сделка, потому что никто не мог бы сказать, когда демон снова отпустит его из своего лона. Но прежде Адам хотел насладиться забытьём и чувством защищенности. Свою цену демон потребует позже, когда тело Меган уже давным-давно остынет. И останется еще вполне достаточно времени для того, чтобы снова взяться за оружие и восстать против тирана.
26
Воскресение
Воцарилась тишина.
Дрожа всем телом, Леа неловким движением села, стряхивая оцепенение с рук и ног. Затем потратила время на то, чтобы убрать с лица каждую прилипшую к мокрым щекам прядь и отряхнуть одежду. Коснулась кончиками пальцев раненой щеки в том месте, куда попал кулак Меган. Тут же снова вспыхнула боль, и она с трудом подавила стон. Спина болела, а под сломанным ногтем жарко пульсировала кровь. И — это было неизбежно — она устремила свой взгляд к центру пещеры. «Шоу» — как назвал его Адам — уже было позади. В ушах у нее по-прежнему отдавались охи и ахи Коллекционера, равно как и переливчатый смех, которым он в конце концов попрощался.
Все это время Леа ждала момента, когда ее сердце решится порвать с Адамом. Но этого не произошло, связь между ними была слишком сильна. Более того, внутри нее разливалось всевозрастающее беспокойство, подстегивая ее подать Адаму знак, что она все еще с ним. Она будет рядом, и не важно, с какими демонами ему придется бороться. Но какова будет цена этого?
Она с ужасом спросила себя, как она подойдет к нему и посмотрит в глаза — зная, что он только что на глазах у истекающей слюной своры казнил женщину?
И мысль о том, какие ужасные следы могут открыться в темноте под скалистым уступом, заставила сердце глухо застучать у Леа в висках. Со времен кровавой бойни в доме Этьена Каррьера она боялась таких жутких зрелищ. Она на собственной шкуре ощутила: все, что когда-либо видела, может в любой момент выплыть из памяти на поверхность сознания. Воспоминания могут накрыть настоящее черным платком, который моментально разворачивается, словно парус, и перестаешь видеть жизнь. Одна мысль о том, что ее станет преследовать мертвый взгляд Меган, была настолько ужасна, что Леа не отваживалась даже пошевелиться.
Она посидела еще какое-то время на холодных камнях, в нерешительности покусывая нижнюю губу. Когда Леа наконец призналась себе, что бессмысленно и дальше торчать в темноте, она подползла к краю уступа, перевернулась на живот и сползла вниз. Ощупывая скалу, она изо всех сил избегала смотреть на пол пещеры. Она ни в коем случае не хотела заметить что-нибудь поблескивающее светлым пятном, что при ближайшем рассмотрении может оказаться выбитым зубом… Кроме того, она по возможности старалась игнорировать шорох своих подошв и то, на что она ступает. Если у нее под ногами — вязкие лужи, то знать об этом она не хочет.
Когда она вышла из тени скалы, то центр пещеры предстал перед ней с ужасающей ясностью. Глаза ее уже настолько привыкли к сумеркам, что свет прожекторов вызывал в них неприятное жжение.
У воды она заметила Адама, сидевшего к ней спиной. Она стала медленно приближаться к нему, а сердце готово было выскочить из груди, словно умоляя выпустить его на свободу. Леа остановилась в нескольких шагах от него и стала наблюдать за его осанкой, в надежде угадать по ней его состояние: спина была согнута, одну ногу он подобрал под себя, а вторую подтянул к телу и положил подбородок на колено. Казалось, он погружен в свои мысли, плечи расслаблены, спина равномерно поднимается и опускается. Ни одно движение мышц не говорило о том, что он ощутил ее присутствие.
Тем не менее Леа не удавалось стряхнуть оцепенение, железными тисками сжимавшее ее. Она подавленно наблюдала за рукой Адама, которая опиралась о пол. Ткань на рукаве казалась мокрой. Леа заставила себя проследить за несущимся потоком воды, туда, где он исчезал в темном провале в скале. Два железных прута были вынуты из покрытых ржавчиной креплений, теперь было достаточно места для того, чтобы протиснуться между ними.
В этот миг Леа осознала, что тела Меган в пещере больше нет. Ее разум отчетливо сформулировал слово «тело», словно не желая будоражить ее фантазию настолько сильно, насколько это получилось бы со словом «труп». Бесполезно. Обескровленный труп, лицо в миг смерти еще искажено гримасой ужаса… Странно изогнувшийся труп, поскольку демон при попытке войти в новый дом сломал все кости и взорвал все клетки…
В отчаянии она сделала над собой усилие, пытаясь заставить зубы перестать стучать, но они слушались так же мало, как и ее буйная фантазия. «Мне нужно водки, плитку шоколада и недельный курс валиума, иначе нервы сдадут прямо сейчас», — несколько раз повторила она себе, словно это была мантра.
В тот же миг из ее горла вырвалось истерическое хихиканье, слишком хорошо ей знакомое.
— Адам? — нерешительно позвала Леа, ненавидя себя за просительные интонации в голосе.
Адам медленно обернулся. При этом он опирался на обе руки, словно изготовившись к прыжку. Черты лица его были расслаблены, а на коже не было никаких предательских следов крови или ран. На губах играла мечтательная улыбка, но глаз она не достигала. Они были лишены какого бы то ни было выражения. Но Леа точно знала, кто кругами ходит в их зеленых глубинах.
Увидев демона, она отпрянула, на что Адам моментально отреагировал напряжением всех до единой мышц своего тела. Но вместо того чтобы наброситься на нее, он спокойно, одним плавным движением поднялся, словно Леа не раскусила бы его поведение, если бы он двигался достаточно медленно.
Хотя ей очень хотелось броситься бежать, она взяла себя в руки и начала медленно отступать. Очень спокойно, стараясь не вызвать подозрений, что теперь ее лозунгом станет «Чем дальше от Адама, тем лучше».
Адам наклонил голову и принялся с неприкрытым интересом рассматривать ее. Своими длинными сильными конечностями, которые вмиг могут высвободить крайне разрушительную силу, и холодным блеском в глазах он снова напомнил Леа хищника, вышедшего на охоту. Опьяненного запахом страха. Притворяющегося, готового делать вид, что у жертвы есть еще шанс на спасение. Но и блеск разочарования, потому что жертва, когда обращается в бегство, редко оказывается настолько искусной, чтобы удовлетворить честолюбие охотника.
Леа в отчаянии пыталась припомнить, что она когда-либо читала о хищниках и их охотничьих повадках, но мозг ее реагировал только как мозг беглеца, которого все равно сожрут: ей хотелось убраться отсюда, причем как можно скорее и как можно дальше.
Ноздри Адама трепетали, и на миг его руки судорожно сжались в кулаки. Она невольно вздрогнула и тихонько вскрикнула. Адам тут же принял обманчиво расслабленную позу, но сардоническая ухмылка выдавала сладострастного демона: беги, кричи — казалось, шептал он ей. Давай еще немного поиграем.
— Адам, — прошептала Леа. — Я совершенно точно не буду от тебя убегать. Вместо этого я отвернусь и сяду немного в стороне. И подожду, пока все снова окажется под твоим контролем.
Уголки губ Адама слегка приподнялись вверх, так, словно он собирался рассмеяться, но забыл, как это делается. Затем его ноздри снова затрепетали, и взгляд, который он бросил на нее, был достаточно красноречив.
Леа побежала, повинуясь исключительно инстинкту, чтобы максимально увеличить расстояние между собой и демоном, тянувшим к ней свои жадные пальцы. Хотя она не слышала, как Адам оттолкнулся от пола, но догадывалась, что он следует за ней по пятам. Может быть, он погоняет ее еще немного, прежде чем догонит и повалит навзничь.
Она хрипло выпустила воздух из легких, и от усердия едва не споткнулась об свои собственные ноги. Сходя с ума от страха, она понеслась прямо к возвышавшейся перед ней отвесной стене, на краю которой стояло пустое режиссерское кресло Коллекционера.
Ей показалось, что у нее за спиной хрипло рассмеялся Адам. А в следующий миг что-то со свистом рассекло воздух, последовал сухой щелчок выстрела, многократно отраженный эхом от стен пещеры.
