— О да, конечно. Твой особый подход…
Элинор положила письмо на колени.
— Ты уже разработал план проникновения в замок?
Себастьян сел в кресло напротив.
— Возможно, — осторожно сказал он.
— Без моего участия?
— Нет, что ты. Но ведь теперь Мейфэрский незнакомец ушел в отставку. — Себастьян принял задумчивый вид. — Надо подумать над новой стратегией дальнейших действий. С тщательной разработкой образа правдоподобного персонажа.
Элинор усмехнулась и сказала с ноткой сарказма:
— Ты собираешься выдавать себя за другого человека?
— Я могу отрастить усы…
— Ну уж по этой части я не смогу с тобой соперничать, — съязвила Элинор.
—…и бороду. К тому же я сносно говорю по-итальянски.
Элинор опустила глаза. Ей было трудно удержаться от того, чтобы немного не подразнить Себастьяна.
— Представляю себе эту картину: этакий ловкий мошенник на пирушках в замке в плаще, цитирующий при случае Шекспира. Очень тонко, ничего не скажешь. Неотразимый негодяй. Может быть, ты еще станешь драться на шпагах?
Слова Элинор не произвели никакого впечатления на Себастьяна.
— Мы же с тобой договорились, что отныне риску буду подвергать себя я, а не ты.
— А что, если тебя узнают?
— Этого не будет, — твердо заявил он, растянувшись в кресле. — Но самое главное — ты перестанешь подвергать себя опасности.
Элинор поднялась с места и бросила письма на стол.
— Полагаю, ты прав. План Ловриджа все равно бы не сработал.
— В чем он заключался? — с любопытством поинтересовался Себастьян.
— Я появляюсь на вечеринке в качестве новой горничной. Эта должность облегчает доступ…
—…в постели джентльменов, которые мечтают, чтобы молодая красотка согрела их холодной ночью, — с угрюмым видом проговорил Себастьян. — Я не в восторге от идеи, что моя жена будет присутствовать на вечеринке, где пьянство и распущенность — не такая уж редкость.
— Мягко сказано, — с иронией заметила Элинор. — Скорее, они являются нормой, — сказала она, подавая Себастьяну перчатки. — Более того, мне всегда казалось, что именно для этого и устраиваются такие увеселения. Но это не имеет никакого отношения к нашему делу.
Себастьян внимательно посмотрел на жену:
— Не хочу повторяться, дорогая, но после вчерашнего происшествия тебе ничего другого не остается, как позволить мне взять командование на себя.
— Может быть, я приняла все слишком близко к сердцу.
— Нет, милая, мне так не показалось, — спокойно сказал Себастьян и надел перчатки. — Мы обсудим мой план, когда я вернусь.
У Себастьяна оставалась еще уйма времени до начала встречи с его лондонским связным. Собака жалобно выла в саду. Слуги заперли ее и выскользнули на улицу, чтобы посмотреть спектакль итальянского кукольного театра. Войдя в дом с Тегом, Себастьян заметил мальчика, который сидел на скамейке у двери черного хода. В руках он держал небольшой мешочек.
— Ты кого-то ждешь? — спросил Себастьян.
— У меня лекарство для ее милости. Я стучал, но никого нет дома.
— Лекарство? — Себастьян забрал у него мешочек и вынул из него пузырек с зеленой жидкостью, какой-то странной на вид.
— Это снадобье для улучшения кровообращения, — поморщившись, объяснил мальчик. — Только не уроните его, пожалуйста. Оно, правда, неважно пахнет. Его нужно пить залпом.
«Все это очень странно», — с тревогой подумал Себастьян и стал рыться в кармане в поисках мелочи. В итоге он выудил из кармана гинею. Это много или мало для того, чтобы заплатить за это зелье? Себастьян ни разу в жизни не видел, чтобы Элинор когда-либо принимала лекарства.
Он с сомнением посмотрел на флакон. Неужели она заболела? Но его жена никогда не была обеспокоена своим здоровьем. Внезапно Себастьян вспомнил, что ее мать умерла в молодом возрасте — от какого-то загадочного заболевания у нее остановилось сердце.
Себастьян рассматривал флакон. С одной стороны склянки был изображен странный астрологический знак, а внутри, в маслообразном веществе янтарного цвета, плавали крошечные семена. Он прочитал надпись: «Agnus Castus».
— Что ты здесь делаешь, Алекс? — раздался недовольный голос Мэри.
Мальчик вскочил со скамейки и попятился назад.
— Я отнесу это снадобье в дом, милорд, — предложила Мэри. — Если пузырек заткнуть пробкой недостаточно плотно, неприятностей не оберешься.
— Это для моей жены? Горничная кивнула:
— Поверьте мне на слово: вы бы ни за что не стали принимать эту гадость.
— В таком случае почему я должен позволять принимать это зелье жене?
— Это лекарство помогает женщинам завести младенца и еще во многих случаях, о которых я не могу знать, — сказал мальчик, глядя с вызовом на Мэри, которая смотрела на него сердито, поджав губы. — Ну извините, — миролюбиво проговорил он. — О том, как это зелье влияет на мужскую силу, я вообще молчу.
— Ах ты, дерзкий болтун! Я пожалуюсь на тебя, — пригрозила Мэри вслед убегающему мальчишке. — Тебе платят не за то, чтобы ты трепал языком и раздавал рекомендации направо и налево.
Себастьян протянул склянку Мэри:
— Я опаздываю. Передайте это жене. Если, конечно, это средство не повредит ее здоровью.
— Хорошо, милорд.
— В таком случае спасибо.
— Оно с каждым разом все хуже на вкус, — поморщившись, сказала Элинор и протянула Мэри ложку.
— Доктор Уэнт — лучший аптекарь в городе, — заметила та, ставя пузырек со снадобьем в буфет.
— Ты думаешь, это лекарство поможет? — спросила Элинор.
Горничная, которая уже собралась уходить, задержалась у двери.
— Мне помогло, — с улыбкой сказала она. — Вот только…
— Ты целых два месяца ничего не говорила о Гарольде. Знаю, у тебя сердце не на месте, но, может, он встал на путь исправления?
Прошлой весной единственный сын Мэри, Гарольд, написал матери письмо и попросил денег, заявив, что хот чет приобрести небольшую лавку. Через несколько недель пришло письмо от брата Мэри, где он сообщал, что юноша угнал экипаж, а о какой-то покупке и разговора не было.
— Сколько сейчас лет твоему сыну?
— Двадцать два.
— Дай ему время. Может быть, он просто хотел похвастаться перед друзьями.
— У него нет друзей, — сказала Мэри. — По крайней мере среди приличных людей.
Одни раны время лечит, а другие превращает в нарыв.
— А что, если пригласить его к нам в гости? Мы сможем найти ему постоянную работу в доме.
Мэри покачала головой:
— Нет, в деревне ему будет лучше. Для таких юношей, как он, в городе слишком много соблазнов.
— Если он хоть в чем-то похож на тебя, я уверена, что хорошего в нем больше, чем плохого.
— Я тоже всегда на это надеялась, но, как видно, он уродился в отца. Тот, бывало, тоже нашкодит —
