Может быть, они способны использовать магию? Настоящую магию?
— Что ты пытаешься сказать? — не понял Лиутасил.
— Может ли быть так, что Бессмертные сумели перенестись из башни в место, где им не угрожало заклинание изгнания скверны?
— Я ничего не могу рассказать тебе о правителях альвов, Тунгдил. — Лиутасил не отвел взгляд. — Они для нас столь же загадочны, как и для всех остальных жителей Потаенной Страны. — Эльф запнулся. — Но, возможно, в твоих словах есть доля правды в том, что касается магии. Впрочем, я сомневаюсь, что им удалось защититься от заклинания. — Он поднял бокал. — Выпьем же за их смерть.
Они чокнулись.
Тунгдил решил больше не расспрашивать князя об альвах. Своими уклончивыми ответами эльф дал понять, что не готов говорить об этом.
— Я никому не открою тайну эоила, Лиутасил, — заверил его Златорукий. — Но мне хотелось бы задать еще один вопрос. Что делать, если появится новый эоил, который будет угрожать Потаенной Стране?
Князь соединил кончики пальцев.
— Ничего, Тунгдил Златорукий. Пойти против эоила — богохульство. — Повелитель эльфов продолжил трапезу.
Лиутасил и его гость немного помолчали, наслаждаясь эльфийскими деликатесами, а затем гном поведал о сражении, о смерти многочисленных врагов и друзей, о гибели племени Третьих и силе магического бриллианта. Тунгдил не стал говорить о том, что направляется в Дзон-Бальзур, заметив только, что идет в Коричневые горы.
Прежде чем оставить гостя в шатре, Лиутасил пообещал, что будет хранить свой экземпляр волшебного камня. Напоследок он протянул Тунгдилу небольшую сумку.
— Тут ткань, защищающая от ветра, дождя, солнца, снега и холода. Она поможет тебе в пути, и, когда ты завернешься в нее, тебе будет казаться, будто ты сидишь в сухом зале в своем подземном королевстве. Я буду молиться Ситалии и нашим предкам, чтобы они смилостивились над тобой и не мстили за убийство эоил.
Они пожали друг другу руки, и эльф вышел из шатра. Тунгдил допил пиво.
«Я убил бессмертную эльфийку, — громко рыгнув, гном усмехнулся. — Боиндил сказал бы, что она все-таки оказалась смертной».
Оставив позади просеку, выжженную людьми, Тунгдил направился ко дворцу в центре равнины. Наконец он добрался до края огромной впадины — гному показалось, что когда-то какой-то разгневанный бог ударил здесь кулаком оземь.
У ног гнома простирался заброшенный город Дзон, столица альвийского королевства. Никогда еще ни один гном не заходил на земли Дзон-Бальзура так далеко, при этом ни разу не вступив в бой. И не только гном — вообще никто, кроме альвов, не бывал здесь раньше.
Пока что Тунгдила беспокоила только боль в раненой ноге, грязь на дорогах, в которой увязали сапоги, да высокая трава. На гнома никто не обращал внимания.
Златорукий не заметил ни одного альва, хотя и рассчитывал, что кто-то все же выжил и вот-вот из-за кустов вылетит черная стрела. Но вокруг стояла тишина, и ни один листок не шевельнулся на его пути. Изгнание скверны уничтожило весь народ альвов поголовно.
Тунгдил опешил, увидев странную архитектуру альвийской столицы — она нисколько не напоминала искусство эльфов. Все вокруг было мрачным и гнетущим.
Но самым страшным было строение в центре огромной впадины — сизая башня из костей возвышалась до самого неба. Несомненно, Огненный Клинок находился именно там.
Гном спустился на дно кратера. Стало холоднее. У Тунгдила неприятно засосало под ложечкой — почему-то это чужеродное для Потаенной Страны место наполняло его душу необъяснимым ужасом, и гном не осмеливался выпустить из рук топор.
Тунгдил услышал завывания ветра, плясавшего над резными крышами, постукивание ставен, поскрипывание металла, хруст дерева.
Гном вошел в столицу, двинулся по усыпанной белесыми камешками (или это вовсе не камешки?) дороге. Странное дорожное покрытие громко шуршало под ногами, и от этого становилось еще неуютнее. Каждый шаг давался Златорукому с трудом. Временами над крышами и улицами взметались столбы пыли, и тогда на Тунгдила оседал пепел, словно даже после смерти альвы хотели помешать ему проникнуть в их владения.
«Я сражался с орками, чудовищами, даже бессмертной эоил, но теперь мертвый Дзон вселяет в меня страх больший, чем все мои противники», — втайне удивился гном, осторожно оглядываясь. Он не спускал глаз с переулков, в любой момент готовый вступить в бой.
Чем дальше Тунгдил шел, тем больше убеждался, что ошибся в расчетах. Столица альвов оказалась огромной, и лишь к вечеру гном добрался до дворца и поднялся по широким ступеням. Солнце уже село за край впадины, на Дзон опустились сумерки, и только костяная башня поблескивала кроваво-красным в предзакатных лучах. В городе на стенах домов вспыхнули руны и странные символы.
У Златорукого волосы встали дыбом. «Неужели души мертвых альвов вернулись?» Он замер на месте, ожидая нападения, но, кроме освещения, в городе ничего не изменилось.
Ветер усилился. Видимо, бог Самузин потешался над бедным гномом, стараясь запугать его.
Ветер скулил в выбеленных временем костях на вершине башни, и в его завываниях слышались стоны, словно неупокоенные души жаловались на свою судьбу. Пустые глазницы черепов смотрели на Тунгдила с упреком.
Все в душе гнома противилось тому, чтобы заходить, но он преодолел страх.
Внутри дворец был отделан камнем и деревом, видимо, кости служили лишь украшением, свидетельствовавшим о силе альвов. Златорукий шагал по коридору, косясь на картины, — он знал, что они нарисованы вовсе не обычной краской, да и холсты — совсем не холсты. Альвы владели искусством живописи не хуже эльфов, вот только применяли они свой талант несколько иначе. Их мастерство основывалось на жестокости.
Вдалеке раздался какой-то звук, словно захлопнулась тяжелая дверь, и грохот эхом прокатился по пустым коридорам. Огоньки лампад, горевших на стенах, замерцали.
— Кто тут? — Гном сглотнул. — Есть тут кто-нибудь?
Конечно же, никто не ответил.
Становилось все страшнее и страшнее. Наконец гном оказался перед высокой дверью из тиония, украшенной альвийскими письменами, которые Тунгдил не мог перевести.
«Где же ему быть, как не здесь?»
Войдя, Златорукий очутился в просторном помещении, отделанном темным мрамором. Зал украшали причудливые скульптуры из костей разных существ. Часть из них была расписана, кое-где проглядывали вкрапления из золота, тиония и драгоценных камней. Стены были увешаны мрачными картинами и загадочным альвийским оружием, в окнах темнели витражи. В центре комнаты ступени вели к помосту с двумя осиротевшими тронами.
Краем глаза Тунгдил заметил поблескивание бриллиантов.
На стене за троном в укромном уголке висел Огненный Клинок — для альвов волшебный топор был обычной безделушкой, радовавшей глаз и напоминавшей о победе над гномами, не более того.
Подойдя к стене, Тунгдил протянул руку.
— Вот ты где. — Сняв со стены топор, гном провел по нему рукавом и сделал пару выпадов, чувствуя мощь клинка. — Больше тебя никто не отнимет, — ласково сказал он, словно говорил с возлюбленной. — У меня есть еще для тебя дела.
Сунув руку в карман, Тунгдил вытащил осколок малахита и положил его на одну из ступеней перед троном. Если в этом камешке скрывается Нод’онн, демон или другие злые силы, выдержавшие изгнание скверны, то сейчас с ними будет покончено.
Занеся оружие, гном прицелился и изо всех сил ударил.
Бриллианты вспыхнули, как тогда, у Черного Ярма, когда он сражался с Нод’онном и демоном.
