О'Брайан.
ГЛАВА VII
Днем, когда Хэнк вернулся домой, в гостиной его ожидала компания. Кэрин встретила его в дверях и сказала:
– У нас Джон и Фрэд. Думаю, это не просто светский визит.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты увидишь. У них такой вид, словно на лужайке своего соседа они обнаружили многолетнее растение из семейства сложноцветных.
– Не будет поцелуя для вернувшегося воина? – спросил он.
– А как же. Обязательно.
Она быстро поцеловала его, а он сказал:
– Увидимся позже. Где Дженни?
– Она ужинает у подруги и вернется около одиннадцати.
– Это сулит нам кое-то хорошее, – сказал Хэнк.
– Вот как? Меня пока еще никто не спрашивал.
– Я не считаю нужным спрашивать своих женщин. Я просто беру их за волосы и волоку в пещеру.
– На твоем месте я вначале пошла бы поговорить с этим «комитетом» по охране зеленых лужаек в Инвуде.
– Я как раз собираюсь это сделать. Ты приготовила мартини? Я не прочь выпить стаканчик.
– Коктейль в баре. Я присоединилась бы к тебе, но кто-то должен приготовить ужин.
– Охлади бутылочку вина, – попросил он.
– Ого, – удивилась Кэрин, – что навеяло неожиданный романтизм?
– Один твой вид, голубка, – ответил он, подмигнув и прошел в гостиную.
– Ну, ну, – сказал он, – вот так сюрприз.
Как только он вошел, мужчины встали. Джону Макнелли, высокому и мускулистому человеку с преждевременной сединой в волосах, было едва за тридцать. Он работал на химическом исследовательском предприятии. Фрэд Пирс работал в области рекламы и был художественным директором фирмы, которая специализировалась на фотомакетах. В противоположность Макнелли он был низкого роста и полный, с неряшливым видом художника из богемы. Они пожали Хэнку руку, и затем Макнелли сказал:
– Домой с поля битвы, а?
– Тяжелый день, – ответил Хэнк, – Кто-нибудь хочет мартини?
У Пирса был такой вид, будто он готов был принять предложение, но Макнелли быстро сказал за обоих: «Нет». Хэнк подошел к бару, взял кувшин с мартини и налил в бокал хорошую порцию. Он подцепил из открытой банки, стоявшей на баре, две маслины и опустил их в бокал.
– За удачу, – сказал он.
– На здоровье, – ответил Пирс.
Хэнк ослабил галстук и сел.
– Чем могу вам служить, друзья? – спросил он. – Пожертвование в пользу ассоциации родителей и преподавателей? Субсидирование детской бейсбольной команды? Что на этот раз?
– Ну, ничего серьезного, – ответил Макнелли.
– Просто дружеский визит, вот и все, – подхватил Пирс.
– Что ж, всегда рад вас видеть, – Хэнк внимательно наблюдал за ними поверх бокала.
– Соседи должны периодически встречаться, – сказал Макнелли.
– Особенно в таком районе, как этот, – снова поддержал его Пирс, – где все знают друг друга и где люди живут на одной и той же улице годами. Это хороший район, Хэнк.
– Разумеется, – ответил Хэнк. По правде говоря, ему не очень-то нравился Инвуд. Когда он впервые получил эту работу, они хотели переехать в Гринвич Виллидж, но Кэрин справедливо настояла на том, что Инвуд обеспечит более подходящее окружение для Дженни. Девочке в то время было только пять с половиной лет. И все же он никогда по-настоящему не чувствовал глубоких корней, которые бы связывали его с живущим в Инвуде обществом.
– Нам хотелось бы поддерживать его в нормальном состоянии, – продолжал Макнелли.
– Это разумное желание, – ответил Хэнк, потягивая мартини.
У него было хорошее настроение. Таким оно стало с того момента, как он поговорил с Мэри. Он надеялся, что эти двое соседей, у которых был какой-то странный вид, уйдут домой ужинать, и он сможет пойти поцеловать свою жену.
Ни с того ни с сего Пирс спросил:
– Как тебе понравилось бы, если бы твоя дочь вышла замуж за одного из пуэрториканцев?
Хэнк заморгал глазами.
– Что? Что ты сказал?
– Одну минутку, Фрэд, – сказал Макнелли. – Ты создашь у него неправильное представление.
– Неправильное представление о чем, Джон? – спросил Хэнк.
– О нашем районе и городе.
– Что ж, я считаю, что это хороший район и хороший город, – ответил Хэнк.
– Я не сомневаюсь, что ты так считаешь, – сказал Макнелли.
– Видишь, я говорил тебе, что он с нами согласится, – вмешался Пирс.
– Согласится с чем?
– Поддерживать наш район в нормальном состоянии. И город.
– Я не понимаю, о чем вы? – спросил Хэнк.
– Ну, в таком случае, давай немного поговорим об этом, Хэнк, – начал Макнелли. – Ты знаешь, что Фрэд, я и все остальные наши соседи – люди без предрассудков. Мы нормальные американские граждане, которые верят, что все люди созданы равными и что каждый человек имеет право на место под солнцем. Верно я говорю, Фрэд?
– Абсолютно верно, – поддержал его Пирс.
– И мы не верим в то, что существуют граждане второго сорта, – продолжил Макнелли. – Но мы считаем, что определенным элементам, живущим в городе, больше подходит сельская культура, чем городская. Людей, привыкших резать тростник и ловить рыбу, нельзя просто взять и бросить в гущу самого большого в мире города, надеясь, что они адаптируются. Эти элементы…
– Какие элементы? – спросил Хэнк.
– Ладно, Хэнк, не будем придираться к словам. Я уверен, что мы сходимся во взглядах и знаю, что ты не считаешь меня человеком с предрассудками. Я говорю о пуэрториканцах.
– Понимаю, – сказал Хэнк.
– Они, без всякого сомнения, прекрасные люди. Я знаю, что на самом острове Пуэрто-Рико очень низкий процент преступности и что там безопасно ходить повсюду, как в палате для новорожденных. Но там – это не здесь. Здесь далеко небезопасно ходить по испанскому Гарлему. В кварталах, заселенных испанцами и раскиданных по всему городу, процент преступности очень высокий. И довольно скоро везде будет не безопасно ходить, не боясь получить удар ножом. Это распространяется и на Инвуд тоже.
– Понимаю, – повторил Хэнк.
– Сейчас, ясно, мы не можем сказать этим проклятым людям, где они должны жить. Они американские граждане, такие же, как ты и я, Хэнк, точно такие же, как ты и я. Они свободные люди и имеют право на место под солнцем. Я не стал бы отрицать этого, но мне кажется, что им следовало бы внушить мысль, что они не могут просто прийти в цивилизованный город и превратить его в джунгли, пригодные лишь для жизни зверья. Я думаю о своей жене и детях. Хэнк, а ты должен подумать о своей восхитительной маленькой дочери. Я абсолютно уверен, ты не захочешь, чтобы ее изнасиловал какой-нибудь фермер с Пуэрто- Рико.
– Понимаю, – опять повторил Хэнк.
– Это и привело нас сюда. Сейчас никто из нас на этой улице не может простить убийства, уверяю тебя, и я надеюсь, ты понимаешь, что все мы жаждем торжества правосудия. Но скажи – никто ведь не идет в джунгли и не вешает охотника за то, что он убил опасного зверя. Никому и в голову не придет сделать что- либо подобное, Хэнк.
