рукопись. Радуясь тому, что утерла судьбе нос, она даже не обратила внимания на то, что остановившийся рядом лимузин окатил ее дождевой водой с головы до ног. Какая разница — все равно она промокла до нитки.
И только разглядев через мокрые от воды ресницы Адама, бежавшего к ней с раскрытым зонтом, она от ужаса отскочила назад. Рукопись вывалилась и наверняка встретила бы свой конец в луже, если бы Адам со звериной ловкостью не подхватил ее. После этого подвига Леа беспрекословно последовала за ним в машину.
Внутри лимузина ее поджидала Меган, которая, даже не поздоровавшись, протянула ей кучу одежды. Поскольку мокрые вещи Леа прилипли к ней словно вторая кожа, она охотно приняла предложение, хотя вкус Меган в одежде постепенно начинал ее раздражать. Впрочем, шифон бледно-голубой туники был очень приятным на ощупь. Но когда Меган принялась дергать ее разрушенную дождем прическу, Леа пригрозила шлепнуть ее по пальцам.
— Я посоветовала бы вам держаться от меня на безопасном расстоянии по меньшей мере в тридцать сантиметров, — сказала она, и угроза ее была вполне серьезна.
— Тогда вам самой придется позаботиться о восстановлении прически. Причем немедленно, — предложила Меган, а Леа только глаза закатила. — Но если мне покажется, что ничего не получается, то ладно уж, давайте подеремся, но в таком виде вы из этой машины ни в коем случае не выйдете.
Леа прикинула, не позвать ли на помощь Адама. Но тот равнодушно наблюдал за дождем с переднего сиденья. Что ж, может, пусть лучше так, потому что это само по себе достаточно унизительно, что две взрослые женщины ведут себя как два капризных подростка. Поэтому она в конце концов бросила на Меган еще один угрожающий взгляд и принялась возиться с прической, зачесав мокрые волосы назад и сплетя их в строгую косу.
Лимузин отвез ее в центр города, где праздновали официальное открытие завершенного здания. Нижний этаж стеклянного дворца был бесплатно отдан в распоряжение городского музея. Здесь должны были разместить и выставить коллекцию фотографий, значение которой возрастало с каждым годом. Леа слышала об этом открытии: на нем должны были присутствовать все, кто обладал в городе каким-то весом, если получил одну из немногих пригласительных открыток.
Когда Адам под локоть ввел ее в здание, ее заинтересовали не столько великосветские гости, сколько архитектура. Светлые, расточительно высокие потолки, графическое исполнение которых напомнило ей дом Пи. Поэтому она ни капельки не удивилась, увидев, что это двуполое существо слоняется здесь без дела. Как и в прошлый раз, Пи был одет полностью в черное, словно он — или она, как думала Леа, — соскочил с одной из этих вставленных в рамочку фотографий.
Со всех сторон Пи окружали усердно раскланивающиеся обладатели костюмов, а позади него шла фигура, тут же привлекшая к себе внимание Леа: пугающий мужчина с темными волосами; над глазами, словно балки, нависали брови. Каждая деталь этого лица, будь то выдающийся нос или подбородок, казалось, кричала: я мужчина! Бесстрашный! Опасный! Последнее она отметила бы особенно, потому что сардоническая ухмылка этого мужчины подчеркивала присутствие демона, однозначно поселившегося в нем. Она инстинктивно разгадала, кто шел через беззаботно болтающую толпу гостей: волк в овечьей шкуре, который благодаря глупости ягнят почти не прилагал усилий к тому, чтобы скрывать свою истинную суть.
Блуждающий взгляд мужчины ненадолго остановился на Леа, и она увидела в нем что-то безудержное, что шокировало ее до глубины души. Она поспешно опустила глаза и придвинулась ближе к Адаму.
Очевидно, взгляд, вызвавший у Леа такую растерянность, не ускользнул и от Адама. Он тут же напрягся, и его осанка выдавала, что ему так и хочется бросить честный вызов этому провокатору. Адам мог сколько угодно сопротивляться демону, но когда речь шла о том, чтобы помериться силами с соответствующим противником, человек и демон одинаково страстно жаждали крови. Похоже было, что вышедшая из-под контроля битва с Трусе не произвела на Адама особого впечатления.
Эта реакция обеспокоила Леа, и сердце едва не остановилось от волнения. Только тогда Адам осознал свою ответственность в качестве сопровождающего. Он погладил ее по плечу, но быстро, словно обжегшись, убрал руку.
— Это Макавити, — приглушенным голосом произнес он. — Подходящая противоположность для Пи — очень однозначен в своих проявлениях… Крайне агрессивен. Сложно сказать, кто из них двоих более опасен.
Леа не ответила. Иначе ей пришлось бы обратить его внимание на то, что этот Макавити был не единственным существом в комнате, с трудом контролировавшим свое желание подраться.
Когда она снова подняла взгляд, ужасный мужчина исчез, а вместе с ним и опасность, витавшая в воздухе, словно парализующие чары.
Заметив их, Пи направился к ним с улыбкой на лице, неприятным образом напомнившей Леа улыбку кота из «Алисы в Стране чудес». Поэтому ее вполне устроило, что Пи скользнул на сторону Адама и завел с ним разговор, не обращая на нее никакого внимания.
Хотя Пи уже после нескольких произнесенных шепотом фраз убежал по каким-то своим делам, Леа шла рядом с Адамом незамеченная еще в течение получаса. Все попытки вызвать у него какую бы то ни было реакцию разбивались о его великолепно смазанные защитные механизмы: его уши автоматически включались на пропуск информации, когда она начинала громко рассуждать о той или иной фотографии, а взгляд ни разу не дал возможности поймать его. Он постоянно держался на некотором расстоянии и так ловко уходил даже от ее робких попыток коснуться его руки или плеча, что она уже начала отчаиваться. Наконец она приняла решение сохранить хотя бы остатки гордости. Но когда она собралась уходить, Адам молниеносно обхватил ее рукой за талию и притянул к себе.
— Ты пока еще не можешь уйти, — тихо произнес он, и она не знала, что скрывается в его голосе — угроза или все-таки просьба?
Леа поразмыслила над тем, не стоит ли воспользоваться возможностью и вовлечь его в спор, но остановилась: она опасалась, что выдаст свое настроение больше, чем ей бы того хотелось. За последние дни ей пришлось признаться себе, что Адама ей не хватает. Его отсутствие мучило ее больше, чем раненая гордость.
Ее молчание привлекло внимание Адама, словно он только тогда осознал ее присутствие, когда она решила от него сбежать.
— Леа, — шепотом произнес он таким образом, будто выговаривал название любимого лакомства — беззаветно, но словно слегка забавляясь.
Адам мягко коснулся ее подбородка, заставив посмотреть ему в лицо. И ее тут же захватили эти темно-зеленые глаза. Ее тело моментально расслабилось, все мысли о побеге внезапно улетучились. Она могла бы стоять так перед ним целую вечность, полностью поглощенная разглядыванием его прекрасного лица.
Чей-то вздох вернул Леа к действительности. Кто это только что вздыхал? Уж точно не она сама. Смущенно поднесла руку ко рту, оцепенение спало.
— Это нечестно, — выдавила она из себя. — Не нужно гипнотизировать меня, чтобы я осталась. Вполне достаточно было бы вежливой просьбы!
Губы Адама искривились в усмешке.
— К сожалению, на это у меня нет времени. Мне даже придется покинуть тебя на миг.
— Ты ведь не собираешься последовать за этим Макавити?
— Нет, — ответил Адам и рассмеялся. — Его я оставлю на потом. Но Пи хотел бы представить меня некоторым людям, а ты… — он легонько щелкнул ее по носу, словно капризную кошку, — ты подождешь меня здесь, хорошо? Меган тем временем составит тебе компанию.
— Меган? Надеюсь, ты шутишь!
Но Леа уже не могла высказать свое раздражение, потому что Адам подал знак своей «правой руке», до сих пор державшейся позади. Меган тут же присоединилась к Леа и протянула ей, словно веточку мира, бокал шампанского. Адам воспользовался сердитой неподвижностью Леа, чтобы исчезнуть в толпе.
Хотя Меган улыбнулась ей вынужденной улыбкой, Леа была уверена в том, что на самом деле эта женщина только и ждет доказательств того, что Леа не достойна находиться рядом с Адамом. Но этого
