– Да, вижу.
– Слушай, эти штуковины изготавливаются из дешевого кастрюльного железа. Они совсем непрочные. Быть может, тебе удастся чем-нибудь твердым расковырять это отверстие, расширить его так, чтобы туда можно было что-нибудь засунуть.
Конни не сказала ни слова. Раскрыв хирургические ножницы, она осторожно вставила острие в крохотное отверстие для предохранительной чеки.
– Ты крепко держишь?
– Да, мэм.
Это не совсем соответствовало правде. Но все же Сэм делал все, что мог, учитывая боль в пальцах.
– Прощай, я счастлива, что знала тебя, – сказала Конни.
Сэм ощутил едва заметное изменение натяжения ленточки, следствие дополнительного давления, приложенного где-то в глубине системы.
Он посмотрел на Конни. Ее глаза были широко раскрыты, и резкий свет озарял красоту ее лица, словно софит, направленный на древнеримскую статую. Лицо Конни оставалось сосредоточенным, спокойным. У нее даже не участилось дыхание. Сэму неудержимо захотелось ее поцеловать.
По его руке разлилась пронзительная боль.
– Ай, – воскликнул он. – Я больше не могу. Я ее теряю. Конни, скорее беги отсюда. Я не могу держать ленточку, у меня онемела рука!
– Ну еще секундочку, хорошо, дорогой?
– Она выскальзывает! Она выскальзывает! – вскрикнул Сэм, отчаянно пытаясь усилием воли стиснуть онемевшие пальцы.
Однако он занимался этим так долго – как ему казалось, всю свою жизнь, – что у него уже не осталось сил.
– Пожалуйста, Конни, беги! Пожалуйста!
– Всего одну секундочку, дорогой. Уже почти готово. Вот теперь бы найти что-нибудь, чтобы вставить в дырку.
Конни огляделась по сторонам.
Времени на поиски не было.
– О, Конни, – с мольбой произнес Сэм, – пожалуйста!
– Прекрати разыгрывать благородство. Это начинает надоедать. – Конни просунула руку в коробку. – Быть может, если...
Ленточка поползла в пальцах Сэма. Все кончено. Он погубил себя и Конни.
– Конни, я тебя люблю!
– Разумеется, любишь, дорогой, – сказала она.
Наконец пальцы Сэма не выдержали, ленточка выскользнула, чека вывалилась, пройдя последний крошечный отрезок пути, и боек освободился. Усилие сжатой пружины устремило его вперед, к свободе.
Раздался резкий щелчок.
Сэм закрыл глаза, сознавая, что от этого все равно не будет никакого толка, потому что через десятую долю секунды они с Конни просто перестанут существовать в своем виде и превратятся в... одним словом, ему уже приходилось видеть трупы, разорванные фугасными снарядами.
Однако мина не взорвалась.
– Господи Иисусе! – пробормотал Сэм, разминая пальцы, чтобы восстановить кровообращение, и падая на колени, потому что ноги не держали его.
Сэм посмотрел на Конни. Ее лицо было серым, глаза пустыми, губы сжались, на лбу высыпали мелкие бисеринки пота.
Только теперь до Сэма дошло, что она вставила в отверстие, не пуская боек к капсюлю.
Она вставила туда свой палец.
Обежав вокруг стола, Сэм схватил ножницы и быстро разрезал коробку, открывая смертоносного посланца. Теперь он все увидел: тоненький мизинец Конни был просунут в грубо расширенное отверстие в трубке-детонаторе.
– Все хорошо, – пробормотал Сэм. – Сейчас я осторожно выкручу детонатор из корпуса.
– Сэм, ты говоришь такие прелестные вещи.
Прижав корпус мины головной частью к бедру и придерживая взрывное устройство другой рукой, Сэм начал медленно вращать корпус, отделяя от взрывателя. Сначала мина не поддавалась, а потом Сэм вздрогнул, ощутив пальцами теплую влагу. До него не сразу дошло, что это кровь Конни. Прикладывая усилие, он проворачивал корпус мины по одной десятой полного оборота за раз. Казалось, прошло несколько часов, пока корпус не отделился полностью от взрывного устройства. Сэм поставил корпус на пол, и из него вывалилось что-то, размерами напоминающее монетку в четверть доллара. Нагнувшись, Сэм увидел, что это артиллерийский капсюль, необходимая составляющая взрыва.
– Теперь подними руку, чтобы остановить кровотечение.
Конни подняла руку. Палец ее был безжалостно засунут в отверстие в детонаторе. Кровь продолжала
