Ее фото и фото Люси стояли на самом виду. Поверни она голову – и тут же наткнулась бы на них взглядом. Как бы я это объяснил?
– И что вы сделали? – спросила Чарли.
– Попросил ее закрыть глаза, сказал, что приготовил ей сюрприз. И вручил фотографии, будто бы в подарок им с Марком. Я специально упомянул Марка, чтобы она не заподозрила ничего.
– И она забрала домой заодно и снимки Энкарны с Эми. А вы не боялись, что Джеральдин или Марк по какой-то причине решат вынуть фотографии из рамок и обнаружат там еще и фото вашей жены и дочери?
– А как вы думаете? – Хэй нетерпеливо смахнул слезы. – Я начал регулярно наведываться к ним. Под предлогом, будто мне не хватает дружеских разговоров. Но фотографий в доме не было. Они исчезли. И я не знал, где их искать. А теперь выясняется, что они были в офисе у Марка! – Хэй яростно сжал кулаки. – Я ведь чувствовал себя так, будто предал свою семью. И поклялся себе, что пусть я и не могу смотреть на их фото, но они всегда будут рядом со мной, на полке. Однако даже этого не сумел сделать.
В безумии Хэя была логика. Правда, Саймон ее не понимал.
– Вы сказали, что любили Энкарну и Эми. И Джеральдин тоже любили, – подытожила Чарли.
– И Салли, – добавил Хэй. – Мне просто понадобилось время, чтобы понять – я искал то, что уже нашел.
– А как насчет Люси?
– Люси? – На лице Хея проступило раздражение, словно он обнаружил на своем пути препятствие. – Джеральдин любила ее. Она была дочерью Джеральдин.
– Это мы знаем, – мягко сказала Чарли. – Как вы сами относились к Люси?
Хэй молча смотрел на нее.
Саймону захотелось перегнуться через стол, схватить его за грудки и вытрясти правду. Взгляд Чарли остановил его.
– Мы можем не говорить о Люси, если не хотите, – сказала она. – Расскажите нам про дневник Энкарны. И про перевод Джеральдин.
Хэй перевел взгляд на Саймона:
– Я нашел дневник уже после того, как Энкарна… как ее не стало. Я не знаю испанского. Потому она и вела его по-испански. Я хотел знать содержание, на случай… Энкарна так не походила на Джеральдин. Она была способна на что угодно.
– Она уже не могла вам навредить, – напомнил Саймон.
– У меня было право знать!
– И вы попросили Джеральдин Бретерик перевести дневник?
Хэй кивнул.
– Вы заплатили ей?
– Конечно, нет. Это была дружеская услуга.
Чарли и Саймон ждали.
– Джеральдин знала, как я любил Эми. Она всегда говорила, какой я хороший отец. Я бы никогда не позволил Энкарне украсть Эми, увезти ее в Испанию. Я сказал Джеральдин, что буду судиться за опекунство. Я не сомневался, что дневник Энкарны – одна большая жалоба на то, как невыносимо трудно быть матерью. Остальное можете угадать. Но я не горжусь тем, что солгал.
– Вы сказали Джеральдин, что дневник поможет вам получить опеку над Эми, – сделал вывод Саймон.
Его переполняло отвращение, острота которого усиливалась от того, что прежде он уважал Хэя.
– Это было ужасной ошибкой. – Голос Хэя задрожал. – Одной из многих. Под разными предлогами Джеральдин увиливала от встреч. Сперва я решил, что Энкарна выставила меня в дурном свете в своем дневнике, ведь это она прекрасно умела. Но когда мне все-таки удалось вызвать Джеральдин на откровенный разговор, выяснилось, что дело вовсе не в этом. Она просто жалела меня. Она, как всегда, оказалась благороднее многих. – Его глаза вновь наполнились слезами. – Спросила, уверен ли я, что дневник поможет в суде. Советовала пообщаться с адвокатом, узнать, как дневник может повлиять на решение суда, не отметут ли его как не стоящее внимания доказательство.
– Она пыталась пощадить ваши чувства. И чувства Эми, – задумчиво сказал Саймон.
Еще одна деталь встала на место: звонок Джеральдин Бретерик в юридическую фирму. Она хотела проконсультироваться с адвокатом, прежде чем позволить Хэю увидеть жуткие записи его жены, которые, как она полагала, способны разрушить не только будущее ее друга, но и его прошлое. Как она, наверное, сожалела, что согласилась переводить этот дневник.
Хэй утерся рукавом.
– Она хотела помочь мне вернуть Эми, и ей в итоге пришлось… скормить мне этот яд, страницу за страницей.
– Поэтому вы убили ее? – спросила Чарли. – Не могли простить ей, что показала вам правду?
– Это была не ее ошибка! – закричал Хэй. – Я сам дал ей дневник, сам попросил его перевести!
– Почему вы не назвали Салли Торнинг своего настоящего имени? Зачем прикинулись Марком Бретериком?
– Не знаю. Само собой вышло. После того, что я совершил, не хотелось называть настоящее имя. Я беспрерывно думал о Марке. Мои жена и дочь были… я…
– Вы закопали их в его саду, – сказала Чарли.
– Они с Джеральдин уехали во Флориду. Чудесно проводили время вместе. Я хотел помешать им. Хотел разрушить что-нибудь в их жизни.
– Вы завидовали Марку?
– Люди вроде меня завидуют почти всем, сержант, – раздраженно ответил Хэй.
– Должно быть, впоследствии вы пожалели, что использовали имя Марка, – предположил Саймон. – Когда Джеральдин и Люси погибли, семейство Бретерик было на экранах постоянно. И вы поняли, что Салли рано или поздно увидит Марка по телевизору. Поэтому решили разделаться с ней, толкнув под автобус?
– Я не толкал Салли под автобус.
– Неужели вы рассчитываете, что мы поверим…
– Я толкнул Джеральдин. (Долгая пауза.) Несколько дней я был в жутком состоянии. Все, кого я любил, мертвы. А потом я увидел… увидел Джеральдин.
– Вы провели неделю с Салли Торнинг и не узнали ее? – недоверчиво спросила Чарли.
– Он забыл Салли. – Саймон не сводил глаз с Хэя. – Он использовал ее и забыл. Так ведь, Джонатан?
Хэй издал какой-то булькающий звук – то ли всхлип, то ли смешок.
– Джеральдин знала, что он потерял Эми, она жалела его, помогала ему. И он только что убил Джеральдин. И вдруг – вот она, в Роундесли, живая и здоровая. И он попытался убить ее снова.
– Я… я запаниковал. Я…
– Где вы достали GHB? – спросила Чарли.
– Полагаю, это было несложно, – сказал Саймон. – Вы мне рассказывали в Кембридже, что вам приходится общаться со всяким отребьем, поскольку это объект ваших исследований. Преступники, насильники. Вроде Билли – помните Билли? У вас, я думаю, есть связи, благодаря которым можно достать что угодно, – к примеру, пистолет.
– И все-таки, зачем вы убили Джеральдин и Люси? – спросила Чарли. – Скажите нам, и сразу почувствуете себя лучше, Джонатан.
Хэй смотрел в пустоту.
– Она была бы счастлива со мной, Джеральдин. Я отремонтировал для нее комнату Эми. Я бы не торопил ее. Я хотел, чтобы у нее было свое пространство. – Он перешел на быстрое бормотание: – Она любила малиновое стекло[15]. А Марк не хотел держать его в доме, говорил, что оно пошлое.
– А Люси, – спросил Саймон. – Для нее вы тоже приготовили комнату в своем доме?
Хэй тут же замкнулся.
– Расскажите про массажный стол.
