женщина равного ума.
— Опять ошибаешься. Женщина никогда не сравнится с мужчиной по уму. Все ее мысли только о безделушках, ярких тряпках и кружевах. Сплошная вышивка да мишура. Хотя неглупых женщин отыскать все-таки можно. Кому знать, как не мне. Правда, на свете их раз-два и обчелся. Редко попадаются.
Довольный, что над его женой не было совершено насилия, Солдат потихоньку отстал. Проезжая мимо Лайаны, он коснулся ее волос. Сердце сжалось от невыносимой муки. Лайана поняла голову, обратив на него грязное лицо, которое показалось ему милей самой прекрасной картины. Ему хотелось заключить ее в свои объятия, сказать, что все будет хорошо, обрадовать ее. Но Солдат прекрасно понимал, что сейчас он для нее чужой. От этого делалось еще больнее. Как вернуть память ей, если он не может вернуть память себе?
Теперь их связывало нечто большее: они оба не знали, кем являются. Во всем этом заключалась некая ирония; Солдат, может, и рассмеялся бы, если бы не было так горько.
— Мило поболтали? — спросил Голгат, нагнав Солдата.
— Информативно. Теперь мне гораздо легче.
Лунна тут же не преминула спросить:
— Принц что-нибудь говорил обо мне?
— Ни слова.
Она надулась.
— Но ведь хоть
— Ах да, он назвал тебя простушкой.
Ее лицо прояснилось.
— Видишь! Значит, он обо мне все-таки думает.
Мужчины переглянулись и недоуменно подняли брови.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Солдат терпел общество принца Паладана до самого Сизада, где по-прежнему стоял лагерь офирийского султана, ожидающего новостей о похищенной женушке. Солдат с Голгатом везли Лунну, которая пользовалась своей лебяжьей шейкой по ее прямому назначению. Она изгибала эту часть тела под немыслимым углом, стараясь углядеть постепенно скрывающегося за хребтом дюны принца. Когда принц исчез из поля зрения и путники стали спускаться к раскинувшемуся внизу оазису, Лунна вернула шею в исходное положение и зарыдала.
Мужчинам было жаль девушку. Они совсем недавно сами испытали то, что сейчас чувствовала красавица. Впрочем, друзья прекрасно понимали, что скоро у нее все пройдет. По приблизительным подсчетам Солдата, через пару недель Лунна уже и не вспомнит о златокудром принце с характером жабовидной ящерицы и душой слизня.
Муж Лунны давно прослышал об освобождении возлюбленной и ожидал ее возвращения, сидя на паланкине, крепящемся на спине латунного слона. При приближении красавицы султан потянул за рычаг специального, спрятанного внутри слона духового инструмента, и слон воздел к небу хобот, оглушительным ревом возвещая радость султана. Нестройным хором откликнулись горны его армии. Затем, приведя в движение соответствующие механизмы чудесной машины, пышнотелый султан заставил слона опуститься на колени и мигом очутился на земле, готовый принять свою божественную супругу в распростертые объятия.
Лунна Лебяжья Шейка приблизилась к мужу и склонилась перед ним на колени, что было очень мудро с ее стороны, поскольку она была на целую голову выше султана, облаченного в широкие панталоны, выдающийся на животе балахон и широкие золотые сандалии. Лунна опустила голову, посмотрела на его маленькие жирные пальцы и пухлые стопы и разразилась потоком слез.
— Ах, дражайшая моя, — сказал султан, приподнимая рукой ее подбородок, так что теперь она видела его круглое лицо, увенчанное огромным тюрбаном, — не нужно слезы лить. Ты теперь в безопасности. Со своим любимым-прелюбимым муженьком. Давай-ка лучше поедем в Ксиллиоп на моем милом-премилом слонике и подберем тебе золотистого-презолотистого верблюдика, чтобы у слоника была пара.
Ее голова, которая по-прежнему покоилась в руке султана, обернулась назад, поглядела куда-то вдаль, и Лунна снова разрыдалась, захлебываясь от слез.
— Я хочу в Ксиксифар.
— Нет, нет, прелесть моя, — снисходительно заулыбался султан, — не в Ксиксифар. Надо говорить «Ксил-ли-оп».
Она обернулась к нему с горящими злобой глазами и прорычала:
— Я хочу в Ксиксифар, а не в Ксиллиоп, понятно тебе, жирная обезьяна?!
Радость султана разбилась как стекло. Он вгляделся в лицо Лунны. Что-то страшное произошло с его дорогой, милой супругой, что-то такое, отчего она перестала быть божественным созданием.
Султан поднял глаза на стоящих чуть поодаль воинов, что привели его ненаглядную вторую половину. Казалось, мужчин что-то беспокоит, особенно того, с голубыми глазами. Разве можно было доверять им свою жену! Ну конечно, одни в пустыне, с самой прекрасной женщиной в мире… Они не смогли устоять перед ее чарами. Негодяи надругались над его женой! Так вот почему она так несчастна! Не муж послужил тому причиной, нет — эти двое! Она, видимо, никак не оправится от произошедшего, бедняжка почти на грани помешательства, раз такое сказала ему, любимому мужу. Мерзавцы сейчас за все ответят!
Наглецы улыбались! Стояли и улыбались! Это уже слишком! В пять шагов султан покрыл расстояние, отделявшее его от негодяев, и с размаху ударил увитым кольцами кулаком воина с голубыми глазами, которого называли Солдатом.
— Прекрати улыбаться! — проревел он.
Солдат, виачале ошеломленный, пришел в себя через секунду и уложил бы обидчика на месте, если бы между ними не встал Голгат, которому тут же самому досталось от султана.
— Да что это такое? — воскликнул Голгат, отводя рукой очередной удар взбешенного владыки. — Поберегись, а то мой друг тебя зарежет, будь ты хоть царем мира.
Это предупреждение слегка отрезвило разгневанного супруга. Султан отступил на несколько шагов и направился к своим солдатам.
— Вы надругались над моей женой! — огласил он воздух пронзительным криком.
Солдат не на шутку удивился.
— Это Лунна так сказала?
— Нет, просто я вижу, как она опечалена.
— Это потому, что она влюблена в принца ксиксифарского, болван! — закричал Солдат. — Мы тут ни при чем.
Весь боевой пыл султана как рукой сняло, и он на глазах поник, словно воздушный шар, из которого выпустили воздух.
— Ксиксифар? Ах да, Ксиксифар. Так вот в чем дело… Вы имеете в виду принца Паладана? Этого шута?! Этого прыщавого выскочку с кудрявой головой и личиком шестилетней
— Мы случайно встретили его в пустыне, — ответил Солдат. — Лунна взглянула на принца и тут же влюбилась без памяти. Он, может, и впрямь хорош собой, но я совершенно уверен, что она забудет его уже через неделю. Это просто мимолетное увлечение.
— Где Паладан?
— Примерно в миле отсюда, — ответил Голгат, — по другую сторону дюны. Только его сопровождает армия.
Закаленные в боях воины, облаченные во все черное, которые называют себя Бессмертными. Для вашего войска это слишком крепкий орешек.
Ноздри султана задрожали. Он смерил взглядом огромную возвышающуюся над оазисом дюну и отвернулся.
— Мы не заслужили благодарности? — окликнул его Солдат.
— За что? — взвизгнул в ответ султан. — За то, что не оградили мою ненаглядную от распутника? Вы от меня и гроша не получите. Отправляйся на поиски своей жены. Надеюсь, она тоже влюбится в принца ксиксифарского, и ты сам поймешь, каково это. Думаю, вы тоже не сводили с Лунны глаз, вы оба. Наверняка
