ныне постепенно перестраиваемыми и переделываемыми в роскошные двухэтажные квартиры и маленькие модные магазинчики, где, как казалось Элдеру, торговали такими вещами, которые он никогда в жизни не стал бы покупать, да и едва ли смог бы себе такое позволить.
Пока они шли, Элдер болтал о том о сем, ни о чем серьезном, стараясь, чтобы Эйнджел чувствовала себя свободнее. На углу Стоуни-стрит и Хай-Пейвмент он указал ей на скамейку во дворике церкви Святой Марии:
– Давайте посидим там.
В церкви кто-то упражнялся на органе: сначала играл гаммы, потом зазвучала какая-то мелодия – что-то похожее на Баха, решил Элдер.
– Вы хотели поговорить со мной? – спросил он, когда они сели.
– Да, наверное.
– О Шейне?
Эйнджел взглянула на него, потом снова опустила глаза к земле.
– Да.
– Где он сейчас?
– Не знаю.
– Правда?
– Не знаю, где он сейчас.
– Но вы же можете как-то связаться с ним. Если захотите.
– Может быть. Да, может быть.
Эйнджел снова быстро взглянула на него. Старый уже, возраст, наверное, как у ее отца, решила она. Красивые руки. Не подгоняет ее, это ей понравилось. Притворяется, что настроен вполне дружески. Она помнила таких же социальных работников, некоторых из них. И психологов тоже. Интересно, можно ли ему доверять – больше, чем она доверяла тем? При условии, что кому-то вообще можно доверять. Включая и ее самое.
– Что будет, если он сам явится в полицию? – спросила Эйнджел. Голос ее звучал тихо, словно она сама не желала слышать то, что сказала.
– А он хочет явиться?
– Так что будет, если он явится? – повторила Эйнджел.
– Ну, это зависит от целого ряда обстоятельств.
– Эта девушка, про которую писали в газетах, Эмма какая-то, он не имел к этому никакого отношения. Могу поклясться.
Элдер кивнул, думая о том, что это действительно правда.
– Ему придется вернуться в тюрьму, так ведь? – продолжала спрашивать Эйнджел.
– Этого никак не избежать. Он же фактически незаконно находится на свободе. Его досрочное освобождение будет аннулировано, и ему придется досиживать весь остаток срока – по меньшей мере. Плюс новые обвинения, я так думаю. Нападение на эту женщину в Кру – Еву, кажется? И вероятно, нападение на инспектора тоже. Похоже, ему светит большой срок.
Эйнджел отвернулась.
– Вы с ним говорили об этом? – спросил Элдер немного погодя. – С Шейном?
Эйнджел покачала головой:
– Нет. Ну, не совсем… Я пыталась. Пробовала заговорить с ним об этом, но он не стал… Он… И я боюсь… – Она снова взглянула на Элдера, все еще пытаясь прочесть что-то в его глазах. – Я боюсь, что если он так и будет… Если мы… – Она заморгала. – Я боюсь, что он может потерять над собой контроль, выйти из себя, убить кого-нибудь… Сам того не желая, только вот…
– Понимаю.
– Правда?
– Наверное. Думаю, да.
– Это же вы арестовали его в прошлый раз.
Элдер кивнул.
– Он тогда совсем мальчишкой был.
– Мальчишка, который помогал убивать человека.
– Это же был тот, Маккернан, который убивал. Не Шейн.
– Присяжные с этим не согласились.
– А вы?
Элдер сразу не ответил. Помолчав, сказал:
– В самом лучшем случае он стоял рядом и не мешал, когда это произошло.
– И за это он почти половину жизни провел за решеткой?
– Таков закон.
– Ублюдочный закон!
Супружеская пара японцев оглянулась на них, направляясь ко входу в церковь. Органист, кажется, завершил свои экспромты и упражнения, а может быть, просто решил отдохнуть.
– По отношению к вам он когда-нибудь агрессию проявлял?
– Нет. Ну, не совсем.
– Это точно?
– Он ни за что не причинил бы мне боль.
«Сколько раз уже я слышал такое», – подумал Элдер.
– Вы за себя не боитесь? – спросил он.
Эйнджел помотала головой. По узкой улочке позади них протащился разваливающийся на ходу грузовик, исторгая из выхлопной трубы черный дым.
– Он знает, что вы здесь, что вы беседуете со мной?
– Нет.
– И вы действительно думаете, что он может сам сдаться полиции? Потому что, если он решится, все, что ему надо сделать, это просто прийти в ближайший участок.
– Он этого не сделает.
– Что же тогда делать?
– Он может поговорить с вами.
– Почему со мной? Вы же сами сказали, это я его арестовал и посадил.
– Вам он доверяет. По крайней мере я думаю, что доверяет. Если судить по некоторым его словам. Считает, что вы честный мужик. Для полицейского. Прямой. Он сам так говорил. – Она медленно повернулась к нему, опять заглянула в глаза. – Это правда?
– Ну, я стараюсь. – Элдер поднялся на ноги. – Пойдемте пройдемся еще немного.
Они спустились по какой-то истертой лестнице в самом углу церковного двора и повернули обратно, на Стоуни-стрит. Он все пытался привести в соответствие вот эту Эйнджел с теми данными, пусть и немногочисленными, что Морин получила о ней в социальных службах. Он ожидал встретить девушку, гораздо менее уверенную в себе, девушку, до сих пор не избавившуюся от шрамов, полученных в самом начале своей жизни и до сих пор заметных. Но шрамы в тех местах, где Эйнджел резала себя бритвой и осколком разбитого зеркала, почти все зажили и были скрыты от постороннего взгляда.
«Кого, – раздумывал Элдер, наблюдая, как она переходит через улицу на шаг впереди него, – кого она сейчас пытается спасти в первую очередь – Шейна Доналда или себя?»
В кафе на перекрестке Стоуни-стрит и Хай-Пейвмент Элдер пил кофе и смотрел, как она ест суп, а потом булочку с беконом и томатным соусом.
– Мы с ним должны встретиться, – сказала Эйнджел. – Через несколько дней. Могу вам позвонить и сказать, где и когда.
– Вы можете сказать это прямо сейчас.
– Нет, лучше потом.
– Вы мне не доверяете.
Эйнджел поморгала.
– Вы с ним просто поговорите, ладно? Вы ведь не станете его сразу хватать? Потому что, если
