держись пониже, эти ребята уже по-настоящему рассердились.
Репп стрелял все утро. Атака русских захлебнулась, они снова были отброшены к началу Центрального проспекта. Он убил всех их офицеров и был совершенно уверен, что среди них был даже полковник, которого он уложил всего лишь мгновением раньше. По его подсчетам, он убил почти сотню Девятнадцать пустых магазинов, и в этом последнем осталось всего лишь три заряда; таким образом, за два с лишним часа он убил девяносто восемь человек. Винтовка нагрелась, и раза два Репп останавливался, чтобы капнуть в дуло каплю-другую масла. В один из двухминутных перерывов он, намотав на шомпол тряпку, энергично протер ствол, после чего тряпка оказалась черной от гари. Парнишка сидел скрючившись у его ног, и каждый раз, когда на землю падал пустой барабан, он подбирал его и тщательно набивал новыми патронами.
Поповцы начали наступать с другой стороны; очевидно, они выслали отряды для нападения с флангов. Но атакующие попали под сильный огонь, который велся с нижнего этажа завода, а тех, кто выжил, достал Репп. И все же интенсивность огня, направленного против завода «Красный трактор», возрастала. Репп слышал, что сражение снова приближается к кульминационной точке. У таких событии тоже есть своя мелодия, и Реппу казалось, что он слышит ее.
На вершине лестницы появился покрытый грязью лейтенант, виденный им утром.
— Ты еще жив? — поинтересовался у него Репп.
Но парень был не в том настроении, чтобы отвечать на шутки Реппа.
— Они прорвались. У нас нет достаточной огневой силы, чтобы сдерживать их и дальше. Они уже заняли одно крыло завода. Давай, Репп, уходи. У нас еще есть шанс выбраться отсюда на собственных ногах.
— Спасибо, старик, но я лучше останусь, — весело ответил Репп.
Он чувствовал себя schufifest — пуленепробиваемым, но в силу особенностей немецкого языка эти звуки могли приобрести дополнительное значение — «заговоренный»
— Репп, здесь тебя ничего не ждет, кроме смерти.
— Уходи сам, — ответил Репп. — Мне здесь слишком интересно, чтобы уходить.
Теперь он стрелял на более дальнее расстояние, сквозь дрейфующий столб дыма он различал маленькие фигурки в нескольких кварталах от него. Увеличив изображение при помощи оптического прицела, он увидел двух офицеров, стоящих в дверном проеме и совещающихся над картой. Сцена была видна поразительно отчетливо, Репп разглядел даже волосы у них в ушах. Первому он попал в сердце, а второму — в горло, потому что, когда в его товарища попала пуля, тот отвернулся, словно это могло его спасти.
Потом Репп убил снайпера, находящегося в семи кварталах от него.
На другой улице Репп убрал водителя грузовика, расколов при этом ветровое стекло на миллиард осколков. Грузовик бесцельно уткнулся в груду обломков, а люди из него разбежались в поисках укрытия. Из семи человек он сумел подстрелить троих.
Снизу раздалось несколько взрывов гранат, застрочили автоматы, в тесном закрытом пространстве их звук в несколько раз усиливался и отдавался эхом.
— Думаю, они уже проникли в здание, — заметил Репп.
— Я зарядил все оставшиеся патроны в магазины, — сказал боец. — Получилось девять штук. Еще сорок пять пуль.
— Тогда тебе лучше уходить. И большое спасибо.
Парнишка смущенно покраснел. Ему было лет девятнадцать, может быть, восемнадцать, симпатичное худое лицо.
— Если я снова встречусь с тобой, то напишу благодарность твоему офицеру, — пообещал Репп; до абсурдного мирный момент в разгар великого современного сражения. Пули, щелкая и хлопая, ударялись о башню со всех сторон. Парень побежал вниз по лестнице.
В конце Центрального проспекта еще до наступления сумерек иваны организовали очередную атаку. Репп убил одного, который по глупости выглянул из-за дымящейся бронемашины. Винтовка была горячей, как печка, и ему приходилось быть осторожным, чтобы не коснуться пальцами металлической части ствола. Однажды он уже притронулся к стволу и сразу же ощутил вскочивший на коже волдырь. Но винтовка работала превосходно, австрияки действительно умеют делать такие вещи. Винтовка была сделана в Штайре, неподалеку от Вены. Двойной курок, узор на металле, что-то из жизни старой империи: охотничьи домики у подножья Тирольских холмов, и лесники в зеленых кожаных штанах и гетрах ведут вас к лучшим оленям в лесу.
Капли света взлетали вверх, чтобы уничтожить его. Трассирующие пули разворачивались в ленивом полете, как брошенная веревка. За некоторыми пулями тянулись ниточки дымка. Пули ударялись о кирпич со странным, похожим на щелчки звуком. Репп понимал, что это лишь вопрос времени и что, если он до сих пор жив, когда в городе стреляет каждое русское ружье, то это просто-напросто какое-то статистическое отклонение, которому вскоре придет конец. Но разве это имеет значение? Может быть, такой вот момент настоящей снайперской войны стоит его жизни. Он стрелял, стрелял и стрелял большую часть дня, сделав более трехсот точных, направленных из укрытия выстрелов, используя четыре улицы как каналы для стрельбы, имея массу боеприпасов, парня для того, чтобы заряжать магазины, и множество целей повсюду: они толкались на улицах, скрывались за развалинами, выглядывали из сточных канав, но если он мог увидеть их, то он мог и попасть в них.
Репп убил солдата с огнеметом за плечами.
Сорок четыре пули.
К тридцать шестой пуле стало ясно, что люди внизу или отступили, или убиты. Он слышал внизу отчаянную возню. Русские, должно быть, воспользовались канализацией, чтобы проникнуть туда: по улице они точно не проходили.
Двадцать семь.
Как раз за секунду до этого кто-то находящийся у основания лестницы выпустил вверх очередь из семидесяти одного патрона. Репп оказался защищен от этого, он стоял в нише в кирпичной стене, но, когда пули запрыгали вокруг, дощатый пол башни разлетелся в щепки. Воздух наполнился деревянной пылью. У Реппа была граната. Он выдернул из рукоятки чеку, бросил гранату на лестницу и услышал, как она запрыгала по ступенькам. Когда раздались взрыв и крики, он уже опять прильнул к прицелу.
Восемнадцать.
Танки. Он увидел, как один из них выполз из промежутка между зданиями в нескольких кварталах от него. Почему русские не подумали об этом раньше? Сохранили бы силы и людей. Затем Репп понял, что перед «Сталинами»[15] стояли те же трудности, что и перед немецкими танками, преодолевавшими заваленные обломками улицы. Чтобы танки смогли так далеко пробраться по руинам, русским саперам пришлось изрядно поработать и взрывами проложить для них проход.
Одиннадцать.
Репп услышал внизу голоса. Они старались пробраться бесшумно, но их выдала лестница. Репп отступил назад, вынул свой Р-38 и склонился над лестницей. Он убил их всех.
Пять.
Один магазин. В поле зрения показался первый танк, он вывернул из-за угла на одном из перекрестков Центрального проспекта. Ага, привет. Здоровый ты парень, правда? Несколько солдат пробирались под его прикрытием. Репп, очень спокойный и уверенный, убил одного и промазал в другого. Он увидел человека в окне, выстрелил в него, в самое горло.
Один из тех, кого он уложил, когда тот пробирался за танком, попытался отползти в укрытие. Репп докончил его.
Один.
Башня танка начала разворачиваться. Это был вовсе не «Сталин», а «КВ-1» с 76-миллиметровым орудием. Репп с восхищением уставился на этого монстра, наблюдая, как лениво поворачивается жерло орудия и становится как будто шире, нацеливаясь на него. Русские определенно не жалели времени на то, чтобы тщательно подготовить выстрел. Танк застыл, орудие было уже почти наведено. Реппу очень хотелось, по крайней мере, избавиться от своей последней пули. Он не особенно расстраивался по поводу
