усомнился Босолей. – Да, хотел бы я на это поглядеть.
Пленвиль пожал плечами, всем своим видом выражая презрение.
– Именно она, взяв на себя определенные обязательства, отдала приказ отправить экспедицию на Мари-Галант. Какого черта! У нашего острова надежные защитники, испытанные в боях солдаты, люди, не боящиеся ни пиратов, ни дикарей. У нас есть оружие и порох. Мы, черт возьми, платим за это немалые деньги! Так в чем дело? Наша экспедиция провалилась. Почему?
Он лицемерно хихикнул и с лукавым видом не спеша пояснил:
– Да потому, что госпожа Дюпарке с три короба наобещала Высшему Совету, лишь бы ее утвердили в должности покойного супруга. А сама экспедиция не очень-то ей и была нужна! Наоборот, у нее душа к ней не лежала. В этих условиях генеральша и устроила так, чтобы экспедиция не удалась. Добилась назначения Байярделя, известного своей дружбой с флибустьерами и особенно с этим бандитом Лефором, чтобы черт его побрал!.. Когда мы доведем это до сведения мартиниканцев, десять тысяч колонистов потребуют ареста госпожи Дюпарке! Понятно?
Повисла гнетущая тишина. На сей раз всем все стало ясно. Победа казалась до такой степени несомненной и легкой, что все колонисты лишились дара речи.
Пленвиль удовлетворенно потер руки. Он и сам предвидел эту легкую победу, но окончательно поверил в нее только после того, как вслух обсудил все обстоятельства.
Бреза, с самого начала не проронивший ни слова, кашлянул, прочищая горло, и мягко проговорил:
– Я бы хотел знать мнение майора на этот счет…
– Совершенно справедливо! – поддержал Босолей.
– В самом деле, а что думает майор? – подхватили Виньон и Сигали.
– Я уже сказал, что встречался с ним и что от него самого обо всем и узнал! Могу вас заверить, теперь вы знаете его соображения по этому поводу.
– Прекрасно! – подхватил Бреза. – Однако мне хотелось бы кое-что уточнить. Мы слишком скоро приготовились осудить Байярделя. Говорим, что он предал…
– В этом не может быть и тени сомнения! – взревел Босолей, снова размахивая своими длинными руками палача.
Бреза одним взмахом руки его успокоил и продолжал:
– Пока вернулся один «Бык». Мы можем, так сказать, считать «Святого Лаврентия» затонувшим с командой и грузом, если верить заявлениям капитана Эстефа. А что, если и «Мадонна Бон-Пора» не вернется? Вдруг «Мадонна Бон-Пора» тоже погибла, а капитан Байярдель мертв? Кого винить? Сможете ли вы кого-то убедить в том, что такой капитан способен пойти на предательство? Какой ему интерес в этом предательстве?
Раздавленный убийственными доводами, Босолей вопросительно посмотрел на Пленвиля, а Сигали, Виньон и Белен обменялись многозначительными взглядами. Замечание Бреза попало в самую точку.
– Верно! – признал Бурле. – Бреза прав. Однако, повторяю, мы занимаемся политикой. Любые средства хороши – лишь бы добиться своего… Не будем терять времени. Главное – опорочить госпожу Дюпарке. А там посмотрим. Уверяю вас, что сейчас сделать это чрезвычайно просто: достаточно привести доводы Пленвиля. А если позднее Байярдель вернется, будет слишком поздно. Мы его арестуем по подозрению в предательстве, повесим – и делу конец, потому что власть тогда будет в наших руках.
– Разумеется! – поддержал Пленвиль. – Из двух одно: либо Байярдель вернется, и тогда мы бросим его в темницу и осудим в несколько часов – в любом случае его счеты с жизнью будут сведены очень быстро, – либо Байярдель не вернется, и тогда у нас окажется времени вдосталь, чтобы оповестить все население острова о предательстве генеральши.
– А что, если Байярдель в самом деле предатель, – снова напомнил Бреза, – и он нарочно расположил «Святого Лаврентия» и «Быка» так, чтобы самому без помех и без свидетелей перейти на сторону флибустьеров?
– Ну, у вас богатое воображение! – хохотнул Сигали.
– Пусть говорит, – попросил Босолей.
– Да, – продолжал Бреза, – я ставлю вопрос: что, если Байярдель перешел на сторону флибустьеров? Как вы намерены поступить?
– Мы осудим его вместе со всеми флибустьерами, – пообещал Пленвиль. – Сожжем его заочно, чтобы поразить воображение всего населения. И уж если он когда-нибудь сюда сунется…
Бурле грохнул кулаком по столу:
– Дурацкое предположение! Байярделю нет никакого смысла переходить в пираты. Он слишком честолюбив и горд воинским званием, полученным на этом острове.
– Не забудьте, – вставил Бреза, – он ближайший друг опасного разбойника, капитана Лефора. Ничего удивительного, если Байярдель последует за ним.
– Госпожа Дюпарке покровительствует капитану Байярделю. Теперь, когда она у власти, с его стороны было бы глупо бросать ее ради сомнительной выгоды пиратства!
– В любом случае, если он сунет сюда нос, сговорившись с пиратами, мы просто-напросто его вздернем, – повторил свою угрозу Пленвиль.
Бреза опять кашлянул. Он говорил редко, но если уж брал слово, его было не остановить.
– А если он все-таки сунет сюда нос и этот нос будет выглядывать из-за сотен пушек пиратской эскадры? – заметил он. – Как вы поступите в этом случае, господа?
– Да обстреляем ваших флибустьеров из пушек, гром и молния!
– Или сбежите, – поморщился Бреза. – Я не представляю себе, как форт может устоять против десятка
