всего этого качество пищи и обслуживания улучшилось, доходы возросли, и по всему Западу стали открываться новые закусочные фирмы. В следующем месяце Мэгги, Кармен и Беверли собиралась ехать в Нью-Йорк, чтобы открыть отделение на побережье.
Все это потому, что Беверли Хайленд в один прекрасный день нашла настроение.
Это было еще не все, что принес им тот замечательнейший день собрания в Торговой палате. Ровно через четырнадцать дней после выступления Беверли, президент и председатель палаты обратились к ней с предложением. Они собирались создать комиссию по изучению образа Голливуда в следующем десятилетии, в восьмидесятых, и хотели, чтобы Беверли стала председателем этой комиссии. Все три подруги — Беверли, Мэгги иКармен — сразу же поняли важность этого предложения Беверли Хайленд наконец была признана деловым сообществом, ей доверяли, а теперь еще и давали власть.
Мэгги Керн знала, что это было лишь начало.
Тихий стук в дверь оторвал Беверли иМэгги от их мыслей. Двое мужчин и женщина тихо вошли в комнату и закрыли за собой дверь.
— Все прошло как в сказке, — сказала Хастингз, скидывая туфли и направляясь к сервировочному столику. — Он купился на все как миленький.
Беверли посмотрела на двух мужчин, один из которых стягивал с головы парик с фальшивой лысиной и расправлял свои собственные белокурые волосы. Теперь, когда Рой Мэдисон стал популярным человеком на телевидении, требовалось достаточно много грима, чтобы изменить его внешность. Но сегодня ни один из семи тысяч человек, находящихся в церкви, не узнал в докторе артиста.
— Черт возьми! Мне за это вполне можно присудить Оскара! — сказал он со смехом.
Беверли посмотрела на второго мужчину, актера по имени Поль, который пытался получить хоть какую-нибудь роль в кино, а в настоящее время был любовником Роя.
— С вами все в порядке? — спросила она. Он застенчиво улыбнулся и сказал:
— Да, мисс, я в порядке. Я специально тренировался падать и задерживать дыхание.
— Не говоря уж о том, как хорошо у тебя получилось с гримом, — вставила Энн. — Как быстро ты вытер всю синюю краску с губ одним лишь слабым движением руки.
Рой снова засмеялся, расстегнул рубашку, выпустив наружу свое пузо:
— Черт, ну и жара же там была!
— Расскажите мне, как все прошло, — допросила Беверли.
Энн Хастингз, которая играла скорбящую жену, изобразила сцену в церкви, выбирая из салата креветки и отправляя их себе в рот. Под конец она сказала:
— Абсолютно все в этой церкви, включая самого Дэнни, поверили, что он действительно воскресил Поля из мертвых. Люди были так заведены, ты бы только видела! На улице несколько репортеров стали задавать вопросы. И представляешь? Люди на самом деле ручались за доктора Чэндлера! Они клялись, что ходят к нему уже много лет!
Беверли опять посмотрела на огни за окном.
— Они лишь хотели удостоверить чудо, очень хотели, чтобы оно было настоящим. Их нельзя винить за эту ложь.
Беверли самой не очень нравилось то, как они разыграли сегодня Дэнни, но это было необходимо. Дэнни Маккей хвастался, что воскресил к жизни трех человек. Расследования всех трех случаев не смогли доказать обратного. Все, кто как-то был причастен, поклялись, что действительно произошло чудо. Беверли все это не нравилось. Ей не нравилось, что людей обманывали, заставляли верить трюкам Дэнни, и тем самым отдавать ему свои деньги. Дэнни давал им ложную надежду, и это было жестоко. Единственный способ остановить его, чтобы он больше не приносил вреда людям, — раскрыть его мошенничество во всех трех случаях. А это можно было сделать, как она поняла, только подстроив четвертое чудо, на этот раз с людьми, которые будут только рады свидетельствовать, что все это явное надувательство.
Если Дэнни попробует сделать это еще раз, он об этом пожалеет.
Когда дверь в кабинет Барри Грина неожиданно распахнулась, он расплескал свой кофе и вскочил как раз вовремя, чтобы не запачкать брюки.
— Барри! — сказала Эриэл Дюбойс, заходя в кабинет на шаг впереди его секретарши.
— Извините, мистер Грин, — смущенно сказала секретарша, — Мисс Дюбойс просто прошла прямо мимо меня.
— Окей, Фрэн, — он махнул, что она может быть свободна, и продолжал вытирать кофе со своего стола. Великолепная Эриэл, одна из самых больших звезд студии, любила устраивать подобные сцены.
— Ну, — сказал он, выбрасывая салфетку и садясь на свое место. — Это действительно сюрприз, Эриэл. — Чем я обязан такой чести?
Она уселась в мягком велюровом кресле и положила одну длинную красивую ногу на другую.
— Барри, дорогой, я хочу, чтобы ты сделал кое-что для меня.
— Когда ты не хочешь этого? — вздохнул он. — Что на этот раз?
— Я хочу, чтобы этой дряни Латрисии не было в шоу.
Он ничуть не удивился. На самом деле он уже какое-то время ожидал этого, точнее говоря, с того момента, когда пухленькая Латрисия вдруг сбросила сорок футов, стала получать письма от поклонников, а авторы шоу все увеличивали и увеличивали ее роль.
— Ты знаешь, что они планируют сделать в эпизоде на следующей неделе? — спросила она со злобой в голосе.
Барри уже знал. Сестра Вашингтон (Латрисия Браун) должна была стать центральной фигурой эпизода. Планировалось, что у нее вдруг завяжется роман с одним из врачей, потом будут разрыв, страдания, и наконец она найдет в себе силы и сумеет постоять за себя. И все это, естественно, должно было происходить за счет того времени, когда на экране могла бы быть Эриэл Дюбойс. По правде говоря, ему не в чем было упрекнуть авторов. После того, как она похудела, Латрисия Браун превратилась в очень хорошенькую женщину. Рекой полились письма от зрителей, которые хотели больше видеть ее на экране. А после того, последнего эпизода, в котором сестра Вашингтон делала срочную трахеотомию малышке и спасла ей жизнь, их шоу подскочило на второе место по уровню популярности.
В действительности Барри хотел, чтобы роль Латрисии стала более крупной — в течение двух лет это был персонаж второго плана, а в некоторых эпизодах она совсем не появлялась — но он не собирался рисковать, гневя Эриэл. А уже по тому, как она перекидывала свои шикарные ноги и откидывала назад гриву пепельно-белых волос, было ясно, что она жаждет крови.
В общем-то, это был не первый случай, когда звезда начинала ревновать эпизодического актера и добивалась снятия его (или ее) с роли. Латрисия Браун не стоила того, чтобы из-за нее ссориться с Эриэл. Правилом номер один в жизни Барри Грина было: избегай неприятностей. Любой ценой.
— Окей, Эриэл. Я найду другое шоу, куда ее можно пристроить.
Через месяц у Барри Грина начались неприятности.
— А как дела у Джона, дорогая? Джессика?
Джессика посмотрела на мать.
— Что?
— Ты не слушаешь меня.
— Извини, я думала о последнем деле, которым сейчас занимаюсь. — Джессика извиняюще улыбнулась. Они сидели в столовой дома Муллиганов в Палм Спрингсе, отделанной стеклом и мрамором, с видом на поле для гольфа и покрытую снегом вершину горы Сан-Джасинто, и ели нежные отбивные и печеный картофель. Еда была великолепной, так же как был великолепен и дом, стоящий миллион долларов. Шестидесятилетняя мать Джессики была одета в безупречный спортивный костюм лимонного цвета, а на отце была светло-розовая рубашка для регби и широкие холщовые брюки. Оба они выглядели подтянутыми, загорелыми и богатыми.
— Жаль, что Джон не смог приехать с тобой сегодня, Джесс, — сказал ее отец, расправляясь с отбивной.
— Он в Сан-Франциско. Его компания…
