– Кто?
– Как она сюда добралась так быстро? – Чарли сбежала вниз и распахнула входную дверь, готовая отрицать все.
Но это была не Стейси. На пороге стоял Робби Микен.
– Робби! – удивилась Чарли. – Разве ты не в отпуске по случаю рождения ребенка?
– Пришлось прервать его пораньше. Я чуть с ума не сошел. От ребенка не отойти, поспать нормально не получается…
– Это тебе урок, – улыбнулась Чарли. Осознание того, что у остальных жизнь тоже не сахар, придавало ей уверенности. – Переселиться сюда я тебе не разрешу, даже не рассчитывай.
Микен рассмеялся.
– Прости, что дергаю тебя в такое время. Я решил, ты захочешь это увидеть как можно быстрей. Кто-то сунул это в почтовый ящик сегодня вечером.
Он протянул Чарли сложенный листок бумаги. Маленький, исписанный от руки, вырванный вроде бы из блокнота или тетради.
– Как ребенок? – спросила она, разворачивая листок.
– Отлично. Вечно голодный, вечно плачет. Соски у жены просто как два рубца. Это нормально?
– Уж извини, не в курсе.
– Нормально, – прокричала сверху Оливия. – Пусть потерпит немного, скоро станет легче.
– Моя сестра, – шепнула Чарли. – Не верь, ни хрена она не знает.
Робби усмехнулся:
– Ясно. Ладно, пойду. Хотелось передать тебе это поскорее. Слышал, ты нашла предыдущее.
– Предыдущее?
– Письмо. Про Джеральдин и Люси Бретерик. Разве нет?
Чарли покачала головой:
– Я больше не детектив, Робби.
– Знаю, но… Поверишь, ты единственная, кто прислал поздравление и подарок к рождению ребенка. Ни Уотерхаус, ни Гиббс с Селлерсом не озаботились.
– Они мужчины, Робби. Вот ты часто отправляешь открытки?
Он покраснел.
– Теперь буду, сержант.
Чарли бегло проглядела листок. Интересней, чем она ожидала. Немного истерично, но интересно. Скорее бы Микен ушел – хотелось прочитать письмо целиком и внимательно. Она смотрела на письмо глазами Саймона и не могла отреагировать иначе, чем Саймон.
– Это я купила и отправила тот подарок, – сердито сказала Оливия, когда за Микеном закрылась дверь. – И услышала ли я хоть слово благодарности?
– Лив, принеси телефон. – Чарли подняла руку, не отрывая взгляда от текста.
Душераздирающие вздохи, сопровождавшие появление телефона, она проигнорировала и набрала номер отдела убийств. Пруст ответил после первого же гудка.
– Сэр, это я, Чарли. У меня тут еще одно письмо насчет Бретериков. Опять анонимное, но гораздо более подробное, чем первое. Вам нужно его увидеть.
– И чего ты ждешь, сержант? Вези. И еще, сержант…
– Сэр?
– Отмени все, что у тебя запланировано на сегодня.
– У меня запланирован крепкий здоровый сон.
– Так вот, сон отменяется. Ты мне нужна здесь. Вот я разве сплю?
– Нет, сэр.
– Вот именно, – подытожил Пруст.
Судя по голосу, он был доволен столь стремительной победой.
Тому, кто расследует смерти Джеральдин и Люси Бретерик.
Я уже писала, что Марк Бретерик может оказаться не тем, за кого себя выдает. Только что рядом со своей машиной я нашла мертвого рыжего кота, у которого пасть была заклеена скотчем. Тот, кто это сделал, заодно оставил отметины на моей машине. Думаю, я в опасности – пока меня просто предупредили. Два дня назад кто-то толкнул меня под автобус в центре Роундесли, а вчера за мной следовала красная «альфа ромео», номер начинался на Y.
В прошлом году я встретила в отеле человека, который представился как Марк Бретерик. Возможно, его настоящее имя Уильям Маркс. Вполне вероятно, он сидел за рулем преследовавшей меня машины.
В Корн-Милл-хаус я нашла две фотографии: девочки в униформе школы Св. Свитуна и еще какой-то женщины; они были спрятаны в рамках за снимками Джеральдин и Люси. Рамки с фото были в мусорном пакете. Марк Бретерик собирался их выкинуть. Все четыре фотографии сделаны в приюте для сов в Силсфорд-Касл. Дженни Нэйсмит, секретарь директора школы, забрала у меня эти фотографии. В прошлом году в одном классе с Люси училась девочка по имени Эми Оливар, – возможно, на фотографиях она и ее мать.
Поговорите с бывшей няней Эми, ее телефон 07968563881. Удостоверьтесь, что Эми и ее мать еще живы. И ее отец. Узнайте все, что сможете, о взаимоотношениях Бретериков и Оливаров. Корди О’Хара, мать Уны, лучшей подруги Люси и Эми, может что-нибудь знать. Поговорите с Шайан Томс, помощником учителя. Возможно, в Корн-Милл-хаус спрятаны еще два тела – например, в саду. Когда я туда приехала, Марк Бретерик встретил меня с лопатой в руке. Почему он занимался садом вскоре после гибели жены и дочери? Обыщите здания его компании – обыщите все, к чему он имеет отношение. Спросите его, почему он спрятал фотографии миссис Оливар и Эми за фотографиями своих жены и дочери.
Джин Ормондройд, мать Джеральдин Бретерик, оказалась невысокой женщиной с длинной шеей и узкими плечами. Коротко стриженные серо-стальные волосы обрамляли лицо, завиваясь на концах. Со своего места у стены Чарли видела только волосы и иногда кончик носа. Джин смотрела на Пруста и Сэма Комботекру и обращалась только к ним. Никто не сказал ей, кто такая Чарли, а она не спрашивала.
– Я хотел бы, чтобы вы рассказали инспектору то же, что мне, Джин, – предложил Комботекра. – Не смущайтесь, если будете повторяться. Это нам и нужно.
– Где Марк?
– С детективами Селлерсом и Гиббсом. Без вас он не уйдет.
Чарли не пришлось уточнять у Сэма, насколько серьезно воспринята новая информация: Пруст лично присутствовал на допросах только в исключительных случаях. Если два убийства в Корн-Милл-хаус совершила не Джеральдин Бретерик, значит, у настоящего преступника было шесть или семь дней, чтобы замести следы, – почти неделя, в течение которой полиция была уверена, что убийца изрядно облегчил им работу, покончив с собой. Сложно представить случай более исключительный.
– Марк показал мне дневник Джерри. Я просила его об этом с тех пор, как узнала о существовании дневника, и наконец, слава богу, увидела. Моя дочь этого не писала.
– Расскажите инспектору Прусту, почему вы так в этом уверены, – попросил Сэм.
Интересно, удивило его присутствие Чарли и то, что на ее участии в расследовании настоял сам Пруст? «Наверное, парню нелегко, – подумала она. – Он занял мое место, а тут являюсь я и дышу ему в затылок».
– Ночник Люси, – сказала Джин. – В дневнике все описано неправильно. У Люси действительно был ночник, в форме Винни-Пуха. Он был включен в розетку в ее комнате.
– В дневнике не говорится о форме лампы, не так ли? – спросил Пруст у Сэма.
– Позвольте мне закончить, – прервала его мать Джеральдин. – В дневнике сказано, что Люси хотела оставить дверь открытой, потому что боялась чудовищ. Из-за этого же она просила оставлять свет включенным. Там сказано, что с той ночи, когда она впервые сказала, что боится монстров… – Джин остановилась, несколько раз глубоко вдохнула. – …Что с той самой ночи свет оставляли включенным, а дверь в комнату Люси – слегка приоткрытой. Но зачем было оставлять дверь приоткрытой? Ночник ведь был в ее комнате.
– Мы решили, что лампа стояла не в комнате Люси и дверь оставляли приоткрытой, чтобы туда
