заподозрить человека с фамилией Козюлькулиев в работе на акул империализма. А он на них и не работал. Он действовал в интересах своей исторической родины. А уж что делала голодная родина с его добычей — это другой вопрос.
Поток сверхсекретной информации тек прямым ходом в каракумскую пустыню, где для ее хранения создали целую систему подземных резервуаров — чтобы предотвратить возможное испарение в горячем каракумском воздухе. Именно туда и направляли мировые сверхдержавы свои порожние информовозы.
Туркмения продавала США драгоценные знания за твердолобую зеленую валюту, а с Индией и Китаем был налажен бартерный обмен. За один маленький секрет Индия поставляла тонну риса, а за большой — тонну чая. Китай же платил товарами народного потребления: за один маленький секрет — тонну пластиковых вееров, за один большой — кондиционер «Хуйдай».
И только Израилю — врагу всех мусульман — разведданные не продавали. Не из идеологических соображений, нет — просто у Израиля в каждом российском сортире были свои глаза и уши, и потребности в туркменском источнике он не испытывал.
Всю невостребованную информацию обеззараживали и подвергали захоронению в виртуальных бункерах среди безбрежных каракумских песков. А когда бункеры переполнились, ее стали отправлять для утилизации на сайт «Вики Ликс».
Козюлькулиев отдавал себе полный отчет в том, что на нем держится вся туркменская экономика, что от него лично зависит выживание целого народа. И старался быть достойным возложенной на него миссии.
Вот и сегодня в полдень его датчики просигнализировали о движении в президентском сортире. Спектральный анализ спущенной в канализацию информации выявил, что у президента — несварение. Нужно было срочно предупредить прибывшего с визитом в Москву германского канцлера о несвоевременности обсуждения вопроса поставки немецкого шпика в Россию. С учетом ситуации, тему лучше будет отложить до более спокойных для президентского пищеварения времен.
Покончив с этим, Человек-паук отмониторил состояние дел в Генштабе, во всех ключевых министерствах и ведомствах, а также на бирже и Центральном колхозном рынке. Ситуация была стабильно- тревожной: небывало мощный разлив Волги грозил недопоставкой астраханской икры под прилавки теневых торговцев.
Затем Геймураз перешел на сканирование ближайших окрестностей. Это он под покровом прошлой ночи впечатал в подпорную стенку убийственную для Воротилкина надпись. У него не было другого выхода. Из разговора Воротилкина с неопознанным олигархом стало ясно, что эти двое планируют руками Воротилкина, который в том числе курировал московские архитектурные памятники, экспроприировать у Чрезвычайного и Полномочного Посла Ее Величества Королевы Великобритании и Северной Ирландии особняк на Софийской набережной и передать его путем подложного аукциона в руки неопознанного олигарха для размещения в нем коллекции олигархических яиц. О чем Геймураз немедленно сообщил лично Просто Шаху. Просто Шах в обмен на новый «роллс-ройс» передал новости британскому премьеру. Перед Козюлькулиевым была поставлена задача скомпрометировать заместителя градоначальника. Это не представляло труда — о соседе Геймураз знал все. Но ему нужен был помощник-диверсант. Однако туркменский Центр испытывал дефицит кадров и предложил Козюлькулиеву принять на себя должность главного диверсанта по совместительству.
Конечно, будь он опознан при изваянии надписи, это грозило ему дешифровкой, о чем он предупредил Центр. Но операция прошла спокойно… Геймураз настроил окуляры бинокля и сфокусировался на подпорной стене. С досадой он узрел «святое семейство» из десяти бетонных кучек, которые нюхала, встав на четыре точки, какая-то паломница. Паломница распрямилась, и Геймураз узнал в ней вещунью. Действовать надо было быстро…
Когда за пятой точкой сосредоточенной Пелагеи остановилась машина правительственной связи без окон и дверей, она обернулась. Ужас прозрения отразился в ее глазах.
— Так ты — гей?
— Нет, я не гей, — опроверг Геймураз. — Я просто принял обет безбрачия.
Пелагея живо схватила метлу и замахала ею, как жонглер булавой: «Чур меня, чур!» Он ловко схватил ее за выпуклую грудь и толкнул в неожиданно открывшийся люк машины…
Он сбросил Пелагею в тайный зиндан, выкопанный под его парковочным местом, на котором на вечном приколе стоял кабриолет «феррари». Его кабриолет ничем не выделялся из ряда таких же недвижимых авто — слой нетронутой пыли, потревоженной лишь выведенной пальцем надписью «Помой меня, я весь чешусь!», покрывал его роскошный бордовый чехол. Со сбросом пришлось повозиться — нет, Пелагея не сопротивлялась его сильным мужским рукам, но у кабриолета от вечного стояния умер аккумулятор, его невозможно было сдвинуть с места, и пышную Пелагею с трудом удалось втиснуть в узкую щель между днищем и полом.
Отряхивая свой красно-синий маскировочный прикид Человека-паука, он заметил у колеса белую крысу. Вместо того чтобы спасаться бегством, крыса завиляла хвостиком и стала тереться о синтетическую штанину Геймураза, выбивая электрические искры — она явно была ручной. «Цып-цып-цып», — поманил он ее и взял в руки. Крыса была очень кстати. Нужно было подать угрожающий знак Иванько, при этом наведя его на ложный след.
13 апреля, 13 час. 13 мин
Любовь Многодетная
Любовь Мухаммедовна Сало в этот день в третий раз выносила из квартиры пакет с мусором. Люба была матерью троих сыновей и по пятницам всегда делала генеральную уборку детских комнат. Сначала она вынесла загаженные подгузники младшенького, потом обломки игрушек среднего. Дошла очередь до пивных бутылок старшего: Люба подхватила тяжелый пакет, рванула на себя входную дверь и заверещала. Пакет, оглашая грохотом просторный межквартирный холл, упал на керамогранитную мозаику. На дверной ручке соседа Иванько, привязанная за хвост, висела вниз головой жирная крыса-альбинос и вращала красными глазами.
С Иванько Люба состояла в длительной оппозиционной борьбе. Они никак не могли прийти к консенсусу по принципиальному территориальному вопросу: до каких границ общего холла могли Любины дети парковать свои коляски, велосипеды, коньки и сноуборды. Кроме того, Иванько постоянно протестовал по поводу вторжения в его квартиру громких стуков и воплей, круглосуточно издаваемых беспокойным Любиным выводком, в котором помимо троих сыновей, было еще три дочери. Бездетный Иванько, обездоленный в результате службы в ракетных войсках особого назначения, втайне завидовал Любиной плодовитости. И оттого проявлял особую нетерпимость к звуковому оформлению ее жизни.
Услышав визг и стук разбиваемых бутылок, Иванько выскочил из своей квартиры, куда он отправился было поспать после садистского тайского массажа, в одних трусах, полный праведного негодования. Люба стояла посреди коридора с выпученными глазами и указывала ему на его же дверь. Увидев крысу, Иванько стал белым, как ее шкура. Ему ли, члену тайного ордена альбинатов, было не знать этого знака. Братья им недовольны. Он только не мог понять, чем именно.
Не осознавая, что творит, Люба запустила в крысу выкатившейся из пакета бутылкой. Крыса резко дернулась, пытаясь избежать стеклянного снаряда, летящего прямо на нее, хвост ее отвязался от ручки, и она плюхнулась всеми четырьмя лапами на жесткую поверхность. Оскорбленная в лучших чувствах, в злобе на все человечество Лариска (а это была она) пошла в атаку на Любу. Она впилась ей в ногу острыми как бритва зубами, и если бы не быстрая реакция Иванько, огревшего крысу подвернувшимся под руку скейтбордом, оторвала бы кусок аппетитной Любиной плоти. Крыса отлетела в сторону балконной двери, приоткрытой для проветривания холла от запаха использованных подгузников Любиного младшенького, и юркнула в водосток.
Сдержанно поблагодарив соседа, Люба с подозрением оглядела синяки на его руках и спине и
