головой.
С негромким «клац» Беркана присоединилась к остальным.
Скай оглядел оставшиеся на столе руны и сразу же узнал недостающую пятую, хотя она и лежала рисунком вниз. Он подолгу и со старанием работал с каждой руной, исследовал все аспекты их значения, но этой уделял особое внимание и в конце концов сосредоточился на ней одной, оставив остальные. Он подолгу сидел, зажав ее в руке, предаваясь размышлениям; натирал вырезанные линии краской, приготовленной из толченого камня и ягодного сока, — точно так же делала Тца, создавая рисунки на стенах убежища. Постепенно Скай выведал все секреты руны.
— Наутиз, — прошептал Скай, потянувшись к камню, но не касаясь его.
Пальцы застыли в нескольких дюймах над отполированной гранитной поверхностью. Руна исполнившегося предназначения, руна всех надежд, руна, имеющая также значение «нужда». Нужда Ская была очевидна. Если он хочет освободить Кристин, умение в любой момент выходить из собственного тела — только первый шаг. Второй, столь же важный, — научиться контролировать своего двойника. Человеком ли, зверем ли Скай испытывал непреодолимое желание просто бежать куда глаза глядят, наслаждаясь свободой. Необходимо обуздывать эти порывы. Руна Наутиз в конце концов рассказала, как это сделать… Но за знание пришлось заплатить.
Скай вздохнул. Проникновение в тайны рун всегда требует жертвы. Ему пришлось отказаться от того радостного чувства свободы, которое он испытывал, покидая собственное тело, ради обретения мудрости, ради того, чтобы научиться контролировать свою фюльгию, — знание необходимое, если он хочет освободить Кристин.
Если! Сигурд всю жизнь потратил на изучение рун, а у Ская был всего год. Даже сейчас он сомневался в успехе предстоящего мероприятия.
Сегодня вечером ему понадобится вся помощь, какую только он сможет призвать. Скай взял камень с руной Наутиз, зажал в ладони, закрыл глаза и произнес своего рода молитву, которую всегда читал, отправляясь в «путешествие»:
— Один, Всеотец, направь меня.
Он положил камень в карман к остальным и снова сунул руку в мешочек. На свет божий явилась зажигалка корсиканского деда. Скай схватил ее и поднял вверх…
Щелчок. Искра. Пламя.
Но никаких образов в пламени, тех, что привели его в свое время на Корсику, в этот раз не появилось. Ни лысой старухи, поющей voceru, ни волка, воющего возле древних менгиров; и его израненные руки не погружаются в языки пламени. И тем не менее все эти образы так или иначе присутствовали каждый раз, когда Скай щелкал колесиком. Они знаменовали начало «путешествия», которое, как он очень надеялся, теперь подошло к концу.
— Лука Маркагги, дед, направь меня.
С этими словами он убрал зажигалку в другой карман.
Оставалась еще одна вещь. Пальцы сомкнулась на иззубренной грубой поверхности белого кварца, и Скай вынул резец из мешочка. Он вел ногтем вдоль лезвия, пока не дотронулся до острого кончика, отполированного трудами его предшественницы и его собственными.
— Тца, маццери сальваторе, направь меня.
Он вложил резец в ножны, под которые приспособил кожаный чехол из-под обычного ножа. Под рубашкой грудь Ская перетягивал ремень, так что кварцевый резец удобно расположился вдоль позвоночника.
Затем юноша поднял левую руку и поднес к лицу. Она тряслась, и даже несколько глубоких вдохов не помогли унять дрожь. Скай внимательно изучил белый шрам на кончике указательного пальца, оставшийся после давешнего ритуала. Еще одна жертва, которую Скай вынужден был принести в тот раз, чтобы помочь другому своему предку обрести упокоение.
— Бьорн, воин, направь меня.
Пальцы перестали дрожать.
Скай убедился, что на ручке со стороны коридора висит табличка «Не беспокоить», а сама дверь не только заперта на замок, но и закрыта на задвижку, затем подошел к окну, выбрался на пожарную лестницу и опустил оконную раму, оставив лишь щель такой ширины, чтобы можно было в нее протиснуться. Просунув в нее руку, взял приготовленный заранее перочинный ножик, раскрыл лезвие и положил на подоконник острием наружу.
— Спи спокойно, — сказал Скай, глядя на распростертого на кровати человека.
Но Скай, объятый глубоким сном «путешественника», конечно, ничего не сказал в ответ.
Маццери, по-прежнему живший в нем, хотел мчаться, рассекая бродящие по городу толпы людей, навстречу судьбе, так чтобы ветер свистел в ушах. Но Скай заставил себя двигаться не торопясь.
Он поспел как раз вовремя. Студенты потоком спешили на бой колокола в столовую, и ни один привратник не остановил Ская, когда тот проходил через главные ворота Тринити-Холла. Вместе с толпой он направился к зданию, вошел в ту же дверь, что и все, но повернул не направо, откуда несся звон посуды, а прошел вперед и через другую дверь вышел в Невилс-корт. Он подождал, когда мимо пробегут последние желающие отужинать, и, только когда эхо их шагов затихло наконец вдали, спустился по ступенькам и двинулся по коридору к месту встречи.
Скай дрожал от холода. Он был одет, как обычно на охоте, во все черное. Но футболка и джинсы не могли защитить от проникающей сквозь арки речной сырости.
Прислонившись к последней в ряду колонне, Скай наблюдал, как исчезают лучи заходящего солнца и окрашенные в красный цвет каменные столпы постепенно окутывают тени. Вскоре солнце зашло, теперь в зал проникал лишь свет из окон далекой столовой. Тишину нарушали голоса ужинающих студентов.
Она может появиться в любой момент — они могут появиться. Подошло время начинать.
Скай выдвинулся из-за колонны, прошел наискосок три каменные плитки в направлении внутренней стены и остановился, не доходя до нее нескольких шагов, затем вынул из кармана руну.
— Иса, — произнес он, — вызов.
Положив камень на землю, Скай шел вдоль стены, пока не оказался в точке, удаленной от колонны так же, как и первая, где лежала Иса. Там он разместил другой камень.
— Гебо. Дар.
Несколько секунд Скай рассматривал получившийся равнобедренный треугольник. Дальше он принялся выкладывать второй такой же: пройдя вперед, опустил на землю следующий камень.
— Кеназ. Факел.
Настала очередь предпоследней руны из расклада Ская.
— Беркана. Искупление, — прошептал он с облегчением, оставляя кругляшок.
Это означало, что последней руной станет именно та, которая и должна была, по замыслу Ская, завершить рисунок.
— Наутиз. Руна судьбы, — сказал он, кладя камень и дочерчивая таким образом одновременно второй треугольник и пятиконечную звезду — пентаграмму.
И в этот самый момент появилась она. Скай уловил ее — прежде чем увидел — обострившимся, как и прочие чувства, слухом. Тихий скрежет когтей о металл.
Что-то зашевелилось в густых тенях в дальнем конце двора, проскользнуло в отверстие решетки в верхней части железных ворот, задержалось там на мгновение, а потом прыгнуло и бесшумно приземлилось на мягкие лапы. Негромко рыкнув, рысь направилась по проходу между каменными колоннами к тому месту, где стоял Скай.
— Кристин, — тихо позвал он, выступив из мрака.
Из темноты показался комок шерсти и ринулся на него. В мгновение, когда большая кошка летела на Ская, а он, пошатнувшись, делал шаг назад, в голове промелькнула запоздалая мысль — а не совершил ли он чудовищную ошибку? Что, если Сигурду все известно и это дед бросился на него, готовясь вонзить в горло клыки и острые как бритва когти? Но из открытой пасти выскользнул шершавый язык, и рысь принялась радостно облизывать щеки юноши. Следом послышался хорошо знакомый голос.
— Скай! — крикнула Кристин.
