За забором послышался удаляющийся топот ног. Похоже, что Исао приходил не один.
Через некоторое время Адачи снова услышал стук.
— Ну чего?
— Принес.
— Полный стакан, как договаривались?
— Ага, полный.
— Отлично, придвинь его к дырке. Придвинул? Теперь соломинку мне сюда давай. — Адачи-сэнсей, не меняя своей лежачей позы, схватил губами соломинку.
— Теперь второй конец соломинки сунь в стакан.
— Засунул уже.
— Отлично, — вид у Адачи был самый что ни на есть довольный.
— Держи стакан крепче! — сказал он и принялся потягивать содержимое стакана через трубочку.
— Сэнсей, вам вкусно?
— Вкусно не то слово. Я сейчас от удовольствия в обморок упаду. У меня голова уже кружится.
Конечно, кружится — если с самого утра ничего не есть, а потом залить в желудок незнамо чего…
— Ты смотри, не проливай там. Наклоняй аккуратненько, — командовал Адачи.
— Сэнсей, а это вы какую песню поете?
— Какую еще песню? — не понял Адачи. Он и сам не заметил, как начал напевать 'Кисобуши' — застольный гимн клана Кисо из префектуры Нагано.
К четырем на завод пришли Котани-сэнсей, Эгава-сэнсей, Ота и Орихаши.
— Адачи-сэнсей, вы в порядке?
— Пребываю в полном здравии и прекрасном расположении духа, — ответил Адачи на манер странного бородача. Похоже, что принесенная Исао 'бешеная водичка' подействовала на него ободряюще.
— Адачи-сэнсей, мама Джунъичи вместе с другими родителями с сегодняшнего дня начала сбор подписей по району. Если людям подробно объяснить, в чем дело, то, может быть, удастся их переубедить.
— Это было бы здорово!
— Родители детей из вашего класса сегодня позвонили и сказали, что тоже помогут собирать подписи.
— Это просто замечательно! — сказал Адачи и радостно улыбнулся.
Глава 26
ПАДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ
Голодовка, которую объявил Адачи, была из ряда вон выходящей, и реагировали на нее люди по-разному. Действительно, ученические забастовки время от времени случаются по всей стране, но чтобы учитель из солидарности с бастующими учениками объявил голодовку — такого еще не бывало!
Многие симпатизировали Адачи. Они верили, что чем больше будет таких, как он, тем лучше. Но было и немало людей, которые считали, что именно из-за таких опасных типов, как Адачи, все в мире встало с ног на голову. В профсоюзе учителей не знали, что с ним делать. Уж больно ситуация была непредсказуемая.
Виновник всех этих волнений, никому ничего не объясняя, продолжал свою голодовку. Иногда он сидел у палатки с задумчивым видом, иногда со страдальческим. Прохожие смотрели на него кто с удивлением, кто с сочувствием.
Котани-сэнсей прислала записку. В ней говорилось, что движение по сбору подписей получило официальное название: 'Родители в поддержку детей мусорного завода'. Еще она писала, что сбор подписей продолжается и что, скорее всего, их удастся собрать гораздо больше, чем они предполагали в начале. 'Ваша голодовка произвела на родителей очень сильное впечатление, — аккуратным учительским почерком было написано в записке. — Если мы соберем подписи пятидесяти одного процента жителей района, то принятое на заседании решение можно будет отменить'. Прочитав записку, Адачи слабо улыбнулся. Потом едва слышно сказал:
— Вот бы темпуру[9] сейчас съесть…
А в это время в школе произошло следующее.
Войдя в класс в начале второго урока, Мурано-сэнсей вдруг заметила Кодзи Сэнуму, сидящего на своем прежнем месте.
— Кодзи-кун! — удивилась Мурано-сэнсей. — Тебя ведь перевели в другую школу. Как ты здесь оказался?
Кодзи молча достал из ранца карандаш, ручку и учебник.
— Кодзи, ты, что ли, специально на урок пришел?
— Угу, — мальчик кивнул, доставая тетрадку.
Мурано-сэнсей удивилась еще больше. От насыпного участка до школы Химэмацу ребенку идти никак не меньше часа.
— А папу и маму ты предупредил?
Кодзи не ответил. Он никого ни о чем не предупреждал, просто взял и пришел в свою школу.
— Кодзи-кун, с завтрашнего дня ты должен начать ходить в новую школу. В этом нет ничего плохого. Нам тоже очень грустно, что ты от нас ушел, но ничего не поделаешь. Наша школа уже договорилась с твоей новой школой, что теперь ты учишься у них. Понимаешь?
Кодзи уставился в пол.
Мурано-сэнсей стало жаль мальчика. Она погладила его по голове.
После уроков Кодзи со всех ног помчался на завод, к своим друзьям.
Адачи-сэнсей почувствовал, что рядом кто-то есть, он повернулся и увидел улыбающегося во весь рот Кодзи.
— О, Кодзи, здорово! — Адачи-сэнсей сел и протянул мальчику руку.
Кодзи засмеялся и бросился обнимать учителя. Ослабевший за эти дни от голода Адачи не удержался и повалился на спину. Так что Кодзи оказался сидящим у него на животе. Теперь смеялись уже оба.
— Кодзи, что это у тебя? — отдышавшись, спросил Адачи и показал пальцем на ранец.
— Я в школу ходил.
— В какую? В нашу, что ли?
— Ага.
— Ах ты, умница моя! — с чувством сказал Адачи.
Попрощавшись с учителем, Кодзи побежал на завод. Все были ужасно рады его видеть, обнимали, похлопывали по плечам и по спине — как футболиста, забившего решающий гол в ворота противника.
Адачи-сэнсей, который вслед за Кодзи тоже пришел на завод, радостно наблюдал за этой сценой. 'Интересно, каким станет наш мир к тому моменту, как вы подрастете?' — думал он, глядя на детей.
Кодзи играл на заводе до самого вечера. Когда солнце начало садиться, мальчик погрустнел. Все прекрасно понимали, что он сейчас чувствует.
— Ну что, Кодзи, пора домой? — как можно бодрее сказал Исао.
— Ага, — уныло ответил Кодзи.
— Мы тебя проводим, слышишь. Эй, пацаны, проводим его?
— Конечно, проводим!
Вся компания сорвалась с места и побежала. Они знали, что возвращаться домой им придется в полной темноте. Но ради друга чего только не сделаешь. Так что никто не жаловался.
