— Я хотел узнать, не заставит ли тебя промедление с моей стороны наградить меня еще несколькими поцелуями, — промолвил он в ответ.
Одрианна приняла его слова за милую шутку, как раз подходящую для их настроения и близости. Но потом она поняла, что это вовсе не было шуткой.
Еще одна правда. Слишком много новой правды за сегодня. Одрианна чувствовала еще что-то, чего она не понимает. Но похоже, она услышала приглашение как-то выразить теплые и приятные чувства, заполнившие ее сердце.
Соскользнув с его коленей, Одрианна тут же вернулась на свое место, только на этот раз она села на Себастьяна верхом и, обвив его шею руками, еще раз поцеловала более долгим поцелуем. В благодарность за утешение, сочувствие, за то, что он понял, как она ранима в своей любви, существование которой она только что осознала. Этот поцелуй потряс ее, потому что вместе с ним, прижимаясь губами к его губам, она излила все чувства, что были у нее на сердце.
Развязав поясок на халате, Одрианна уронила его на пол, чтобы Себастьян понял, чего она хочет. Его пальцы легко пробежали по ее шее, щекам и груди, пока она возилась с его галстуком.
— Ты уверена? — спросил Себастьян. — Ты же очень, очень опечалена.
— Я не только опечалена, в этом я уверена, — промолвила она. — Сейчас мне это необходимо. — Отбросив галстук, Одрианна принялась расстегивать пуговицы на его сорочке. — Прикасайся ко мне и целуй меня, пока я занята этим. Только легко. Очень легко, чтобы чувства не захлестнули меня.
Он повиновался. Его пальцы и губы ласкали ее, чтобы возбуждение не вскипело, а потекло, как теплая вода. Одрианна ощутила, как знакомое тепло наполняет ее тело, пока она снимает с мужа одежду для того, чтобы согреть и его своими ласками.
Она закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать тепло и мягкость его кожи под своими руками. Одрианна наслаждалась каждым мгновением, каждым прикосновением. А потом качнулась вперед, и Себастьян упал спиной на кровать. Сама Одрианна продолжала сидеть на нем верхом, чтобы он мог видеть, как двигаются ее руки.
Как же приятно ласкать его! Одрианна испытывала от этого необычайное удовольствие, к которому теперь примешивалась любовь. Она была уверена в том, что и Себастьян испытывает наслаждение от ее ласк. Наклонившись к нему, она поцеловала его еще раз — сначала в губы, а потом в шею, в плечи… Сладость этих поцелуев пленила ее, и она не переставала удивляться тому, как дивные физические ощущения задевают ее сердце.
А потом Себастьян перекатился на бок, увлекая ее за собой. Уложив жену на спину, он стал делать с ней то же, что она только что делала с ним. Его ласки породили еще более фантастические ощущения, но она старалась сдерживаться. Одрианна не хотела терять над собой контроль. Не хотела, чтобы что-то заставило ее забыть о новых чувствах, которые только что родились в ее душе.
Она чувствовала, что сейчас ей нужен только Себастьян. Внутри ее тела и в ее объятиях. И она сказала ему об этом. Она попросила взять ее немедленно, сейчас же, чтобы ощутить ту необычайную связь, что превращала их в единое целое.
Одним рывком Себастьян глубоко вошел в нее. Это было божественно. Она хотела, чтобы он наполнил собой все ее тело, душу, ее чувства, чтобы она могла полностью раствориться в нем, в его запахе, его силе. Прижимая мужа к себе, она принимала его желание и заботу. Соитие настолько потрясло Одрианну, что она снова разрыдалась. Только на этот раз не от грусти.
Глава 23
— Покажи им. Это всего лишь небольшая просьба от твоих друзей, которые привязаны к тебе и беспокоятся о тебе, — проговорил Себастьян.
Морган взглянул на него:
— Я не животное в зверинце, которое демонстрирует трюки перед толпой.
Кеннингтон был удивлен его словами.
— Животное? Трюки? — переспросил он. — Ради Бога, прими мои извинения, я вовсе не хотел оскорблять тебя. И если в моей радости ты распознал неуважение к тебе, то прощу прощения.
— В этом нет твоей вины, — сказал Себастьян. — Это я проявил опрометчивость, ничего не сообщив вам, но у меня и в мыслях не было, что брат не расскажет вам о своих успехах.
— Давайте-ка лучше начнем игру и не будем больше говорить об этом, — промолвил Саймс- Уилверт.
Все взяли карты. Кеннингтон и Саймс-Уилверт молча смотрели на свои карты, стараясь принять безразличный вид, однако, судя по тому, как оба склонили свои светловолосые головы, они все-таки были обижены.
Морган бросил карты.
— Этот чертов стол! — выругался он.
Встав, Себастьян отодвинул стол в сторону. Ноги Моргана в брюках уже не казались такими безжизненными. Благодаря упражнениям они стали сильнее. И если не считать их полной неподвижности, никому бы и в голову не пришло, что в кресле сидит парализованный человек.
— Не ждите, что я сейчас вскочу и пущусь в пляс, — бросил он. — Мать радуется из-за какого-то пустяка, который, я уверен, больше не повторится.
Друзья закивали, но их глаза были по-прежнему устремлены на его ноги.
Морган закрыл глаза. Он так старался сосредоточиться, что челюсть заходила из стороны в сторону. Вот его нога слегка шевельнулась под штаниной, а затем чуть сдвинулась вправо.
— Господи, да это же чудо! — прошептал Саймс-Уилверт. Он повернулся к Кеннингтону: — Ты видел?
— Да-да, видел! Ха-ха! Черт возьми, почему ты скрывал это от нас? Это же потрясающе! Правильно Саймс сказал, это настоящее чудо.
— Не делайте из мухи слона, — оборвал его Морган. — И не вздумайте еще кому-то об этом рассказывать. Я не стану устраивать представления перед любопытными мерзавцами, которые внезапно вспомнят о том, что я все еще жив.
— Разумеется. Конечно. И все же… Что говорит доктор? Когда это произошло? — спросил Кеннингтон. — Мы превращаемся в слух и с нетерпением ждем твоих ответов на мои вопросы.
Об игре в карты все сразу забыли. Себастьян выскользнул из комнаты — у него были личные дела в Сити. Велев оседлать коня, он сел верхом и поскакал на восток.
Ему было непонятно, почему Морган так старательно скрывает от всех улучшение своего состояния. Создавалось впечатление, что он отказывался верить в то, что происходило.
Приехав в Сити, Себастьян зашел в адвокатскую контору возле гостиницы «Линкольнс». Мистер Даугилл не был семейным адвокатом. Себастьян стал его клиентом еще в юности, когда ему стало понятно, что некоторые дела частного характера требуют, чтобы ими занимался юрист, не знакомый с лестью, любопытством и безжалостностью леди Уиттонбери.
И еще тогда Даугилл доказал, что ему можно доверять и что он отлично исполняет свои обязанности. Мягкий человеке невыразительной внешностью, он обладал поразительным даром убеждения. Поэтому ему не составляло труда объяснить даже самой упрямой любовнице, с которой Себастьян разрывал отношения, что предлагаемое ей содержание — это большее, что она когда-либо получит.
Даугилл приветствовал Себастьяна в своей обычной сдержанной манере. Они прошли в небольшую комнатку, и Даугилл выложил на стоявший между ними стол какие-то бумаги.
— Как вы и просили, — начал он, — я поинтересовался этой компанией — «Р&Е». Мне было нелегко узнать что-то кроме того, что вы сами мне сообщили. В 1810 году компания построила фабрику, а через год начала производить порох, который продавали Совету по боеприпасам и вещевому снабжению. Как только война закончилась, фабрика была закрыта.
— А вы нашли какую-нибудь информацию о владельцах компании «Р&Е»? — спросил
