Одержимая

лапы ему на грудь, на его шее следы ее острых когтей. Я тихонько засмеялась, обрадовавшись уже тому, что она говорит со мной. Отправив мне на прощание изображение оленя, Пантера вновь ускользнула в свои сны. А я скатилась с кровати.

Сегодня ночью снова на охоту. За убийство выродка в течение десяти дней была обещана премия. У меня оставалось сорок восемь часов, чтобы вычислить его и обезвредить. Я перебрала содержимое дорожного мешка, вонючую и мокрую после бассейна одежду повесила сушиться, завернула кресты и колья в тонкие штаны, футболку и нижнее белье; упаковала обувь на тонкой подошве, застегнула молнию.

Поела, положила сырое мясо на газон, разделась и забралась на камни. Еще никогда не доводилось мне менять форму столько раз подряд. Вот уж не думала, что меня так измотает это занятие. И представить себя не могла, что благодаря превращениям Пантера в полной мере ощутит свою власть и станет такой упрямой. Не ожидала и сегодняшней боли. Она впивалась и полосовала мое тело, словно когтистые лапы зверя — жертву. Пантера устремилась в мрачную пустоту, подталкивая к перемене, принуждая. Валуны треснули и раскололись, будто грянул гром.

Скатилась с камней. Их осколки осыпались градом и попадали около лап. Большие лапы. Согнула их. Выпустила и выгнула когти. Большие когти. Я стала крупной. Мне нравится быть крупной. Большой кошкой. Огромной, как пожиратель печени.

А Джейн большие объемы пугали. «Что ты сделала?» — спросила она.

Я зло огрызнулась, наставила на нее лапу, вдавила вниз. Когти сжимают горло. Джейн — бета, я — альфа. Ожерелье и мешок давят. Плохо. Но все равно лучше быть большой. Большой кошкой. Перепрыгнула через забор, помчалась со двора в ночь. На попавшемся по дороге грузовике переехала реку, задрала морду повыше и изучала запахи. Грузовик качнуло, убаюкивающее движение. «На охоту, — пропела я. — Мы идем на охоту».

Луна прибывала, но еще не раздобрела до предела в помощь охотникам. Хотя и сейчас света хватало: видно было воду внизу, рваное, словно капли крови, отражение луны на ее поверхности, растревоженной ветром.

Грузовик повернул. Джейн увидела знак «Государственный парк Байю Сенетт». Я спрыгнула с грузовика на землю, быстро побежала. Ударилась. Кувырком-кувырком-кувырком. Прямо в канаву. Черноватая вода. Мерзко воняет собакой. Выпрыгнула, вся в собачьем дерьме. Следы крови все объяснили. Собаку сбила машина, и она отлетела в канаву. Кровь и внутренности разнесло по всему склону. Отряхнулась, раздраженно зашипела. Метнулась в тень. Ее это позабавило. Меня ничуть. Я не пахну собакой. И не буду. Она успокоилась. Я кралась по земле, высматривая воду. Заводи со свежей водой, без мертвых собак, маячили впереди. «Посмотри на знак», — попросила она, именно так подчиненному подобает обращаться к вожаку. Подняла глаза. «Дрейк-авеню». Понеслась дальше, нашла воду и искупалась.

Повертелась, надо очиститься от запаха мертвечины. В воде что-то зашевелилось. «Вылезай!» — вскрикнула она. Я оттолкнулась от дна, выпрыгнула, вытянув передние лапы и сжав когти. Опустилась на землю. Отряхнулась. Брызги разлетелись во все стороны. Из воды показались раздвигающиеся челюсти. Зловещие зубы. Я зашипела, огрызнулась.

«Аллигатор», — сказала она.

Аллигатор — плохо.

«Мне они тоже не нравятся, — согласилась она, в голосе страх. — Найди пожирателя печени. Пожалуйста?!»

Пожиратель печени — плохо. Давно их не пробовала. Наблюдала, как Джейн призадумалась над моими словами. Она затихла, как жертва, от страха. Я побежала в тень, продолжая следить за ней. Кошки-мышки.

Прошло довольно много времени, прежде чем она боязливо спросила: «Когда ты съела пожирателя печени?»

Кашлянула. Вспомнила. Картинка появилась из глубины разума, долго я скрывала ее от Джейн. Старуха. Седые волосы, подбородок, нос и желтые пронизывающие глаза как у нее.

«Не старая. Наверное, лет шестьдесят с чем-то, — беспокойно рассуждала она. — Запах дохлятины как у пожирателя печени. — Страх, словно опухоль, разрастался в ее голове, как желудок мертвой жертвы на летнем солнце. — Я не помню этого…»

Меня эта мысль позабавила. Вот тебе и общее прошлое.

В руке старая карга держала нож. Рядом потрескивал костер, дым поднимался высоко, пах травами и горечью. Зимой ночью холодно, ветки на деревьях голые и торчат, как кости. Перед старухой лежала девочка, связанная, во рту кляп, руки и ноги привязаны к столбам, воздух пропитан зловонием ее ужаса. Глаза голубые от пламени. Волосы светлые. Девочка — не человек. Пахнет чем-то незнакомым. «Потом узнала, что вампиром», — подумала я.

Старуха склонилась. Движение всколыхнуло отвратительный запах тухлого мяса. Она провела по телу девочки лезвием, глубоко вонзила острый нож. Через кляп прорвался вопль, лицо все в крови. Карга собрала кровь пальцем, поднесла его ко рту. Облизала. Еще один удар, еще. Попробовала кровь после каждого. Разрезала одежду девочки ножом, оголив живот и грудь. Та корчилась и извивалась, но колья и веревки держали крепко. Ее стошнило. Не в состоянии выплюнуть рвотную массу, она проглотила ее. Тяжело задышала. Испражнилась застоявшейся кровью. Ее вонь поднялась вверх вместе с травяным дымом.

Я прижалась к выступу, выпустив когти, схватила камень, будто хотела искромсать его, как мясо. Старуха снова занесла нож. И ударила им девочку в живот. Разрезала плоть. Девчонка пронзительно завопила. Так кричит котенок, которому угрожает смертельная опасность: в лапах взрослого самца-хищника или придавленный самкой-соперницей, пытающейся захватить территорию. Карга вонзила нож еще глубже. Крик жертвы эхом отразился от каменных стен внизу. Я обнажила зубы. Не свожу глаз с ножа. Старуха вынула кусок печени маленькой вампирши. От ее тела поднимался пар. Старая карга попробовала сырую плоть. Укусила, разорвала зубами. Кровь потекла по подбородку, заструилась по одежде.

Сожрав кусок, она вновь устремилась в зияющую кровавую рану. Отрезала еще. Потом еще. Не выпускает нож из рук. Девчонка перестала кричать, двигаться, но видно было, что сердце еще билось. Еще немного. Карга съела другой кусок. Почка. Часть легкого. Маленькая вампирша перестала дышать. Сердце замерло. Старуха засунула руку в кровавую дыру и потянула, дернула.

Сердце оторвалось. Она принялась что-то мычать себе под нос, поедая сердце.

Я видела, как тело карги насыщалось энергией, посеребрило темноту и рассыпалось вокруг искрами. Прикосновение силы. Огонь без жара. Кости опустились, изогнулись, плоть стала легче. Волосы посветлели, стали белокурыми. Она похитила девочку. Приняла ее обличье. В воздухе вонь. Уже позже я поняла, что это запах зла.

Ярость вспыхнула в моей душе. Зло, которое я не понимала, разбудило бурю внутри. Молча я прыгнула. Повалила пожирателя печени. Лапы на спине, острые клыки впились в шею. Укусила. Сломала позвоночник, сжав челюсти. Мясо отдает тухлятиной, жирное, мерзкое. Обжигает язык. Я сплюнула. Перевернула тело ударом лапы. Распорола горло. Сплюнула снова, пытаясь избавиться от отвратительного привкуса. Оторвала голову. Пожиратель печени был мертв. Я развернулась и ушла в ночь.

Образы рассеялись. Воспоминания закончились. Джейн молчала. Я положила лапу на ее голову, присоединилась к потоку ее мыслей. «Ты пожиратель печени, — подумала я, огрызнувшись. — Ты поглотила меня, как старая карга — девочку».

«Нет!» — Она попыталась высвободиться. Я надавила сильнее, держа ее внизу, вонзив когти в плоть.

Я оказалась сильнее, чем маленькая белокурая вампирша. Сильнее, чем ты. Я не погибла. Я вошла в тебя. С тобой. Теперь мы обе — одно целое. Я и Джейн. Лучше, чем Джейн сама по себе. Мы — сила. Мы — Пантера. А сейчас мы — Большая кошка. Очень большая.

Она перестала бороться, страх сломил ее дух. Быстрые человеческие мысли проносились в голове.