говорил Хоксуэлл?
— Она подруга леди Хоксуэлл и не моя любовница. Что до добычи — на мой вкус, она слишком утонченная и сдержанная.
Латам похотливо расхохотался.
— Это верно, я забыл. Ты любишь их вульгарными, быстрыми дешевыми и охочими, Тристан. — Он отхлебнул вина. — Ну, или ранимыми, сладкими и преступными.
— Я не в том настроении, чтобы выслушивать твои жалкие попытки хитрить, Латам, или терпеть странные притязания на то, что мы по-прежнему друзья, или не быть против, когда ты называешь меня по имени, словно мы все еще мальчишки. Ты настолько обнаглел, что позволяешь себе намекать на Мари. И ты обнаглел ещё сильнее, если решился вернуться в Англию, имея такое на совести.
— Мне пришлось вернуться, но то дельце мне бы в любом случае не помешало. В худшем случае я украл у вора, если уж ты такой дотошный. И как оказалось, я еще подарил ей несколько месяцев жизни.
— Ты промолчал, хотя знал, куда шли деньги.
— Дьявольщина, ты всегда поднимал вокруг этого слишком много шума. Ее друзьям все равно не удалось бы собрать целую армию. Эта затея с самого начала была бесплодной, а я просто обобрал шпионку. — Он улыбнулся своей прежней улыбкой и принял умиротворяющий вид. — Давай не будем об этом говорить. Мне гораздо интереснее узнать побольше о прелестной мисс Эйвонли, твоей миссис Джойс. Я смутно помню ее симпатичной девушкой, но как взрослая женщина она просто ошеломительна. Зрелость редко так идет женщине. Я рад, что ты не поставил на ней свое клеймо и даже не положил на нее глаз.
Все досадные происшествия этой ночи сейчас слились воедино. Каслфорд едва не разбил бутылку вина о голову Латама. Взяв себя в руки, он вдруг подумал, что если Латам в самом деле начнет добиваться Дафны Джойс, в один прекрасный день у Каслфорда неизбежно появится повод вызвать его на дуэль. Бог свидетель, без Латама мир станет чище. Он вспомнил слова Мари: «Убей его, если тебе выпадет такая возможность, Тристан».
— Попытайся поволочиться за ней, если осмелишься, — лениво произнес Каслфорд. — Да только ее знают как очень гордую женщину. Неприступная, вот как ее называют. Вовсе не твой тип. И она совсем не беспомощная.
Латам подумал, что это очень забавно, и ухмыльнулся в свой бокал.
Каслфорд, решил, что уже достаточно выдержал в обществе этого человека. То, что он оказался обречен на этот тет-а-тет только потому, что Дафна привлекла внимание этого мерзавца, вовсе не улучшило его настроения. И едва он собрался распрощаться, как эта прелестная женщина появилась на дорожке вместе с остальными. Латам заметил, окликнул Хоксуэлла, и тот, не найдя ничего лучшего, подошел. Последовали представления.
Латам немного замялся, когда увидел Джонатана Олбрайтона, нахмурился, попытался вспомнить если не имя, то хотя бы лицо, но так и не сумел. Впрочем, он тут же обрушил всю силу своего очарования на дам, на одну за другой, пока не добрался до предмета своего интереса.
Дафна Джойс почти не отреагировала на воспоминания нового герцога Бексбриджа о том, как служила в доме его отца, но при этом никак не проявила своей неприязни к Латаму. Каслфорд увидел лишь, как она холодно улыбается в своей сухой и сдержанной манере, в то время как ее серые глаза смотрят сквозь Латама, словно он сделан из стекла.
Встреча с Латамом, решила Дафна, стала отвратительным завершением прекрасного вечера.
Наказание, вот что это такое.
Она едва замечала Воксхолл из-за чувственного потрясения. Даже беседуя с друзьями и слушая музыку, даже гуляя по садам и наблюдая за толпами народа, она ощущала окружающее, как какой-то волшебный, не дающийся в руки мир, не совсем реальный.
Во всем виновато наслаждение, потрясающее, запредельное наслаждение. Физический эффект прошел, хотя и на это потребовалось много времени, но туман, окутавший чувства, таки не развеялся.
Но все рухнуло, когда она услышала голос, окликнувший Хоксуэлла. Дафна оглянулась, и действительность жестко ворвалась в волшебный мир. Там, в одной из обеденных лож, сидел Латам. А рядом с ним на стуле, совершенно не рассчитанном на такую расслабленную позу, раскинулся Каслфорд.
Они вместе попивали вино, заметила Дафна, когда Хоксуэлл потащил их всех туда. Похоже, Каслфорд без особого восторга слушал то, что рассказывал ему Латам, но сейчас, когда Дафна могла мыслить достаточно ясно, она вспомнила, что он пребывал в плохом настроении с той минуты, как они сошли с барки.
Дафна старалась не смотреть на Латама, пока их представляли друг другу. Даже тогда, когда он ударился в воспоминания о том, как они встречались раньше, она сделала вид, что его тут просто нет. Дафна прикрылась своим самообладанием, как щитом, — да будь она проклятa: если позволит этому человеку заметить, какие чувства бушуют у нее в душе!
— Вы теперь живете в городе, миссис Джойс? — спросил Латам. — Я смутно припоминаю, что, оставив службу, вы отправились куда-то на север.
— Полк моего мужа размещался на севере.
— Миссис Джойс в Лондоне только временно, — ответил Каслфорд. — Она живет в деревне. Кажется, в Кенте, миссис Джойс?
Друзья Дафны переглянулись, но никто его не поправил. Дафна слегка наклонила голову, что можно было счесть за согласие.
Верити предложила продолжить прогулку. Каслфорд вышел из ложи и присоединился к остальным. Латама никто не пригласил.
Дафна повернулась, радуясь возможности уйти, но, к сожалению, ей это не удалось.
— Миссис Джойс, — произнес Латам, привлекая к себе ее внимание. Остальные уже пошли вперед.
Дафна остановилась, оторвавшись от общей компании. Каслфорд тоже остановился неподалеку.
— Миссис Джойс, я бы очень хотел повидаться с вами еще раз до того, как вы покинете город, — сказал Латам.
— Как любезно, сэр.
Он улыбнулся. В его плоских голубых глазах блеснуло предвкушение флирта. Он поклонился и так посмотрел на Дафну, что сердце ее упало.
В его взгляде отразилось все: и воспоминания давно прошедших лет, и теперешний интерес, и осознание того, что Дафна знает о нем больше, чем ему хотелось бы, и алчность, не ведающая чести и не приемлющая законов.
Дафна не стала вместе с ним погружаться в это мрачное осознание, а повела себя так, словно перед ней стоял незнакомец. Она повернулась и пошла прочь, бесцеремонно обойдя Каслфорда, стараясь как можно дальше уйти от этой обеденной ложи.
Чья-то рука взяла ее за локоть, вынудив замедлить шаг. Каслфорд догнал ее всё-таки. Дафна, не останавливаясь, шла вперед.
— Вы про него знаете, верно? — спросил он.
— Не понимаю, о чем вы.
— Думаю, все вы понимаете. На вашем лице написана не просто неприязнь, а нечто большее. Вы покраснели в плохом смысле слова и по скверной причине.
В этом Дафна не сомневалась. Она по-настоящему расстроилась, чувствуя себя одновременно и растерявшейся, и разозлившейся. И с каждым шагом ей становилось все хуже.
— За месяц до того, как я оставила дом Бексбриджа, мне доверилась одна девушка, служанка. Она работала в кухне, — начала Дафна. — Хорошенькая, юная, невинная девушка. Она всегда искрилась радостью, но вдруг стала такой печальной, что мы испугались за ее здоровье.
Дафна остановилась и посмотрела Каслфорду в глаза.
— Он принудил ее. Она показывала мне синяки, которые не побледнели даже через несколько дней. Я и раньше его подозревала, а тут узнала точно. Так что — да, я про него знаю, И я не понимаю, как вы или кто-нибудь другой можете называть подобного мерзавца другом.
