вещички. Я плачу и смеюсь одновременно.
Паб «Оленья голова» уже полон народу. Громкие голоса и взрывы смеха, запах виски и табака, дымка надежды. Я приветствую хозяина из-за спин толпящихся у стойки бара, и он сопровождает меня в комнату, где остальные экстрасенсы уже приступили к делу. Похоже, он не в силах больше сдерживать натиск тех, кто мечтает достучаться до призраков.
Но сегодня что-то витает в воздухе. Сегодня кроме обычной орды клиентов, которым общение со мной обходится всего в десять фунтов, если они заказывают в баре два блюда, моего внимания ждет что-то еще… Нечто куда более важное, чем контакт с давно почившими тетушками или детали чужого беспросветного будущего. Ко мне возвращается – и пугает смертельно – то самое чувство близости чего-то эпохального в моей собственной судьбе. Я вспоминаю Сару и ее малыша. Я смотрю на часы. Затем в лицо первой клиентки – она как раз опускается на стул перед моим столиком с пурпурной скатертью. Что я могу сказать ей, если меня переполняет страх, с этой женщиной никак не связанный?
«Добрый вечер», – говорит она, а я не отзываюсь. Я изучаю свои ладони. Паутина малиновых линий начертала на бледной коже карту правды и лжи. И опять я вспоминаю Сару – как она разглядывала эти линии и, играя в гадалку, предсказала мне рождение ребенка.
В следующий момент, подняв глаза, я ловлю взгляд незнакомца. Опираясь на край барной стойки, он неспешно подносит к губам кружку с пивом. И смотрит на меня.
Глава XXIII
Вдыхая запах дезинфицирующих средств с примесью газа, гости наблюдали за миссис Вайстрах, пока она хлопотала с угощением. Когда священнодействие – подготовка к чайной церемонии – было завершено, она доверила поднос мужу, а сама пошла впереди Роберта и Луизы в гостиную. Присев на краешек дивана с обивкой в цветочек, они получили по щербатой чашке с горьким кирпичным питьем.
– Давно вы здесь живете? – Ответ Роберта не интересовал, ему хотелось лишь поскорее выяснить все возможное о фотографии из медальона, попытаться найти – маловероятно! – связь женщины на снимке с Эрин и убраться из этого чертова дома, наводящего тоску.
Хозяева не ответили.
– Где вы это взяли? – Старик выпрямился во весь свой внушительный рост и вытянул руку.
Медальон на цепочке повис перед самым носом Роберта, словно мистер Вайстрах решил гипнозом выведать у незваных гостей всю их подноготную.
– Медальон принадлежит моей приемной дочери, – сообщил Роберт тоном, который приберегал для самых подозрительных клиентов, подкрепил интонацию улыбкой и намеревался забрать вещицу, но старик отдернул руку. Медальон завертелся на цепочке, поблескивая в лучах солнца, сумевших пробиться сквозь пыльный тюль на окнах. Роберт пригубил чай, поморщился от горечи и, подняв взгляд, заметил слезинку в уголке глаза миссис Вайстрах. – Кто такая Рут? – спросил он, переждав шум проезжающей машины. В форточку пахнуло бензином.
Опять молчание. Мистер Вайстрах вернулся в кресло рядом с женой. Оно застонало под его весом. Старики-супруги качнулись друг к другу, прижались плечами, объединенные одним горем.
– Рут – наша дочь. Понимаете, у нас была дочь… – Миссис Вайстрах смотрела на мужа, точно без его разрешения не могла произнести ни слова.
– У нас
– Простите, что-то я не понимаю, – мягко спросила Луиза. – Дочь была – или есть?
Миссис Вайстрах опустила сухую ладонь на колено мужа и проговорила сдавленно, с глубочайшей грустью, которую не скрывали ни сильный акцент, ни безропотное смирение фраз:
– Столько лет прошло. Рут наверняка умерла.
– Нет! – Старика снова распрямило, как пружину, в полный рост. – Рут жива. – Казалось, он не все сказал, но слова застряли в горле, увязнув в страхе и безысходности.
– Если Рут жива, то, вероятно, хотела бы получить назад свой медальон, – мягко произнес Роберт, по долгу службы овладевший искусством выуживания информации. Впрочем, он сильно сомневался, чтобы история с пропавшей Рут вывела их на Эрин. – Думаю, моя жена и дочь были бы рады знать, что эта вещица вернулась к законному владельцу.
И снова долгое молчание. Даже сюда неслись крики и смех ребят. Странно, что они не в школе, подумал Роберт. Обиженный детский визг вдруг заглушил мерный стук мяча об асфальт, вскрикнула женщина, и Роберт не утерпел – подскочил с кресла и выглянул в окно. Летняя жара добавляла децибелов будничным звукам. В нос Роберту ударил запах подгоревших тостов, потом бензиновая гарь – еще одна машина с простуженным мотором чихала, проезжая по улице. Роберт повернулся спиной к окну. Неподвижная чета Вайстрахов, казалось, уснула вечным сном в своих креслах.
– Как по-вашему, есть ли шанс разыскать Рут, чтобы вернуть ей медальон?
Вопрос Роберта, как ключик в заводной игрушке, привел в действие миссис Вайстрах. Она подалась вперед, взгляд забегал по комнате, глаза превратились в щелочки, тонкогубый рот совсем исчез.
– Вы не найдете Рут. Сколько народу искало. – Она глянула на мужа. Тот кивнул, тоже вернувшись к жизни. – Рут исчезла, понимаете. Испарилась. – Миссис Вайстрах всплеснула руками, словно что-то взорвалось у нее в ладонях, и, надув щеки, резко выдохнула: – Пффф – и все!
Перед Робертом мелькнуло безликое видение девочки, растворившейся в воздухе, и память тут же подбросила образы Эрин и Руби. Они ведь точно так же исчезли.
– Мне очень жаль. – Услышав собственный голос, он подумал, что имел в виду себя. – Полиция, полагаю, сделала все возможное?
– Конечно. Но они давным-давно прекратили поиски. – Миссис Вайстрах сняла вязаный чехол и встряхнула чайник: – Еще хотите?
Роберт подставил чашку: ему нужен был повод, чтобы продлить визит и вытянуть побольше сведений у немногословных поляков.
– Она уж тринадцать лет как пропала. – Миссис Вайстрах в задумчивости постучала ложкой по пузатому боку чайничка. – В полиции говорят, нет больше смысла искать. Дескать, она умерла.
Роберт припал к чашке с теплой бурдой; он проглотил бы сейчас любую гадость, лишь бы не уподобиться миссис Вайстрах с ее нервными конвульсиями. Здравый смысл подсказывал, что самое верное решение – немедленно подняться и уйти, а позволить втянуть себя в семейную трагедию Вайстрахов – ошибочно и опасно. Вдруг то, что он здесь услышит, уведет его в сторону от главной цели – узнать правду об Эрин? Или то, что он здесь услышит, подольет масла в огонь его навязчивых подозрений?
– Мистер Вайстрах, миссис Вайстрах, вы когда-нибудь слышали такое имя – Эрин Лукас? Оно как-то связано с медальоном? – Луиза поставила чашку на стол и скосила глаза на Роберта.
– У меня с собой ее фотография. – Роберт достал портмоне из заднего кармана брюк, открыл и протянул мисс Вайстрах.
Та взглянула, отпрянула и, привалившись к мужу, хлопнула ладонью по лбу. Голова ее мелко-мелко затряслась, стиснутые губы выпятились, словно кто-то затянул шнурок в попытке удержать рвущиеся с языка слова.
– Он спрашивает – мы ее знаем, эту женщину? – сообщила миссис Вайстрах мужу, как будто тот внезапно оглох и ослеп.
– Не знаем, – ответил старик. Чересчур поспешно, отметил Роберт. Лицо старика напряглось и побагровело, выдавая сомнение, надежду и очевидное раскаяние.
Уголок рта опустился, как поникший осенний листок. В глаза Роберту бросилось светлое пятнышко – волосы Эрин на фотографии в трясущейся руке миссис Вайстрах, – вызвав в памяти тот ветреный день, когда он сделал этот снимок. Закинув одну руку на шею, другой Эрин придерживала развевающиеся пряди.
Мистер Вайстрах со вздохом потер ладонью макушку с остатками блеклых волос.
– Вы тоже кого-то потеряли? – Он взял себя в руки, акцент почти исчез, а каменная маска скрыла признаки волнения. По причине, одному ему ведомой, мистер Вайстрах отказывался признавать, что лицо Эрин ему кого-то напомнило.
– Возможно. Я пока не уверен.
Идиотский ответ – либо человек пропал, либо нет, иного не дано, – но Роберт был сбит с толку увертками старика. Очевидно же, что он узнал Эрин!
– Это моя жена, – кивнул Роберт на снимок и лишь тогда заметил, что хозяева его не слышат: миссис Вайстрах что-то возбужденно шептала на чужом языке, оба то улыбались, то хмурились, словно крохотный клапан наконец открылся, но давление было по-прежнему велико. Что бы они ни скрывали, Роберт не желал распространяться насчет Эрин. Она все еще его жена.
Миссис Вайстрах перекрестилась и встала:
– Я на минутку. – Она засеменила из комнаты, бесшумно перебирая ногами в домашних шлепанцах. Вернулась быстро, прижимая к груди коробку. – Мы хотим кое-что вам показать. Это связано с Рут.
Она поставила коробку на журнальный столик, открыла, взметнув облачко пыли с крышки, и принялась перебирать содержимое – в основном, отметил Роберт, газетные вырезки. Луиза наклонилась, приглядываясь, и солнечные лучи, не остановленные грязной занавеской, заплясали на ее волосах.
– Вот она, Рут. И вот еще. И еще.
Роберт с Луизой едва не утонули в потоке вырезок и снимков, а миссис Вайстрах в порыве возбуждения суетливо совала им в руки пожелтевшие газетные листки.
Взгляд Роберта был прикован к одному из снимков, явно из школьного альбома: девочка-подросток с безжизненным лицом и отрешенными глазами, на незатейливом бледно-голубом фоне. И всего два слова сверху: «Пропала школьница».
Затаив дыхание, с болью в сердце, Роберт смотрел на совсем юную Эрин. Ошибки быть не могло: эта девочка выросла и стала его женой. И что теперь? Раскрыть объятия чете Вайстрах как неожиданно обретенным родственникам – или оставить свое открытие при себе, чтобы они не дай бог не замкнулись? Глядя на них, Роберт не сомневался, что старики знают больше, чем говорят, и не хотел бы опускать перед ними шлагбаум, если они все же рискнут пойти на откровенность.
Нет, он не станет торопить события. Понадобится – лучше свяжется с ними еще раз.
Куда сильнее, чем загадка польской четы, Роберта терзал страх за Эрин и Руби. Воображение рисовало жуткие картины: это его жена и дочь исчезли, это на их поиски брошена полиция, это их фотографии печатают газеты, призывая весь народ помочь найти его пропавшую семью. Роберт взмок, по спине поползла струйка пота.
– Мне очень жаль, – пробормотал он, отводя взгляд от снимка. Он действовал на него хуже наркотика. – Нелегко вам, должно быть, пришлось.
Луиза вчитывалась в статью под снимком пропавшей девочки, а Роберт улавливал лишь ключевые, ужасающие слова:
– Ей было всего пятнадцать. Совсем ребенок. – В голосе миссис Вайстрах неожиданно прозвучала надежда, как будто Роберт, совершенно чужой ей человек, призван восполнить их потерю. – Мы все ее обожали, нашу малышку. – Она провела ладонью по спине мужа. – У нас была дружная семья.
Старик вздрогнул и поднялся. Гигантская, хоть и согбенная годами фигура заслонила окно.
– Она просто исчезла. Вот вчера была с нами, а на следующий день сбежала.
Миссис Вайстрах присоединилась к мужу, оставив гостям ворох газетных вырезок – несколько экземпляров одной и той же газеты, датированных разными числами, одна вырезка из центральной газеты, но вся пресса от января 1992 года.
– Ну? Что думаешь? – Роберт понизил голос, хотя в такой маленькой комнате это было бессмысленно: старики не могли не слышать его слов.
– Как раз собиралась задать тебе тот же вопрос.
– Родинку видишь? Скулы? Волосы другого цвета, верно, но черты бесспорно те же!
– У меня тоже родинка, – шепотом отозвалась Луиза, ткнув пальцев в висок. – Скажешь, это я на фотографии?
– Эта девочка никак не могла с возрастом превратиться в тебя. – Роберт снова взял в руки выцветший снимок. – Но она определенно могла вырасти в Эрин.
Будь он сейчас один – заговорил бы с этим ребенком. Казалось, девочка хранила какой-то секрет: в глазах ее таился испуг, а губы приоткрылись – не от тех ли слов, что она хотела произнести? Знала ли она о том, что попала на страницы газет?
