седой нити. А глаза были полны жизни, смеха и, как ни странно, сочувствия. Я взяла бутылку и выпила, а когда женщина подвинула ко мне тарелку печенья, еще теплого, прямо из печи, дрожь моя прекратилась и чувство тревоги рассеялось. Как можно беспокоиться, когда тебе предлагают свежее печенье с шоколадной крошкой? Чрезвычайная настороженность Пантеры тем не менее не исчезла, но притаилась глубоко внутри. Она затихла, контролируя ситуацию.
— Меня зовут Эгги Одно Перо. — Женщина сделала паузу. —
— А я Джейн Йеллоурок. Джейн, — я вдохнула поглубже, —
Эгги села напротив меня, тоже с бутылкой колы в руке.
— Ты немного говоришь по-нашему. — Голос ее был мягок и мелодичен. Нежный голос снов и кошмаров одновременно.
— Я помню мало старых слов, — сказала я, и мой голос в сочетании с английским показался скрежетом по сравнению с ее произношением. Я убавила громкость и попыталась поймать мелодику и ритм старой речи. — Если я буду слушать, то, возможно, язык вернется ко мне.
— Чем помочь тебе? — спросила женщина, задав вопрос, похожий на традиционные слова шаманов.
Шаманы всегда были готовы оказать помощь в любом деле, причем бесплатно и всякому члену племени, кто в ней нуждался, будь то обряд на исцеление, наставление или более практическая помощь. Я вспомнила это. Вспомнила! Я взглянула на свои замерзшие руки, обхватившие ледяную бутылку, не имея ни малейшего понятия, как начать разговор, но слова сами полились из меня.
— Существуют ведь старые легенды о пожирателе печени?
— Да. Несколько. Почему ты спрашиваешь? Удивление скользнуло по моему телу, подобно змее.
— Представительница Совета вампиров наняла меня уничтожить существо, которое убивает и поедает туристов и полицейских. Я выследила его. И согласно очень надежному источнику, тот, кого я видела ночью, и есть пожиратель печени. — Пантера в глубине моих мыслей фыркнула от смеха, когда я назвала ее «очень надежным источником».
Эгги напряглась. Кожа вокруг ее глаз натянулась, и мелкие морщинки в уголках век обозначились резче.
— Почему ты так думаешь?
Потому что я чувствовала это по запаху? Потому что я шла за ним в кошачьем обличье? Я не стала отвечать, а вместо этого сказала:
— Существо, которое я видела, похоже на вампира, пахнет какой-то гнилью и охотится в лесах и болотах за вашим домом. Я проследила его путь досюда. — Вот хрень! Слова сами соскочили с моего языка.
Эгги расслабилась.
— А-а, — выдохнула она с облегчением. — Я читала о выродке-вампире в газете. — Склонив голову, она наблюдала за мной. Я пыталась разгадать значение ее жестов и мимики, но они были слишком быстрыми и неуловимыми. — Зачем он пришел сюда?
— Заинтересовался вашей парильней. Обошел ее несколько раз.
— Ты видела его?
Я замолчала, вспоминая сцену в переулке, существо, склонившееся над телом девушки.
— Да.
Эгги смотрела на меня, и в ее глазах отражались мириады идей, мыслей, выводов, проносившихся у нее в голове. У меня появилось нехорошее чувство: не надо было мне сюда приходить.
— Из какого ты клана? — спросила она.
Вопрос оказался неожиданным, но ответ на него у меня был готов незамедлительно, впервые за много лет, большее число лет, чем я могла в действительности помнить. Удивленная, я сказала:
— Мой отец был
Дрожь усилилась, и я отцепила руки от замороженной бутылки, скрючившей мои похолодевшие пальцы. Новые образы, бессмысленные фрагменты воспоминаний пронзали мое сознание. Затемненная стена пещеры, снег, ощущение пронзительного холода. Огонь посредине деревянного удлиненного вигвама. Тихая барабанная дробь, четырехдольный ритм, первый удар сильнее остальных. Аромат шалфея, сладкой травы и какая-то резкая горечь вроде тлеющего табака. Пантера подобралась, но не для прыжка. Для наблюдения. Для преследования. Она говорила: мое прошлое было спрятано в глубине сознания. А теперь, кажется, оно пробивалось на поверхность, словно источник, рвущийся из-под земли. Неужели я вспомню наконец о забытых годах своей жизни? Вспомню, кто я и что собой представляю? Затаив дыхание, я спросила:
— А вы?
— Моя мать
А это может быть проблемой, подсказала моя ненадежная память. Давным-давно, до того как белые люди собрали нас вместе и отправили по тропинке в снега на запад, между кланом Волка и кланом Пантеры существовала неприязнь. Многие поколения чироки сохраняли воспоминания об обидах и кровавой междоусобице. Конфликт уже разрешился? Клановая принадлежность переходила по материнской линии, поэтому с давнишней враждой, возможно, уже покончили. Мои воспоминания кричали о том, что повод для тревоги существует, но они были разрозненны и расколоты.
— Мой прадедушка был из клана Пантеры, — добавила она, словно признавая некий важный факт. И вероятно, информация действительно имела значение. Родственные отношения весьма ценились старшими членами племени. Воспоминания об этом прорывались из мешанины моего прошлого.
Звук барабанов все еще раздавался на задворках моего сознания. Они стучали настойчиво, своим рокотом вызывая страх. Я слышала их во сне. И приятными эти сны не были.
— Как зовут твоих родителей? — спросила Эгги.
— Не помню. Меня нашли в лесу возле Оулд-Нейшн. Я надеялась… — Воспоминания всколыхнули беспочвенные чаяния, мечту любой сироты найти кровных родственников.
— Ты надеялась, что я помогу тебе? — догадалась женщина. — Пошлю тебя к твоему клану, твоему народу? — (Я кивнула.) — Я помогу, если мне удастся. Если ты принадлежишь к Народу, — сказала она мягко. — Но по твоим глазам я вижу: ты не чистокровная чироки. Кто ты? — спросила Эгги.
Я встала так быстро, что ее глаза не успели за моим движением. Эгги насторожилась. Приподнялась. Я заставила себя остановиться, подняв руки, ухватилась в проеме дверей за косяки, замерев, словно подвешенная над костром на оленьих рогах, вонзенных в плоть на моей спине. Откуда этот образ?
Эгги распластала ладони, вдавив пальцы в стол. Она расслабляла суставы по очереди, один за другим, медленно. Я повернулась лицом в кухню, руки вытянула, словно балансируя, и выровняла дыхание. Пантера замерла, сжалась, подобравшись к самой поверхности. Выпустила когти, изготовившись.
— Прости меня, — извинилась Эгги, спокойная, уравновешенная, неподвижная, как воздух зимой перед снегопадом. — Я не хотела причинять тебе боль.
— Почему вы спросили, кто я такая? — практически прорычала я и увидела, как она вздрогнула, хотя и еле заметно. Этот вопрос в последнее время мне задавали все подряд.
Эгги пожала узкими плечами, опять лишь слегка приподняв их.
— Твои глаза говорят, что ты частично белая. И я вижу в тебе что-то, тень чего-то… старого. — Она показала на мое солнечное сплетение, в подреберье. — Здесь. Как будто две души живут в одном теле. Они не враждуют, сосуществуют в беспокойной гармонии. — Когда я ничего не ответила, когда молчание превратилось в неудобство даже для шамана, она выдохнула, отломила кусочек печенья и съела его. Потом взяла себя в руки и упорядочила свои мысли. — Вот ответ на твой первый вопрос: пожиратель печени — скинуокер.
У меня дыхание перехватило. В горле стало обжигающе горячо. Не знаю, что Эгги увидела на моем лице, но она снова замолчала и стала ждать, словно решила, что я могу заговорить. Я выглядела как
