поежилась. – Похоже, вы распутали все. Скажите, вы знаете, где Флоренс?
Саймон задумался. Есть ли стопроцентная уверенность? Да, ошибается он редко, но все же… «Но ты же не беспристрастен».
– Думаю, да.
– Ей ничего не угрожает?
– Если я прав, то нет. Она в безопасности.
Из-за стены донесся громкий лязг, словно там играли в домино железными листами, а затем резкий свист, который тотчас стих.
– Черт! – воскликнула Брайони. – Простите. Похоже, бойлер взорвался.
Послышалось слабое мяуканье, которое быстро перешло в отчаянный вой. Сначала Саймон решил, что это кошка, но, увидев смятение на лице Брайони, догадался, в чем дело.
Он встал и пошел на звук, не обращая внимания на протесты Брайони.
Толкнув белую дверь в конце коридора, Саймон оказался на кухне. Прямо перед собой он увидел злополучный бойлер. А рядом – люльку-переноску с младенцем из «Вязов». Саймон никогда не нянчился с грудными детьми, не брал их на руки. Он отвел глаза и заметил на кухонном столе записку. Всего пара слов, но Саймон узнал все, что нужно.
Брайони вбежала следом и кинулась к орущему младенцу, а Саймон уже звонил по мобильному Чарли.
– Я их нашел, – сообщил он в трубку. – Ребенок тут. Пришли за ним наряд, а сама срочно мчись в «Уотерфронт». Скорее!
41
В раздевалку вхожу с каким-то тупым спокойствием. Бассейн сегодня закрыт – полетел один из нагревательных котлов, и вода холодная. В раздевалке тоже заметно холоднее и тише: выключены телевизоры. Свет не горит, лишь тускло мерцают квадраты дежурных фонарей по углам.
Ключ от 131-го шкафчика мне дал Росс, тот парень с южноафриканским акцентом, что водил меня по клубу две недели назад. С того раза он запомнил, что я невестка Вивьен, сегодня я сказала, что меня прислала свекровь, и он поверил. Я заметила у него значок администратора. В прошлый раз он был еще консультантом. За время моей двухнедельной пытки Росс успел сделать небольшую карьеру.
От волнения меня разбирает смех. Я в двух шагах от предмета, который бесспорно докажет то, что я уже давно поняла. Но пока иду по лиловому ковру, эйфория пропадает. Мозг словно движется отдельно от меня – плывет в воздухе над головой. Отпирая шкафчик Вивьен, я кажусь себе марионеткой, которую тянут за невидимые нити. Еще секунда, и передо мной огромная белая сумка, столь вместительная, что занимает весь шкафчик. Вытягиваю ее, бросаю на скамью, дергаю язычок молнии. К сильному цитрусовому запаху – видимо, от стирального порошка – примешивается слабый отголосок любимых духов Вивьен «Мадам Роша». По очереди выкладываю на скамью брюки, майку, лосины. Белоснежное белье. Под ним – сухой купальник и косметичка. Отрезвление приходит медленно, от периферии к центру сознания. Не могу смириться с тем, что промахнулась. Я теряю самообладание, переворачиваю сумку и с бесполезной яростью трясу, тяжело дыша. Все без толку.
Слышу стон и не сразу понимаю, что это я. Тело не слушается. Рыдаю. Швырнув выпотрошенную сумку на скамью, мешком валюсь сверху. Вдруг чувствую резкий тычок в бедро, будто села на острый угол. Но сумка-то пустая, там ничего не осталось.
Встаю и заново осматриваю ее, на этот раз спокойнее, и замечаю сбоку длинный карман. Под застежкой – небольшая прямоугольная выпуклость. Сердце срывается в галоп, я этого не вынесу. За последние две недели моя душа успела погибнуть и воскреснуть не единожды. Меня столько раз бросало от надежды к отчаянию, что я потеряла всякое чувство реальности.
Пальцы стали какими-то мягкими и беспомощными. Я расстегиваю карман и вытаскиваю маленькую бежевую сумочку. На боку две переплетенные буквы G – «Гуччи». Та самая. С ней Лора приходила ко мне на прием в Илинге. Странно видеть этот предмет через столько лет после ее смерти. Но я так и не могу до конца поверить. В глубине души слабый наивный голосок твердит: «Нет, такого не может быть».
Открыв сумочку, вынимаю полиэтиленовый конверт с детскими фотографиями Феликса, перламутровую помаду «крем-карамель» и красный кожаный кошелек. Затем – связку ключей на кольце с логотипом индийского ресторана в Силсфорде. Клочки жестоко оборванной жизни. Меня захлестывает жалость, приходится сесть на скамью.
– Привет, Элис, – раздается голос за спиной.
Я в ужасе вскакиваю.
– Не подходите ко мне!
Лишь мысль о Флоренс толкает меня назад – к синей двери в дальнем конце раздевалки, а Вивьен с улыбкой наступает. Я крепко сжимаю в кулаке Лорину сумочку. У Вивьен в руках ничего нет. Интересно, чем она собирается меня убить?
– Где моя внучка? Где Флоренс?
– Не знаю.
– Чей это ребенок? Откуда взялось это Маленькое Личико? Это ведь ты подменила? Хотела отнять у меня Флоренс, как Лора – Феликса?
– Вы убили Лору!
– Элис, отвечай, где Флоренс?
– Не знаю. Спросите Дэвида.
Вивьен качает головой и протягивает мне руку.
– Идем домой, – говорит она, – спросим его вместе.
Я пячусь, пока не натыкаюсь на дверь бассейна.
Торопливо толкаю ее спиной. Глаза Вивьен загораются от изумления и злобы: она разгадала мой план, едва он возник. Но все же опоздала. Выскочив из раздевалки, я захлопываю дверь и наваливаюсь на нее. Молюсь про себя, чтобы здесь не было другого выхода из женской раздевалки к бассейну. Ладони Вивьен, которые она раз в неделю умащивает дорогими кремами в тутошнем салоне красоты, гулко лупят где-то возле моего уха.
– Элис, пусти меня. Нам надо поговорить. Я тебе ничего не сделаю.
Я не отвечаю: нельзя тратить силы попусту. Они нужны, чтобы удерживать дверь. С той стороны наседает Вивьен, я представляю, как она наваливается всем телом. Свекровь легче меня, но зато сильнее – не зря же она таскает гантели и занимается в спортзале на тренажерах. Качает мышцы по несколько часов кряду, как солдат. Дверь отходит на пару дюймов и вновь захлопывается – короткими рывками.
Вдруг давление ослабевает. Неужели Вивьен отступила? Я слышу ее вздох:
– Если не хочешь меня пустить, поговорим так. Хоть я, конечно, предпочла бы общаться лицом к лицу.
– Нет!
– Будь по-твоему. Слушай, Элис, я не исчадие ада, как ты, видимо, думаешь. Что мне оставалось? Лора не подпускала меня к моему внуку. Ты что, правда веришь, будто я могла чем-то обидеть Феликса? Я души не чаю в мальчике. Разве я в чем-то ущемила его после Лориной смерти? За все те годы, что он живет у меня? У него есть все, что он только пожелает, и он самый счастливый ребенок на свете. Ты это знаешь, Элис.
Я стараюсь не слушать доводы опасной психопатки. Ее оправдания ужасны, она словно вливает яд мне в ухо. Я крепче наваливаюсь на дверь: в любой момент Вивьен может внезапно броситься на нее.
– А Дэвид знает, что вы убили Лору?
– Разумеется, нет. Да и ты не должна была знать. Я же всегда оберегала вас от неприятностей. А уж это, поверь, было крайне неприятно. Чтобы не сказать больше. Ты никогда не протыкала ножом живого человека, тебе не понять, какой это кошмар.
