— Ваша светлость, — снова попыталась все объяснить Элинор, — мой муж — джентльмен до мозга костей.
— Точно так же, как и мой дорогой супруг, — со страдальческим видом произнесла герцогиня. — Военные парады, оперные и театральные премьеры, праздничные банкеты и торжественные собрания. Все это отнимает время. Нет такой женщины в Париже — да и во всей Европе, — которая не боготворила бы герцога Веллингтона.
Себастьян вздохнул:
— Когда человек настолько велик…
— Кто такая эта Ла Грассини? — всплеснув руками, с горестным видом спросила герцогиня и пнула в сердцах упавшую на пол газету. — Что это за бесстыдницы, которые вертятся вокруг моего мужа и мешают ему выполнять возложенные на него обязанности? Эти несносные кокетки, эти…
— Я в первый раз слышу это имя, — тактично заметила Элинор. — Значит, эта особа не может похвастаться международным признанием.
— Полное ничтожество, — пожав плечами, развил ее мысль Себастьян. — В сущности, она никто. Вертлявая особа с писклявым голоском. Не понимаю, почему все с ней так носятся?
— Значит, ты знаком с ней лично? — помолчав, спросила Элинор.
— Ну, я бы так не сказал, кое-какое представление о ней составил.
— Возможно, вы не читали о ней, но в газетах пишут, что она известная оперная певица, — бесстрастно заметила герцогиня.
— Может быть, ее и принимают кое-где, но ее слава меркнет по сравнению с вашей.
Элинор округлила глаза. Боже праведный, этот негодник знает, как подольститься к женщине.
Приободренная речами Себастьяна, герцогиня вздохнула с облегчением.
— Как я предполагаю, о том, чтобы добыть письма, вчера не могло быть и речи.
— К сожалению, — в один голос ответили они.
Элинор бросила на Себастьяна недовольный взгляд. Тот ответил ей милой улыбкой, а затем повернулся к герцогине и сказал:
— Придется отложить это до следующего раза. Будьте уверены в том, что письма попадут к вам в руки. У меня имеются свои собственные методы.
— Можете в этом не сомневаться, — натянуто улыбаясь, заметила Элинор.
Герцогиня нервно теребила жемчужное ожерелье на шее.
— Хочу заявить вам прямо, лорд Боскасл, что у Элинор за все это время еще ни разу не было ни одной осечки. Никому не удавалось ее задержать во время выполнения задания.
Себастьян нахмурился:
— Я тоже не припомню проколов.
— Кроме вчерашнего, — заметила Элинор, вдруг освободившись от угрызений совести за то, что ее муж взял ее вину на себя. В конце концов, этот коварный человек обманул ее доверие, сказав, что действует по приказу герцога. А еще бесстыдным образом заставил Элинор снова потерять от него голову. Вот пусть и расхлебывает эту кашу, раз сам напросился.
— Я хотела сказать, — поспешила добавить герцогиня, — что это чересчур деликатное задание для мужчины.
— И еще оно чрезвычайно опасно, — мрачно заметил Себастьян.
Герцогиня ласково улыбнулась ему:
— Должно быть, вы натерпелись страху, когда вас вчера поймали.
— Нет. Я только боялся, как вы ко всему этому отнесетесь.
Герцогиня покраснела.
Себастьян улыбнулся Элинор, глядя на жену с видом триумфатора, отчего ей хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, но она только потупила взор.
— Людям не стоит принимать за чистую монету все, что придумывают писаки которые даже не ставят подпись под своей статьей, — сказала Элинор, с ненавистью глядя на карикатуру.
— А кому же в таком случае они могут доверять? На кого, скажите на милость, может положиться английский народ в это тяжелое время?
— На вас, ваша светлость, — услужливо подсказал Себастьян.
Герцогиня не могла удержаться от улыбки.
— Я не обладаю политической властью, очаровательный льстец. Кажется, я догадываюсь, как вчера вы выкрутились. Наверное, пустили в ход свои чары?
Себастьян промолчал, и только его глаза озорно заблестели.
— Ничего не говорите. Забудем о вчерашнем инциденте. Я уверена, что письма будут найдены. Я вам доверяю. А еще я хотела бы, чтобы вы поделились со мной впечатлениями о последних новостях, полученных из Парижа.
Эта просьба свидетельствовала о том, что опасная тема исчерпала себя.
Герцогиня позвонила и попросила принести освежающие напитки. Вскоре откуда-то появилась целая армия слуг с чайниками и кофейниками, фруктовыми и миндальными ликерами и наливками.
Герцогиня и ее гости вели неспешную светскую беседу, избегая касаться болезненных тем. Когда из передней послышались голоса маленьких лордов, которых няня привела с прогулки, герцогиня сказала с улыбкой:
— Мои шалуны вернулись. Мне нужно идти. — И, посмотрев на Себастьяна, добавила: — Мальчики — ужасные озорники, не правда ли?
Себастьян учтиво поклонился.
— Девочки не слишком от них отстают. По крайней мере так говорят, — покосившись на Элинор, поправился он.
— Будьте осторожны вы оба, — немного поколебавшись, посоветовала, прощаясь, герцогиня.
— Жена отдала бразды правления в мои руки. Она считает, что может на меня положиться, учитывая, что я умею выходить сухим из воды.
— Согласна, в этом он мастер, — с ноткой сарказма проговорила Элинор.
Себастьян и Элинор шли по широкому холлу.
— Ты собираешься поблагодарить меня за то, что я выгородил тебя перед герцогиней? — спросил ее муж.
Элинор хитро рассмеялась:
— Неужели ты не можешь дождаться, когда мы придем домой, чтобы потребовать то, что тебе причитается?
Он взял Элинор за руку.
— В таком огромном здании никто не заметит, если я тебя поцелую.
— Веди себя прилично, ведь в доме — дети. И не смотри на меня такими глазами.
— Какими же, леди Боскасл?
— От твоего взгляда у меня тает сердце. Скорее поедем домой.
Себастьян довольно улыбнулся:
— Тебя оглушил этот шум, который устроили юные леди?
— Мне нравится детский гомон, — сказала Элинор. — У меня не было братьев и сестер. Только Уилл, мой кузен.
— А у меня было три брата. Но раньше я это не ценил. А теперь уже слишком поздно.
— По-моему, ты не прав.
Он кивнул:
— Может быть. Хотя я не знаю, как они теперь ко мне относятся.
— Если твои братья хоть немного похожи на тебя, мне кажется, они тоже вспоминают с нежностью свое детство. А следовательно, и тебя.
Глава 22
