– Возможно, моя карьера еще будет загублена, – заметил Сэм. – А если мы пойдем следом за вами, быть может, я окончу свои дни в тюрьме.
– Никакими рациональными методами с этими людьми не справиться. У них всегда будет наперед готов ответ. Они будут заниматься своим черным делом и дальше. У них есть связи, они будут узнавать обо всем заранее. У них наверняка есть прикрытие на федеральном уровне; они делают то, чего от них ждут. Поэтому если вы надеетесь, что кампания в прессе, негры-священники и уважаемые граждане смогут чем-либо повредить этим людям, вы ошибаетесь, решительно ошибаетесь. Они умнее и хитрее и будут неизменно одерживать победу, черт бы их побрал. Рациональными путями с ними не справиться.
Настал черед Сэма промолчать.
Эрл повернулся к мистеру Тругуду.
– Сэр, я не знаю, каков ваш интерес во всем этом, но я расскажу вам, что необходимо сделать, и мы посмотрим, хватит ли у вас мужества довести это дело до конца.
– Продолжайте, мистер Суэггер.
– Эти люди неуязвимы со стороны рационального удара. При этом они беззащитны перед нерациональным ударом.
– Иррациональным ударом, – поправил Сэм.
– Пусть будет иррациональным.
– И что это значит? – спросил мистер Тругуд.
– Это значит, что должно произойти нечто невозможное. Нечто такое, чего не может быть в наши дни, чего никто не мог предусмотреть.
– И что же?
– Вооруженные люди, пришедшие ночью. Ребята, знакомые с местом и немного умеющие стрелять. То есть нечто стремительное, жесткое, всестороннее и совершенно неожиданное. Я считаю, семь человек – это как раз столько, сколько нужно. И я смогу подобрать таких людей. Смогу. Я знаю, кто они, где их можно найти и каким образом убедить их дать свое согласие. Я смогу переправить их на место, распорядиться ими так, чтобы они хорошо поработали целую ночь, после чего вернуть всех домой. Вы знаете, почему только этот способ сработает, а все остальные обречены на провал? Потому что все построенное в Фивах для того, чтобы отражать рациональное нападение, делает колонию открытой для иррационального нападения. Полная изоляция. Пулеметы нацелены внутрь, а не наружу. Оторванность от внешнего мира, отсутствие подкреплений, которые можно было бы быстро перебросить на место. Эти люди тешат себя мыслью, что уединенное положение в глухих заболоченных джунглях само по себе является достаточной защитой. Семь человек с оружием и легким снаряжением, мистер Тругуд. Повторяю, я смогу переправить их на место, распорядиться ими так, чтобы они хорошо поработали целую ночь, и вернуть всех домой. А власти штата Миссисипи опомнятся и поднимут шум не раньше чем через три-четыре дня.
– Эрл, ты собираешься силой освободить нескольких заключенных из тюрьмы? – сказал Сэм. – Я правильно тебя понял?
– Не совсем, мистер Сэм. Я собираюсь освободить не просто нескольких заключенных. Я собираюсь освободить всех. Я собираюсь стереть колонию с лица земли. Когда утром над Фивами взойдет солнце, от Фив не останется и следа. Никакого следа. Абсолютно никакого. Я войду туда, перестреляю всех, кто окажет сопротивление, освобожу заключенных, подожгу постройки и взорву плотину, чтобы похоронить всю колонию под двадцатью футами черной воды. Не останется ничего. Все исчезнет, будет уничтожено, стерто с лица земли, как это произошло с Содомом и Гоморрой из Священного Писания. Все будет кончено. Не могу сказать, что произойдет дальше. Знаю только одно: все будет по-другому. Хочется верить, что лучше.
– Эрл, то, что ты предлагаешь, – это вооруженное восстание. Это может разжечь на Юге пожар расовой войны.
– Нет, сэр. Все произойдет так быстро и решительно, что ничего не останется. Все следы будут погребены под водой и илом. Немногие уцелевшие свидетели не смогут дать никакого «рационального» объяснения случившемуся. А власти штата не захотят привлекать лишнего внимания к Фивам. Совсем не захотят. Им не нужно, чтобы кто-то посторонний копался в том, что происходило в Фивах. Самым мудрым решением будет навеки оставить Фивы на дне реки, забыть о том, что колония вообще существовала.
– Господи Иисусе, Эрл! – ахнул Сэм.
– Я же предупреждал, что не хочу вашего участия.
– Строя заговор с целью вооруженного нападения, мы уже совершили уголовное преступление, – заметил Сэм.
– Пусть будет так, – согласился Эрл.
Сэм молча покачал головой.
Эрл сказал:
– Мистер Сэм, когда на вас надвигались немецкие танки, вы взывали к прессе? Созывали присяжных? Подавали судебный иск? Что вы сделали?
– Я рассчитал дальность до цели и скорость ветра. Насколько я помню, мой дальномер показал две тысячи девятьсот пятьдесят метров, а скорость западного ветра превышала десять миль в час – такой ветер в артиллерии называют сильным. Мы уже пристрелялись на дистанцию две тысячи метров, поэтому я повернул регулировку вертикального угла наводки на семьдесят три деления, затем сместил горизонтальный угол наводки вправо на пятнадцать делений, делая поправку на ветер. Сначала дал один пристрелочный залп, проверяя свои расчеты, после чего открыл беглый огонь фугасными снарядами. За считанные минуты мы уничтожили все танки, – заключил Сэм. – Другого выхода у нас не было. Но тогда наше государство находилось в состоянии войны.
– Сейчас можно сказать то же самое, – подхватил Эрл. – Мы находимся в состоянии войны. Конечно, можно поджать хвост, забыть обо всем и вернуться к спокойной жизни. А тот кошмар, который творится в Фивах, будет продолжаться и продолжаться долгие годы. Тамошние порядки нельзя подправить. Нельзя изменить. Нельзя перестроить. Нельзя сделать их лучше и гуманнее. Существуют лишь два варианта. Первый – ждать, когда все изменится само собой, но в этом случае придется ждать, когда переменится весь мир, что может произойти завтра, или в следующем году, или в следующем столетии, или вообще никогда. И все это время город мертвых под водой будет становиться все более многолюдным, «дом порки» – более
