Шаги затихли. Джек ощутил, что снаружи кто-то стоит.
— Эй? — произнес он потише.
Шаги зазвучали снова — теперь они удалялись.
— Вернитесь! — заорал Джек, стуча по двери ладонью.
Все было напрасно. Он стоял столбом невесть сколько времени, ожидая хоть какого-то отклика, потом лег, непрестанно прислушиваясь, но так ничего и не дождался. Череда глубоких вздохов не принесла успокоения, зато сердце вроде бы стало биться ровней.
Ему не оставалось ничего другого, кроме как ждать.
Может быть, прошел час, может, больше. Он не спал, не двигался, правда, внезапно его снова вырвало, на сей раз в ведро. Во рту пересохло, язык словно изваляли в песке, но даже при этом Джек нашел в себе силы встать и опять исследовать свою камеру, хотя ничего нового в ней не обнаружил. Потом снова раздались шаги, однако не прежние, неспешные, а торопливые. Загромыхали засовы, дверь распахнулась, и в темницу ворвался свет. А вместе с ним человек, схвативший Джека за горло.
— Ах ты сучий ублюдок! Сучий ирландский ублюдок!
Джеку показалось, что на него напал какой-то монстр.
Огромные пальцы впились в кадык, огромное лицо приблизилось к нему, изрыгая брань.
Юноша попытался оттолкнуть чудовище и перевести дух, но его снова приложили к стене, вышибив из легких остаток воздуха. Он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. А может быть, если этот человек не отпустит его, то и жизнь.
За плечом мучителя в дверном проеме маячила чья-то фигура, но разглядеть ее не позволял застивший глаза красный туман.
— Достаточно! — долетело от двери, и одно это слово заставило монстра отпустить свою жертву.
Юноша упал на каменный пол, где и скорчился, пытаясь вздохнуть и смутно осознавая, что в камеру входят какие-то люди. Одни внесли в нее маленький письменный стол, другие лампу со стулом. Потом дверь снова закрылась, и они остались втроем — Джек, монстр и некто, все еще представлявшийся узнику, поскольку у него слезились глаза, размытой фигурой.
Эта фигура наклонилась над ним.
— Что ж, мистер Монаган. Вы нас малость пугнули. Не правда ли?
Глава пятнадцатая
ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Сформировать слова в больной голове и вытолкнуть их наружу через пересохшую глотку было очень трудно, но после нескольких попыток Джеку удалось-таки выдавить:
— Я не… Монаган…
Реакция последовала незамедлительно. Громила (ростом никак не менее шести с лишним футов, ибо в камере он стоял, пригибаясь) бросился к узнику, замахиваясь и крича:
— Не смей лгать полковнику, ирландская морда!
Джек попытался отпрянуть, сознавая всю бесполезность маневра, но понимая также и то, что даже затрещина, полученная от гиганта, может оказаться куда весомей иных кулачных ударов. Включая тот, что нанес ему Хью. Однако удара не последовало.
— Я же сказал, довольно, — прозвучал тот же тихий голос, и здоровяк мгновенно вернулся за стул, где стоял раньше, хмуро глядя себе под ноги, словно собака, у которой отняли кость. Джек был готов поклясться, что он и пыхтит как собака.
Между тем фигура обрела наконец очертания низкорослого человека, облаченного в простой синий камзол и чуть более светлый жилет. На голове у него был короткий седой парик из конского волоса. Сначала полковник запустил под него руку и почесал затылок, а потом со вздохом вообще снял парик и положил на стол перед собой — рядом с бумагами, чернильницей и подставкой для перьев.
— Боюсь, Докинс недолюбливает ваших соотечественников, особенно после того, что они сделали с его коллегой. Ты ведь не любишь ирландцев, а, Докинс?
— Сучьи морды! — пробурчал громила.
— И у него весьма ограниченный словарный запас. Впрочем, — подался вперед человек в синем, — мы и не используем его в этом плане. Таланты Докинса лежат в другой области.
Ручищи верзилы демонстративно задвигались, словно хватая кого-то. Джек собрался с мыслями, кашлянул.
— Но, сэр, я не ирландец.
— Не ирландец? — Седая бровь озадаченно поднялась. — Но ведь Монаган — ирландское имя. — Допросчик порылся в бумагах и достал какой-то документ. — Вы сняли этот дом, мистер Монаган. Вот здесь стоит ваша подпись.
— Это не моя подпись. И этот договор о найме я вижу первый раз в жизни. Дом для меня арендовали.
— Кто?
Джек сглотнул. Точнее, попытался.
— Приятель.
— Ага. Приятель.
Сидящий за столом человек вернул бумагу на место, взял другую, внимательно рассмотрел ее.
— Приятель по имени Уильям JIидбеттер? Или Томас Лоусон? Или… это имя мне особенно нравится… Джошуа Тамбрилл?
Хотя все это произносилось так, будто господин забавлялся, в глазах его не было и намека на какую-либо веселость.
— Но может быть, вам знаком человек по имени Хью Макклуни?
— Я знаю этого человека. Но он знает меня как…
— Монагана?
— Как Абсолюта. Я Джек Абсолют.
Допрашивающий просмотрел лежащий перед ним документ и пожевал нижнюю губу.
— Нет, в нашем списке такая фамилия не наличествует. Но я ее добавлю. — Он взял перо и окунул его в чернильницу. — Новые вымышленные прозвания всегда представляют интерес. Даже если Абсолют более задевающее слух имя, чем даже, скажем, Тамбрилл.
Он начал писать.
— Тем не менее, сэр, это мое настоящее имя, полученное от родителей.
— Я тебя, черт побери, предупреждал…
На сей раз никакого окрика не последовало, и Джека крепко съездили по уху.
— Ну-ну, — тихонько пробормотал господин за столом, как будто обращался не столько к узнику, сколько к своим бумагам. — И как, скажите на милость, вы подтвердите свои притязания на это нелепое имя? Меня бы очень удивило, если бы кто-нибудь в Бате знал вас как… — прищурившись, посмотрел он на листок, — Абсолюта. Можете вы назвать кого-нибудь, кто даст присутствующему здесь моему подручному основания не предъявлять вам претензий… хотя бы какое-то время?
Ручищи Докинса дернулись. Джек глянул на них, сглотнул и задумался.
Кто? Кто? Помимо Хью лишь Летти знала его настоящее имя, как сама же проговорилась. Но он не хотел ее называть. Если этот господин и его мастиф о ней еще не пронюхали, незачем наводить их на след. Всем же остальным в соответствии с взятой на себя ролью он представлялся только как Беверли. Фагг — если только он еще жив! — тоже знал Беверли, а не Абсолюта. И корнуолльский отделочник Труиннан. Даже в «Трех бочонках», где он порой катал шары, его держали за кутилу-корнета. Нет никого, кто бы мог…
И тут Джек вспомнил.
— Фанни Харпер, — выпалил он. — Она играет в театре на Оршад-стрит. Актриса.
