Он не сразу сообразил, что эту фразу произнесла француженка. Никакого акцента у нее не наблюдалось.
– Я извиняюсь, – ошарашенно сказал трубке Линдерман и тупо спросил: – Тебе чего надо?
– Мне адрес нужен, Линдерман, – ласково ответила француженка и посмотрела на Женю глазами ядовитой змеи. – И побыстрее.
– Я извиняюсь, – сказал Линдерман – на этот раз француженке, которая, впрочем, оказалась вовсе никакой не француженкой, а потом опять трубке: – Ваш человек уже на месте.
На родине информация, добытая Женей Линдерманом, была оценена очень высоко. Секретному докладу присвоили статус «особой важности», в результате чего три генерала, которым оставалось до пенсии совсем немного, получили ордена, а два полковника – повышение в должности. При этом, как обычно, была соблюдена предельная секретность – никто из награжденных так никогда и не узнал, за что он получил награды. А те, кто непосредственно занимался операцией, так и не узнали, что кто-то был за нее награжден.
Ближайшим вечером Женя Линдерман вместе с преданным Лориком вылетел в Москву укреплять пошатнувшийся бизнес и репутацию. А на следующий день утром на углу одной из каннских улиц, на которой располагался неприметный особнячок, открылась новая торговая точка. Прямо с лотка здесь торговали сувенирами для туристов, бейсболками и женскими шляпками с каннской символикой. Торговля шла не очень бойко, но продавцы, менявшие друг друга строго по часам, похоже, не унывали. Конечно, с точки зрения мелкого сувенирного бизнеса место было выбрано не самым удачным образом. Зато с точки зрения Москвы, которая теперь регулярно получала качественные фотографии всех входящих и выходящих из неприметного особнячка, выбор места для сувенирной торговли оказался грамотным и правильным.
Не прошло и недели, как на очередной полученной из Канн фотографии отразилось лицо, очень напомнившее специалистам агента секретной службы Ватикана Джузеппе Торно.
– И этот здесь, – удивился генерал, которому принесли фотографию итальянца. И тут же спросил: – Интересно, а где сейчас Воронцов?
16
По крайней мере одной загадкой стало меньше, со временем понял Потоцкий.
Ни Ватикан, ни его секретная служба никакого отношения к исчезновению московских девушек не имели. Джузеппе Торно, верой и правдой служивший Святому Престолу, видимо, в какой-то момент утомился от такого верного служения и решил попробовать свои силы на стороне. Тут-то ему и подвернулась организация с благозвучным названием – Международное бюро научно-технических исследований. Торно скорее всего быстро сообразил, что в святости это Бюро было заподозрить довольно трудно. Но у Бюро было одно очень сильное преимущество – деньги, которое оно было готово платить за сотрудничество. Во- первых, эти деньги были сами по себе довольно солидной прибавкой к жалованью секретного агента Торно. А во-вторых, у премий, которыми Бюро щедро вознаграждало своих сотрудников на стороне, была еще одна приятная особенность. С них вовсе не нужно было платить налогов.
В свою очередь, для Международного бюро научно-технических исследований такая фигура, как Джузеппе Торно, была со всех точек зрения полезной и интересной. Чего стоили одни только связи, на которые можно было бы выйти в самых разных странах, используя каналы и рекомендации Ватикана или
Случались, конечно, неуклюжие попытки это хранилище вскрыть. Достаточно вспомнить протоколы Святой инквизиции по делу Галилея. Наполеон, придя к власти, затребовал эти документы к себе в Париж, а тогдашний папа никак не мог отказать общеевропейскому монарху. Но едва канцелярия Наполеона успела получить заветный сундучок из Ватикана, всенародного императора выкинули из Лувра Бурбоны. И в Париж немедленно выехал курьер от папы с требованием немедленно вернуть документы. Бурбоны и рады были бы это сделать, но в бурном процессе революций и контрреволюций архив по делу Галилея разошелся по рукам – говорят, основная его часть была выгодно продана в качестве оберточной бумаги для продуктов. В Ватикане успокоились только тогда, когда смогли совершенно убедиться в том, что правда про инквизицию больше никогда не выплывет на поверхность. Документы оказались безвозвратно утерянными, и с тех пор на вопросы многочисленных злопыхателей – а их у Святого Престола всегда хватало – о судьбе Галилея и роли в ней инквизиции Ватикан смиренно и грустно отвечал, что нет никакой возможности не только установить, как покарали Галилея, но даже и понять, а в чем, собственно, его обвиняли. Да и обвиняли ли его вообще.
Судя по всему, Джузеппе Торно так и не смог смириться с мыслью, что он приносит чьи-то важные секреты на это общее кладбище тайн Ватикана, где они исчезают навсегда, подумал Потоцкий. Действительно, глупо и недальновидно было их вот так запросто хоронить, когда они явно были нужны еще кому-то в этом бренном мире. К тому же эти «кто-то» согласны были еще и платить. Со временем, как теперь выясняется, Торно удалось конвертировать в валюту и сам факт своего знакомства с Потоцким, включая пусть даже скудную, но все-таки полезную информацию о русском предпринимателе. Впрочем, Потоцкий вовсе не был в обиде на ватиканского шпиона.
Торно здорово помог, когда сливал информацию о нем в бюро Эрика Густавссона. Он подкрепил его легенду загадочного русского предпринимателя, которого еще несколько лет назад очень интересовала история Фатимы. В шпионаже любое подтверждение давности легенды – штука очень ценная. Заодно он подсказал шведу, как лучше подступиться к Потоцкому.
Пока Торно и Густавссон, как дети, радовались тому, какой удачный и неожиданный подход они нашли к этому русскому, российская разведка пребывала ничуть не в меньшей радости от того, что Господь, извините за каламбур, послал ей агента ватиканской секретной службы. Сейчас уже было невозможно точно сказать, была ли воля Господа на то, что Торно отправили с секретной миссией в Москву. Или дело было в вечном любопытстве Ватикана. Поэтому выразимся аккуратно: Господь направил любопытство Ватикана в Москву, а тот уже командировал в российскую столицу агента Торно. Важно в этой истории лишь то, что Торно в результате оказался в России и проявил интерес к банку «Феникс».
Тут нужно заметить, что этот интерес итальянец проявил по долгу своей, так сказать, основной службы. Очень важным направлением в деятельности этой службы были проверка и исследование любых сколько- нибудь значимых необычных событий, которые время от времени, говорят, происходят на нашей планете. В задачи секретной службы Святого Престола, помимо обеспечения интересов безопасности Ватикана, входил сбор информации о так называемых артефактах, разного рода аномальных явлениях и событиях, начиная от откровенных чудес, если они все-таки случаются, и заканчивая необъяснимыми и непонятными фактами и происшествиями. Поэтому агенты службы оказывались там, где плакала настоящими слезами статуя Мадонны, или где появлялась ясновидящая с подозрительно точными прогнозами, или где объявлялся малолетний ребенок, который вдруг начинал говорить на древнем – и давно уже мертвом – языке...
Разумеется, российский коммерческий банк «Феникс» был далек от всяких там паранормальных и сверхъестественных явлений. Он был создан в начале девяностых годов не без участия Министерства обороны и некоторых военно-промышленных структур. Хотя участие это никак для широкой общественности, понятное дело, не рекламировалось. Да и о самом банке мало кто что знал, тем более он довольно часто менял названия, пока не стал наконец «Фениксом». Менялись и его формальные владельцы, и юридические адреса. Не менялось лишь его основное занятие. А занимался Феникс тем, что отыскивал среди дышащих на ладан конструкторских бюро и научных институтов авторов новых и никому еще не известных технологий, которые в скором времени могли стать самыми настоящими передовыми технологиями, а также достойные мозги, которые могли придумывать такие технологии в перспективе. В первую очередь «фениксовцев»,
