Удовлетворенный, он направился в ванную, чтобы посмотреть, что там с плиткой. Та светилась искусственным коричневым светом, на некоторых виднелись силуэты пальм и моря. Давид недоверчиво скривился. Может быть, несколько десятилетий назад эта плитка и была модной, но, похоже, благодаря ретро-волне она пережила уже и вторую молодость. Эту гадость он сорвет даже бесплатно.
Безо всякого предупреждения волк изменил восприятие Давида, и ванная приобрела различные краски и формы, словно он смотрел сквозь призму: множество различных следов накладывались друг на друга. Впрочем, они рассказывали об обычных буднях, с некоторым разочарованием выяснил волк. Здесь уже давно не жили люди.
Вздохнув, Давид отогнал видение. Склонность волка к самостоятельности была непривычна, и он еще не знал, что об этом думать. Впрочем, следовало признать, что сосуществование с набравшим силы демоном было на удивление приятным. Как будто им обоим дали суверенитет, который облегчал совместное бытие. Словно после ритуала они стали жить в большем согласии друг с другом. Вообще-то само по себе это выглядело противоречиво: как может большая степень свободы привести к тому, что чувствуешь себя кому-то ближе? Как бы там ни было, Давиду стало на удивление легко общаться с людьми, хотя прежде он панически боялся, что вот-вот сорвется. Ему даже казалось, что Хальберланд видит его насквозь.
Давид подошел к окну, и ему потребовалось немало усилий, чтобы справиться с покосившейся деревянной рамой. Отсюда открывался вид на обнесенный стеной сад, жемчужину в огромном городе. От дождя покрытые опавшими листьями грядки словно светились. Летом старое, посаженное у самой стены дерево наверняка закрывало густой кроной половину сада, но теперь его голые ветки на фоне неба напоминали некое произведение искусства.
Давид осматривал сад, запах земли которого доносился до второго этажа, и вдруг его охватило какое-то странное чувство. Потребовалось время, прежде чем он сумел обозначить его как удовлетворение. Одна только перспектива получить этот заказ делала его счастливее, чем он был все эти годы. Хотя он был не более чем простым клиентом фирмы по временному найму, Хальберланд приглашал его вот уже неделю и был им доволен. Небольшое предприятие Хальберланда занималось реставрационными работами «все из одних рук», а в этом зажиточном квартале с его старинными домами дел было более чем достаточно. При этом Давид даже не смел надеяться на то, что найдет себе занятие на территории Мэгги.
Но самым удивительным были его отношения с Метой. При слове «отношения» Давид смутился, но до этого их связь уже однозначно доросла. Впрочем, для чувства удовлетворения была и другая причина. Раньше он всю энергию должен был направлять на то, чтобы держать в узде своего сильного волка. Но с тех пор, как он прошел ритуал, поведение демона-волка стало необъяснимым образом терпимее. Одно то, что он не заставлял Давида вернуться в стаю, граничило с чудом. Хотя превращение было головокружительным и болезненным, демон не приобрел неодолимую силу, которая заставляла бы его хранителя подчиниться. Чаще всего волк вел себя настолько тихо, что Давид просто забывал о его существовании, хотя всегда полагал, что получивший силу демон непременно будет пытаться проталкивать свои собственные интересы. Точнее, так утверждал Конвиниус, а поведение Хагена и его кровожадных приближенных подтверждало подозрения.
Может быть, поэтому мне так нравится быть рядом с Мэгги, подумал Давид, в то время как его пальцы обследовали крошащиеся швы вокруг оконной рамы. Эта предводительница стаи была иной… сильной, но неиспорченной. Он уже задавался вопросом, что стало бы с ним, если бы после смерти Конвиниуса его нашла Мэгги. Ее волк тоже был силен, но она не использовала его для того, чтобы подчинить более слабых и привязать их к себе с помощью крови. Одна только мысль о грязных делах, для которых использовал стаю Хаген, заставила Давида невольно сжать кулаки.
В последние годы стая все больше запутывалась в паутине насилия и преступлений. Хотя Саша тоже не считался человеколюбивым вожаком, Давид просто не мог себе представить, чтобы тот втягивал своих людей в подобные махинации. Ему даже казалось, что смерти, которых с отвратительной регулярностью требовали Хаген и его личная гвардия, притягивали к себе всю грязь города.
— Эй, Давид! Что там у тебя?
Хотя Хальберланд дышал так, словно у него сейчас случится инфаркт, в его голосе слышался восторг. Ведь каким бы прекрасным ни был фасад, внутри дом был сущей развалиной. Но одна зажиточная молодая пара уже готова была выложить за него уйму денег и теперь ждала, когда можно будет произвести впечатление на друзей и родных шикарно отреставрированной городской виллой.
— Все на слом, я бы сказал. И даже заплесневелую стену между ванной и соседней комнатой. Такие крохотные комнатушки — это же никуда не годится. Из них можно сделать роскошную ванную.
Мысль о том, что он станет свидетелем того, как дом, комната за комнатой, будет возрождаться, очень понравилась Давиду.
— Ага, в лице нашего юного друга на сцену выходит дизайнер интерьеров, — Хальберланд рассмеялся так, что аж закашлялся. Потом с трудом перевел дух и продолжил: — Мы с Сенткером побудем пока наверху. Балкон выглядит так, словно рухнет от одного косого взгляда. Однако это лакомый кусочек, и его непременно нужно сохранить. А второй этаж остается тебе. Новые хозяева появятся здесь через час, и мы должны будем предоставить им предварительную смету. Только без личной инициативы, я тебя очень прошу. Такого эти пижоны не выносят: советы они выслушивают только от людей, за мнение которых заплатили немалые деньги. А мы говорим об устаревшей электропроводке и прогнивших лестницах, ясно?
Давид равнодушно пожал плечами, но Хальберланд, похоже, и не ждал ответа. Скорее для развлечения он ткнул отверткой в покосившуюся розетку, которая тут же выпала из гнезда.
— По поводу проводки здесь есть о чем поговорить, — проворчал он.
Внезапно кожа Давида покрылась странными мурашками, которые обычно появлялись только тогда, когда он звал волка. Он недоверчиво наблюдал за тем, как его тень приобрела размытые контуры волка и скользнула по коричневой стенной плитке. В отличие от того дня, когда произошла драка с Матолем, волк не обрел четких контуров, а вел себя так, как и положено тени. Не считая того, что она перестала повторять силуэт своего хозяина.
— Что за… — пробормотал Давид и тут же умолк, поняв, что сказал это вслух.
Однако происшествие выбило его из колеи. Хотя волк отделялся от него довольно часто — Конвиниус научил его этому, но это было очень болезненно, — инициатива всегда исходила от Давида. Теперь же волк покинул его и растянул связь между ними настолько сильно, что она грозила вот-вот оборваться.
Что это, черт возьми, значит? — спросил Давид волка по ментальной нити, которая их связывала. Хотя контуры волка в послеполуденном свете казались слегка размытыми, выглядело это так, словно в ответ он смущенно завилял хвостом. Его желание вдруг сформировалось в сознании Давида яснее, чем когда-либо прежде: «Всего лишь небольшая прогулка, скоро вернусь…»
