– Мы в безопасности? – пробормотал мальчишка, когда Спешнев ослабил свою мертвую хватку.
– Вряд ли, – ответил русский.
– Идут, – сказал Эрл.
– Откуда вы знаете? Я ничего не видел.
– Птицы. Стая вылетела из кустов. Быстро и внезапно.
– Эрл, птицы летают в джунглях то и дело.
– Когда они поднимаются в воздух по собственной воле, сначала взлетает их капитан, затем его лейтенанты, потом рядовые, а потом женщины. Но когда поднимаются все разом, значит, их спугнули.
– Может быть, это кабан или койот.
– Днем они по лесам не шастают, тем более когда вокруг полно солдат. Нет, это наши приятели.
Эрл сунул бинокль в футляр, взял винтовку, быстро осмотрел ее, открыл затвор, убедился, что патрон калибра 0,30–06 лег на свое место, затем закрыл затвор и проверил предохранитель. Тем временем подошел Френчи, опустился на колено и поднес к плечу карабин.
– О'кей, – сказал Эрл. – Он пойдет слева, где лес реже всего. И будет спускаться быстро, потому что корабль близко. Возможно, встреча назначена на шестнадцать ноль-ноль, а судно не может вечно торчать там, где до Гитмо подать рукой. Он пойдет слева и спустится в овраг. Дальше раскинулось поле, поэтому перед опушкой им придется сделать крюк. Держу пари, что там течет ручей. Видишь те деревья? Они зеленее остальных, потому что получают больше воды.
– Я этого не заметил.
– Так я и думал. Не знаю, с какой стороны они будут обходить поле, но через открытое пространство наверняка не пойдут. Держу пари, что люди, удирающие от собак с солдатами, умирают от жажды. Искушение слишком сильно, так что они свернут к ручью. Мы должны опередить их. Если он окажется там первым, то заметит нас.
– Звучит неплохо, – весело отозвался Френчи.
– Неважно, как это звучит, – буркнул Эрл. – Важно, как мы с этим справимся.
Спуск куда хуже подъема. Особенно если время дорого.
Все дело было во времени.
Спешнев видел, что траулер стоит всего в нескольких сотнях метров от берега, но им предстояло спуститься еще метров на восемьсот, а судно не могло торчать там до бесконечности. Он знал, что следует торопиться.
Но это означало, что их мускулам придется сражаться с силой земного тяготения и инерцией, постоянно балансировать на краю опасности. Ноги ныли от боли и подгибались; сейчас работали совсем не те группы мышц, что при подъеме.
Он слышал, что парень пыхтит, как паровоз. Однажды Кастро уже оступился. Дело могло кончиться падением, сломанной голенью или вывихнутой лодыжкой, если бы Спешнев не ухитрился одной рукой поймать мальчишку, а другой ухватиться за куст. Им пришлось остановиться.
– Я больше не могу.
– Если ты дорожишь своими глазами, то перестанешь жаловаться и пойдешь дальше.
– О Христос, – сказал мальчишка.
– Можешь звать на помощь кого угодно, но бери ноги в руки.
– Я умираю от жажды. В горле пересохло.
– Внизу к твоим услугам целый океан.
Спешнев оглянулся. Собак на вершине еще не было, но это могло случиться в любую минуту. Лес здесь был редким, почва каменистой, их ноги вздымали тучи пыли. Их тут же заметят и откроют огонь. А бежать будет некуда. Кубинцы – не лучшие стрелки на свете, но их много. Они либо пристрелят беглецов, либо заставят их залечь и возьмут в плен.
– Вперед, вперед!
И они побежали, положившись на собственные инстинкты. Быстро, но не слишком, скользя по краю пропасти, но не падая в нее.
Кастро еле дышал, и даже всемогущему Спешневу, мастеру по части засад и побегов, убийце и двойному агенту, командовавшему партизанскими отрядами и пехотными полками, пришлось признать, что наступил самый трудный момент его долгой войны с силами тьмы. Лодыжки ныли, сердце замирало от страха. Спешнев не надеялся, что им удастся удержаться на ногах. Если падение будет тяжелым, им конец. А корабль так близко…
Мальчишка рухнул наземь.
– Не могу. Я выдохся. Бросьте меня.
– Прекрати. У меня нет выбора.
– Все. Сил больше нет. Я должен…
– Посмотри туда. Видишь луг? За ним…
– Корабль? С таким же успехом он может быть за десять миль отсюда. У меня нет ни одного шанса…
Послышался лай. Спешнев поднял глаза и увидел на вершине трех собак без поводков. Они гавканьем показывали, что чуют запах, терпеливо ждали хозяев и позволения начать спуск.
Но мальчишке уже было все равно.
– Не корабль, – сказал Спешнев. – Посмотри вон туда, за поле. Видишь деревья, которые темнее остальных? Вода. Там протекает ручей. Пошли. Мы можем оказаться там раньше, чем солдаты поднимутся на гребень. Кастро, вода оживит тебя. Как только ты глотнешь воды, сразу воскреснешь. У тебя наступило обезвоживание организма, только и всего. Пошли…
Он поднял мальчишку, ощутив дрожь готовых сдаться мыши. Сердце Кастро колотилось, как сумасшедшее, губы пересохли, легкие судорожно всасывали кислород и не могли насытиться.
– Пошли. Осталось преодолеть каких-нибудь двести метров, и придет спасение!
Френчи не верил в это. Ни на секунду. Этот полицейский из Арканзаса втянул его в какой- то фантастический крестовый поход. Но тут он увидел их. Двое мужчин, один из которых явно был юным политическим лидером Кастро, стремглав бежали по склону, размахивая руками для сохранения равновесия и борясь с земным притяжением. Причем бежали именно туда, куда сказал Эрл. Оба были серыми от усталости и умирали от жажды.
Если Эрл и торжествовал, то не показан виду. Держался хмуро и деловито, как подобает профессионалу. Пришло время стрелять.
Эрл расчехлил винтовку. До цели было двести ярдов. Они находились на заросшем берегу ручья. Измученным людям не терпелось припасть губами к темно-зеленой воде, разуться и остудить усталые ноги. Ни листья, ни ветки не перекрывали линию огня и не могли отклонить пулю. Для такого аса, как Эрл, это было плевым делом. И все же Френчи тревожно спросил:
– Вы достанете их? Я могу стрелять, если вы промахнетесь?
– Помолчи, – сказал Эрл.
Он слегка поерзал, нашел удобное положение и подтянул к себе винтовку. Теперь люди находились в трехстах ярдах от него и бежали к воде. Сейчас они попьют, минутку отдохнут и побегут дальше. Френчи обернулся и увидел, что траулер находится в пятидесяти ярдах от берега. Сейчас он заберет свой груз, поднимет паруса, поймает ветер с Ямайки и через несколько минут исчезнет.
Эрл приподнялся, встал на колено и одновременно пригнулся, приняв позицию для стрельбы. Френчи сидел рядом на корточках и хищно следил в бинокль за приближением беглецов.
Несколько секунд он изучал Кастро, хорошо знакомого по фотографиям, но в жизни казавшегося другим. Френчи вспомнил младенца-переростка, с которым учился в закрытой школе. Чрезмерно требовательный отец прислал его на перевоспитание. Мальчишка плакал каждую ночь и был слишком толстым для занятий спортом. Однажды ночью он исчез; вскоре после этого Френчи исключили из школы, хотя он не страдал меланхолией и отвращением себе, а всего лишь мошенничал. У Кастро был тот же вид потерпевшего поражение; его серое лицо вздрагивало при каждом шаге. Когда нога касалась земли, его губы кривились, и Френчи видел, что им владеет не героическое желание выжить, а животный страх. По лицу тек пот, промокшая насквозь рубашка не успевала впитывать жир и влагу большого, рыхлого, по-младенчески неуклюжего тела. Он был инфантилен. Типичный козел отпущения для капитана футбольной команды
