баре хорошо провести время; несколько вампиров направлялись к ресторанам, чтобы пораньше поужинать или, возможно, просто перекусить и продержаться до ночи.
Я заметила компанию юных ведьм, принявших вид взрослых женщин, и мне стало интересно, куда они направлялись и зачем им понадобилось прикрытие. Блисс тоже задержала на них взгляд, сосредоточилась, и лицо ее напряглось. Хотелось бы знать, что она увидела. Похоже, у меня было много вопросов и очень мало ответов. Рик и Блисс болтали по пути, и я чувствовала, как они то и дело посматривали на меня, — их любопытство окутывало меня, словно одеяло. Но мне нечего было сказать, поэтому я не нарушала своего молчания.
Воздух был горячим, сырым и тяжелым, в нем сгустилось напряжение, как будто молния и завтрашний дождь наполнили его, томясь в ожидании. Я потела в своем роскошном длинном одеянии. При каждом шаге моя новая юбка терлась о бедра и икры, и влажные потоки обвивали мое тело. Колье из аметистов и чаткалитов сплелось с золотым самородком на моей шее, и камни нагревались в этом пекле. Голоса людей на улицах звучали расслабленно и мягко. В атмосфере чувствовалось такое тревожное ожидание, что мне казалось, что танец уже нашел меня, что я уже подхватила его ритм и рисунок и расслабилась. Я втянула в себя воздух, сортируя и анализируя разные запахи.
Воздух наполняли ароматы морепродуктов, специй, раскаленного масла и людей, еды и выпивки, выхлопных газов и духов, вампиров и ведьм, пьянства и страха, секса и отчаяния — и воды. Она была повсюду. Меня окружала вода, мощь Миссисипи, близлежащие озера, не столь отдаленная затхлость болота. А покрывал все аромат кофе с цикорием — так его здесь варили. От смешения запахов голова шла кругом.
Уличные фонари скрывали столько же, сколько и показывали, словно стареющая стриптизерша, которая прячется за веером или воздушными шарами. Из баров и ресторанов лилась музыка, гремел джаз и просачивался соул. Все вместе разбудило Пантеру, и она поднялась на поверхность. Я чувствовала ее дыхание на переднем плане моего сознания, слышала ее сердцебиение. Ее шкура прижалась к моей коже, словно собираясь прорваться наружу.
Я заметила несколько пеших полицейских патрулей, чье присутствие должно было вызывать у туристов ощущение безопасности. Но копы заметно нервничали, и у каждого рука лежала на рукояти пистолета. Их глаза и лица выражали чрезвычайную тревогу, а радиоприемники беспрерывным потоком передавали какую-то информацию. Полицейские были дерганые, беспокойные.
Кроме оружия и пуленепробиваемых жилетов, главное управление снабдило своих сотрудников приборами GPS. Каждый из них имел встроенную «полицейскую систему сигнализации», которая приводилась в действие простым нажатием кнопки. Стоило копу дотронуться до нее, и система мгновенно оповещала других легавых о его местоположении, требуя незамедлительного ответа от всех патрульных. Поэтому на улице стоял противный, непрерывный, пронзительный писк.
Однако эти приборы не помогли полицейским, которых убил выродок. Или в ту ночь они их не использовали? А может, упырь был столь хитер и умен, что сумел разделаться с копами, не дав им даже на кнопку надавить?
По улицам курсировали фургоны местных телевизионщиков — машины каналов Си-би-эс, Эн-би-эс, Эй-би-эс, автомобиль «Фокс-ньюс» с изображением Греты Ван Сустерен, нарисованным на бортике, и даже автобус местного кабельного канала. Репортеры выискивали местный колорит, а также любую информацию об убийце полицейских и проституток, и каждый надеялся заполучить эксклюзив, с помощью которого можно будет повысить рейтинг и увеличить собственную популярность.
Несмотря на обилие копов и репортеров, на улицах оказалось меньше народу, чем я ожидала, гораздо меньше, чем в тот вечер, когда Пантера впервые вышла на охоту. Слухи о вампире-убийце сильно повлияли на число гуляющих. Я никогда раньше не бывала во Французском квартале субботним вечером, однако у меня сложилось впечатление, что ресторанам и барам явно не хватало посетителей. Плохая новость. В голове у меня возникла картинка, как на поиски выродка на улицы вываливают толпы вооруженных людей и убивают любого подвернувшегося под руку вампира-неудачника.
Наша прогулка закончилась у «Ройял Моджо Блюз Компани». Из помещения вырывались запахи жареной еды и пива и звуки живой музыки — играла местная группа. В «РМБК» имелась наружная обеденная зона, бар, свежеприготовленная на гриле еда и танцпол. А на улицах никого? Зато внутри достаточно народу. Просто битком набито. Я еще не успела дойти до дверей, а мои ноги уже начали приплясывать. Предварительно принюхавшись, дабы убедиться, что выродка здесь нет, я направилась к танцполу, потеряв в толпе Блисс и Рика.
Чернокожая женщина с голосом ангела давала жару, исполняя ударную вещицу Линды Рондстадт из репертуара семидесятых. Ей аккомпанировали пять музыкантов: барабанщик, клавишник, басист и два гитариста. На стойке лежало несколько духовых инструментов.
Все разговоры вокруг сливались в общий гул. Пантере удавалось выхватить пару слов то тут, то там: одни флиртовали, другие жаловались на бизнес, а возле барной стойки двое посетителей вполголоса договаривались о цене на наркотики. О вампирах — ничего. А единственный запах вампира во всем заведении оказался старым, хотя и знакомым. На танцполе были и пары, и одиночки, поэтому никто не обратил бы внимания, если бы я принялась танцевать одна. Я влилась в танцующую толпу. В жару и клубящийся пар. И стала двигаться. Начала со скручивания, а потом перешла к покачиваниям. Между кошмарами приюта, старших классов, подростковою возраста и свободой реальной жизни я посещала разные курсы и в том числе в течение года осваивала танец живота. Что мне нравилось в танце живота больше всего — так это движения в свободном стиле, которые разнообразили мой арсенал, и не только на танцполе.
Я привлекла внимание нескольких женщин, и они присоединились ко мне. Мы стали танцевать все вместе, отвоевывая себе место и вытесняя парочки, по крайней мере на какое-то время. Мужчины отошли от барной стойки, выстроились в линию, наблюдая за нами и не выпуская из рук бутылок с пивом. Женщины возле меня постанывали и покрикивали. Пантера очнулась и заурчала, вливая в танец дополнительную энергию.
К третьей композиции я переместилась к самой сцепе, и, потная и оглушенная басовыми колонками, танцевала, не чуя под собой ног. Это длилось уже слишком долго. Я по-настоящему люблю рок-н-ролл, да и группа была хороша, а сейчас они исполняли Стинга лучше, чем сам Стинг.
Через три такта джазовой версии «Луны над Бурбон-стрит» я поймала на себе взгляд музыканта, который только что появился на сцене. Провалиться мне под землю, если это был не мой Джо. Рик. Глядя мне в глаза, он взял саксофон и что-то подрегулировал. Я не обратила внимания на его одежду, когда он зашел за мной, но теперь рассмотрела: черная футболка из такой тонкой ткани, что в свете софитов казалась почти прозрачной, и джинсы, такие тесные, что прилегали к телу, словно кожа возлюбленной. О бог мой!
Он подвинулся к краю сцены. На губах его играла улыбка «плохого мальчика», а черные волосы были приподняты в кок а-ля Элвис. Рик вложил в рот мундштук настолько чувственно, что у меня мурашки побежали по спине. Он заиграл. Для меня. Пальцы его плясали по клавишам, а нежный звук обворачивался вокруг меня, словно объятия любимого. Мне не оставалось ничего другого, кроме как станцевать для него. Начала с верблюжьего шага, или восьмерки, потом добавила несколько вращений и сбросов. Это была музыка соблазна, и я исполняла соответствующий танец.
Композиция длилась дольше чем три минуты пятьдесят секунд, как в той обработке «Луны над Бурбон-стрит», которую когда-то крутили по радио. Это было живое исполнение, и голос вокалиста так соответствовал тексту, что песня разрывала сердца всем танцующим. А саксофон только добавлял необходимую печаль песне, посвященной вампиру. Пустой танцпол быстро заполнился. Пот стекал по моей спине, и я выделывала волнообразные па в такт музыке — кошачьи движения моего собственного изобретения. Вокалист тихо и проникновенно выводил: «Поля моей шляпы скрывают глаза зверя», когда я услышала крик Блисс.
Приглушенный. Испуганный.
Я уронила руки. Развернулась. Ринулась с танцпола. Пронырнула сквозь толпу танцующих, петляя между ними так быстро, что никто не успел сообразить, в чем дело. Побежала на звук, исчезающий вдали. Мимо бара. В темноту.
Женский туалет. Ворвалась внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной. Две пары ног в
