которую облюбовали голуби.
Гриффин бы ни за что не согласился жить в этом заброшенном неприветливом доме. Камчатные, дырявые шторы, местами, покрытые плесенью, висели нетронутые со смерти его матери, которая почила с миром двадцать лет назад. Его брату нравился готический стиль, который по большей части выражался во фронтонах с урнами и составных кариатидах на каждом углу. Единственной, светлой комнатой в доме была библиотека, и Гриффин обосновался там. С тех пор как он приехал в Лондон, его все время тянуло к теплу.
Только когда Харриет прошла на цыпочках в открытые двери, он заметил, что веерообразное окно над дверью пропускало лунный свет, в котором глаза Харриет горели, словно у кошки.
— Я сказала племяннику, что пока нет смысла тратить деньги на ремонт, — произнесла леди Паулис, снимая мантилью. — Не раньше, чем будущая герцогиня скажет свое веское слово по этому поводу. Ее вкусы непременно будут разниться с моими. Герцогу-то, я подозреваю, все равно, что так, что этак. Он вообще никогда не любил этот дом. Мне и самой он не особенно нравится. Как, впрочем, и моей золовке.
Харриет подняла глаза на зияющую чернотой лестницу.
— Но ведь никому не повредит, если раздвинуть шторы на нескольких окнах, правда?
Она повернулась и непроизвольно вскрикнула, когда из-за колонны возник сутулый седовласый дворецкий, чтобы взять у нее плащ. Гриффин усмехнулся. Он не смог вспомнить, как зовут старика, но тот появлялся из ниоткуда и пугал людей всегда, сколько Гриффин его помнил.
Герцог посмотрел на Харриет и спросил:
— Ну, что вы думаете?
— Здесь тоскливо. — Она немного поежилась. — Неудивительно, что леди Паулис нужен кто-нибудь в компанию.
Он наклонился к ней.
— Вы об этом пожалеете, — прошептал он.
— Пожалею?
Он посмотрел на губы Харриет и прошептал еще тише:
— Вы понятия не имеете, во что влезли.
— Перестань нашептывать моей компаньонке на ухо — сказала тетя с лестницы. — У нее сложится впечатление, что ты и впрямь такой распущенный, как о тебе рассказывают.
— Неужели вы полагаете, — начал Гриффин совсем уж тихим голосом, — что я и она сможем делить вас?
Он протянул, было к ней руку, но, поймав себя на опасных мыслях, опустил ее. Что бы он стал делать, если бы схватил ее? Тетушка, сама того не осознавая, поставила его в сложное положение постоянного искушения. Впрочем, он не жаловался на Примроуз, ибо присутствие Харриет было ему приятно. Ему самому вовсе не улыбалось развлекать пожилую даму каждый вечер.
А с искушениями он по мере сил будет бороться.
— Харриет! — крикнула тетушка сверху. — Этот бандит все еще держит вас внизу, впотьмах?
Харриет задержалась на лестнице только для того, чтобы бросить на Гриффина ветреный взгляд из- под опущенных ресниц, и испарилась. Он смотрел ей вслед с улыбкой на губах. Что ж, он и есть бандит. Если бы не вмешательство старой дамы, он бы наслаждался обществом молодой леди так долго, как только смог.
Но тут он понял, что остался один в темноте.
Точнее говоря, он стоял посреди пустого холла, а из веерообразного окна над дверью на него лился лунный свет.
И он мог поклясться, что лунная дорожка поднималась наверх вослед Харриет.
Харриет всегда чувствовала, когда судьба улыбается ей. Отныне она не будет больше спать в мансарде или в подвале, как обычная прислуга. Леди Паулис выделила ей «комнаты для гостей», ни больше, ни меньше.
И это были самые странные апартаменты, в которых доводилось жить Харриет. Здесь запросто можно было попасть прямо в руки герцогу.
— Ну, — сказала леди Паулис, закусив губу от удовольствия, когда Харриет зажгла свечу на прикроватном столике. — Что вы думаете на этот счет? Моя сестра, Глиннис, сделала здесь ремонт несколько лет назад, когда вернулась из поездки по Нилу.
Харриет, не мигая, осматривала главную комнату. Кровать своим видом напоминала египетскую баржу. Четыре золоченых столба с выгравированными иероглифами и змеями по углам ее первыми бросятся в глаза, когда тот, кто спит на этой кровати, проснется поутру. На задней стенке кровати выше подушек посередине доски красовался крылатый пышногрудый сфинкс, который с подозрением следил за Харриет, как ей показалось. Все это было до крайности необычно.
Леди Паулис затащила ее в гардеробную.
— Погодите, вы еще не видели размеров сундука для одежды.
Харриет ахнула. О Боги, какой ужас!
— Так вот что за саркофаг… Но здесь вовсе не пахнет затхлостью, хотя и стоит какой-то странный аромат. Только не говорите, что умерший муж вашей сестры спит в этой штуке. Потому что, должна честно сказать вам, даже у меня определенные правила.
Леди Паулис распахнула набрякшие веки и фыркнула.
— С настоящим саркофагом тут и сравнивать нечего. Представьте себе гроб, в котором много дней разлагается чья-то плоть.
Харриет сглотнула.
— Интересно, что там происходит с одеждой?
— Ну, чуть лаванды и камфорного масла исправят дело.
Харриет ретировалась обратно в главную комнату.
— Надеюсь, вы не обиделись, что я про усопшего мужа вашей сестры так сказала?
Леди Паулис вздохнула и задумчиво улыбнулась:
— Как-нибудь на днях мы съездим навестить и моего последнего мужа.
— Прошу прощения?
— Как это странно, Харриет, что мы обсуждаем его с вами, — сказала она, погрузившись в раздумья. — В эту пятницу исполняется ровно десять лет с тех пор, как он упокоился в семейном склепе. Когда мы вернемся в замок, я представлю вас ему.
— Вернемся… но его светлость привезет домой жену. Я не думала, что мы… что вы и я… что нам стоит уезжать из Лондона. — Одно дело покинуть стены академии, совсем другое — шататься по всему миру, такого Харриет даже представить себе не могла. А герцог тоже будет ездить с ними?
— Как знать, — сказала леди Паулис, словно прочтя ее мысли. — Быть может, мы вместе съездим в путешествие по Египту, и это будет настоящим приключением. Глиннис будет нашим проводником. Разве не чудесная мысль?
— Звучит пугающе, — раздался низкий голос от дверей. Гриффин заглянул к ним. — Вы же не собираетесь засунуть Харриет в эту гробницу, как предыдущую компаньонку?
— Некоторые женщины считают, что сон в саркофаге продлевает молодость, — сказала леди Паулис, закрывая дверь в гардеробную.
Гриффин прислонился к дверному косяку и покачал головой:
— Более странной комнаты я в жизни не видел. Харриет села на стул, покрытый шкурой леопарда, вместо ножек у стула снизу торчали золоченые когтистые лапы.
— Знаете, я, пожалуй, предпочту жить в комнате на чердаке. Там теплее, кроме того, мне и не нужно так много места. Комнату таких размеров лучше держать для большой компании.
— Но тогда вас не будет рядом, дорогуша, — напомнила ей леди Паулис. — А мне нужно, чтобы вы всегда были под рукой.
Гриффин оставил Харриет на тетушку с ее комнатой ужасов. С той минуты, как девушка переступила
