переданные ночью с мыса Рейс, до двух часов их следовало довести до сведения всех заинтересованных пассажиров — ведь миллионы никогда не отдыхают. Эта нелегкая работа требовала большой точности. Одновременно продолжали поступать важные и не очень важные сообщения.
В 13.42 с «Балтика», идущего из Нью-Йорка в Ливерпуль через Куинстаун, поступило сообщение: ГРЕЧЕСКИЙ ПАРОХОД АФИНЫ СООБЩАЕТ АЙСБЕРГАХ И БОЛЬШОМ ЛЕДЯНОМ ПОЛЕ СЕГОДНЯ 40°51? СЕВЕРНОЙ 49°52? ЗАПАДНОЙ ТОЧКА СЕРДЕЧНЫЕ ПОЖЕЛАНИЯ УДАЧИ ВАМ И ТИТАНИКУ В ПЕРВОМ РЕЙСЕ ТОЧКА КАПИТАН СУДНА ТОЧКА. Сообщение от капитана «Балтика» было немедленно передано капитану Смиту, который разговаривал на мостике с судовладельцем Дж. Брюсом Исмеем. Исмей, любивший показать, кто здесь главный, сунул сообщение себе в карман. Вечером он с важным видом показал его нескольким пассажирам.
В 13.45 на «Титанике» принимают сообщение с немецкого пассажирского парохода «Америка», адресованное Гидрографической службе Соединенных Штатов: ЧЕТЫРНАДЦАТОГО АПРЕЛЯ АМЕРИКА ПРОШЛА МИМО ДВУХ БОЛЬШИХ АЙСБЕРГОВ НА 41°27? СЕВЕРНОЙ 50°08? ЗАПАДНОЙ. Но в ту минуту радисты были заняты курсом акций, и это сообщение так и не попало на мостик.
Около половины шестого вечера вдруг сильно похолодало, за несколько минут температура опустилась на десять градусов. Пассажиры разбрелись по теплым помещениям. Что же касается предупреждений об айсбергах, то капитан Смит приказал немного отклониться на юго-запад от намеченного курса.
Стемнело. В половине восьмого температура опустилась до нуля. Зажглись звезды. Было очень ясно.
У музыкантов выдался спокойный день — в воскресенье они не играли ни в зимнем саду, ни во время ленча. Каждый проводил свободное время по-своему: Давид слушал байки и рассказы Джима, Спот спал, Жорж читал, Алекс и Джейсон пили в кают-компании чай, курили трубки и беседовали.
Где весь день пропадал Петроний, не знал никто.
В семь вечера они должны были, как обычно, играть во время ужина. Петроний так и не появился. Его контрабас тоже исчез из своего футляра, стоявшего возле рояля.
Положение Джейсона было не из приятных. Можно играть с пьяным контрабасистом, помешанным, не отвечающим за свои поступки, но играть вообще без контрабасиста невозможно. Музыканты пожимали плечами и переглядывались. Распорядитель рейса Макэлрой долго смотрел на то место, где должен был стоять Петроний. Они начали играть, а пассажиры тем временем рассаживались за столики.
Пока оркестр отдыхал, Джейсон отправил Спота, Жоржа, Давида и Джима на поиски. Они прочесали все судно от носа и до кормы, но Петроний словно за борт свалился.
После ужина оркестр исполнял легкую музыку по заказам пассажиров, и тут отсутствие Петрония сразу стало заметно. Молодая чета участливо поинтересовалась, не заболел ли контрабасист, которого они видели во время богослужения. Джейсон смущенно кивнул: к сожалению, контрабасист занемог. Молодая чета передала для больного чаевые. Джейсон в замешательстве сунул деньги в карман.
К оркестру подошел распорядитель рейса Макэлрой:
— А где ваш контрабасист? — Его тон не предвещал ничего хорошего.
— Мы его не видели после богослужения.
— А вы его искали?
— По всему судну.
— С вами, музыкантами, всегда все не слава Богу, — проворчал Макэлрой.
— Вы правы, сэр. — Джейсон кивнул.
— Но не мог же он прыгнуть за борт? — мрачно сказал Макэлрой. — Где-то он должен быть?
— Совершенно верно, сэр. Мы поищем еще. Между прочим, он взял с собой контрабас.
— Взял с собой?
Джейсон покраснел и кивнул.
— Вы хотите сказать, что он таскается по судну со своим контрабасом?
Джейсон кивнул еще раз.
Макэлрой закатил глаза и молча ушел.
— Может, он не так уж не прав, — заметил Алекс.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Джейсон.
— Не прыгнул ли Петроний за борт?
— Он не настолько безумен, Алекс, — вмешался Спот. — Я не верю.
— Что бы там ни было, но это уже слишком, — вздохнул Джейсон. — Я как раз думал об этом во время богослужения.
— Жаль, что не за несколько рейсов до этого, — сказал Алекс.
— Послушайте, — возмутился Джим, — мы все хорошо знаем Петрония. Он милый и порядочный человек… пусть у него не все дома, но он безобидный и никогда никому не причинит зла.
— Мне показалось, что после богослужения он чего-то искал, — тихо сказал Давид. — И больше я его не видел.
— А кто-нибудь видел? — спросил Джейсон.
Музыканты отрицательно покачали головами.
— Странно, — проговорил Джейсон. — Ну да ладно. Публика ждет.
Они настроили инструменты.
— Единственное, чего я не понимаю, — сказал Спот, сидя за фортепиано, — на кой черт он взял с собой контрабас?
А глубоко, в нижней части судна, в милосердной темноте жалобно рыдал контрабас Петрония Витта.
В нем жило привидение.
Официанты беззвучно скользили от столика к столику, они двигались неторопливо, словно устали от жизни. Звенело серебро, пели хрустальные бокалы. За стойкой стоял сам метрдотель синьор Гатти и наблюдал за всеми таким взглядом, которому позавидовал бы сам Яхве в седьмой день.
Все должно было соответствовать судну. Ужин был художественным произведением. И в качку, и в штиль все должно быть безупречно. Если гость собирался встать, не меньше двух официантов должны броситься и помочь ему.
Наиболее именитых гостей синьор Гатти обслуживал лично вместе со старшим официантом. Есть гости, которым неположено ждать. Никогда. Не то что ждать, даже просто звать официанта. Синьор Гатти считал, что даже один взгляд в сторону официанта способен утомить важных гостей. Поэтому вокруг миллионеров и особенно миллиардеров вился целый рой «джиннов», которых Гатти научил угадывать желания гостей и выполнять их прежде, чем они будут высказаны вслух. Синьор Гатти считал, что хороший официант должен быть телепатом. Сам он был теософ. Поэтому обслуживание известного редактора и спирита Стеда синьор Гатти взял на себя и всеми силами пытался установить телепатический контакт с газетчиком. Но, несмотря на энергичные мысленные призывы синьора Гатти, редактор флегматично, как бульдог, смотрел только на трюфель. Один раз синьору Гатти показалось, что он уловил телепатическую просьбу редактора принести бутылку шампанского, но она была встречена недоуменным взглядом, и ее пришлось унести обратно.
После этого случая синьор Гатти вернулся к обычному способу приема заказов. Однако он все еще мечтал о ресторане, где официанты были бы телепатами и медиумами, а обсуждение карты вин происходило бы с помощью астральных тел.
Какой бы это был ресторан! Там могли бы ужинать все великие спириты и теософы. Сэр Артур Конан Дойль. Мадам Бизант. Доктор Штейнер. И другие. Это была замечательная мысль. Озарение свыше… Если в течение рейса ему представится возможность, он непременно должен поделиться своей мечтой с редактором Стедом, которому только что подал ликер. А может, лучше написать в Лондонское теософское общество? Официантов он наберет из людей, обладающих Даром. Какая перспектива! У
