. Глядя на рисунки Тэцудзо, трудно было поверить, что их нарисовал первоклассник. Картинка зачастую получалась немного кособокой, но мальчик не упускал ни одной даже самой мелкой подробности.
Взять, к примеру, жилки на мушиных крыльях. У домовой мухи четвертая жилка (на самом деле, если считать от верхнего края крыла вниз, то она получается пятой) на конце изгибается почти перпендикулярно и упирается в третью жилку. А у других мух она либо идет параллельно, либо изгибается совсем чуть-чуть, не смыкаясь с третьей. Так вот, на рисунках Тэцудзо эта деталь была воспроизведена с величайшей точностью.
Честно говоря, был момент, когда Котани-сэнсей склонялась к мысли, что Тэцудзо умственно отсталый ребенок. Но увидев эти рисунки, она поняла, что ее подозрения неверны.
Получив в подарок книгу, Тэцудзо целеустремленно начал пополнять свой питомник. Возле лотка с сушеной рыбой ему посчастливилось поймать таких редких мух, как цветочницы и Черноголовки, и теперь он берег их как зеницу ока.
— Ну, Тэцудзо-тян, сейчас мы поупражняемся в чистописании. Нам надо заменить несколько наклеек.
Когда они только начали заниматься, Котани-сэнсей собственноручно надписала все банки, потому что почерк Тэцудзо был очень уж неразборчивым. Но они договорились, что Тэцудзо будет понемногу учиться красиво писать названия мух и постепенно они заменят все наклейки, написанные учительницей. Котани- сэнсей с нетерпением ждала того дня, когда это наконец произойдет.
'Все-таки удивительно устроен человек, — думала Котани-сэнсей. — Тэцудзо может очень похоже скопировать любой рисунок из справочника, а буквы у него получаются с большим трудом, только после долгих упражнений. Видимо, чтобы способности человека проявились в полной мере, он должен быть всерьез увлечен тем, что он делает'.
Лишь теперь Котани-сэнсей до конца поняла слова Адачи о том, что в таких детях, как Тэцудзо, таятся настоящие сокровища.
'Интересно, какие же еще сокровища таятся в тебе, Тэцудзо-тян', — думала учительница, глядя на его профиль.
В это время с улицы заглянули разгоряченные после игры ребята.
— Здрассте! — поприветствовал учительницу Широ.
— Здрассте, — запросто ответила ему Котани-сэнсей. С веселым шумом дети один за другим зашли в комнату и сгрудились у стола.
— Бесплатный преподаватель на дому. Везет же тебе! — Исао шлепнул Тэцудзо по затылку.
— Мы тут занимаемся. А ну не мешайте! — грозно сказала Котани-сэнсей.
Тэцудзо, не обращая внимания на шум, продолжал старательно писать буквы.
— Сэнсей.
— Что?
— А правда здорово, если Тэццун научится писать и напишет книжку про мух.
— Напишет, не сомневайся. Он же доктор мушиных наук. А ты будешь ему портфель носить.
— Ха! Не смешите меня! Я буду носить ему портфель? Слышь, Тэццун? — Исао пихнул Тэцудзо в спину и расхохотался.
— Исао, а где Джун? Что-то случилось? — вдруг спросила учительница.
— Он дома с Мисаэ сидит. У нее высокая температура.
— Мисаэ-тян заболела?
— Ага. Она вся красная и пыхтит, как паровоз.
— Бедная. Пойду-ка я ее проведаю.
Оставив Тэцудзо писать буквы, учительница направилась к Мисаэ. Ребята пошли вместе с ней. У всех заводских детей родители днем, как правило, были на работе, поэтому они свободно могли заходить друг
