Он думает о сестрах Стилуотер, догадалась Робин.
— Что же ты молчишь? — неожиданно резко спросил Люк. — Сейчас самое время для тебя задать вопрос: «А сколько же правды в этих сплетнях?».
Робин покачала головой. Она не хотела задавать этот вопрос. И вовсе не потому, что боялась услышать в ответ ложь. Она думала о том, что Дотти так явно обожает своего брата, а его родители так им гордятся, что Люк просто не может быть отвратительным, жестоким убийцей, каким его изобразили газеты. Будь так, она, Робин, никогда не смогла бы полюбить его.
— Я не буду ни о чем спрашивать тебя, Люк.
Он стиснул рулевое колесо так, что костяшки пальцев побелели.
— Значит, ты собираешься оправдать меня за недостаточностью улик?
Робин смотрела на него, осознавая, что вся его показная самоуверенность, все его шутки насчет подачи завтрака в постель были лишь ширмой, за которой он пытался скрыть владеющее им нервное напряжение. Он приехал сюда ради меня, поняла она. Приехал, не зная, захочу ли я его принять таким, каков он есть. Сколько же мужества требуется, чтобы сделать такой шаг…
— Люк, — нежно произнесла она, вложив в это короткое слово всю любовь и признательность, которые овладели ею в этот миг.
Ее пальцы легли на его плечо, и она ощутила, как напряжены мускулы под элегантным вечерним костюмом.
Люк вздрогнул, и машина резко вильнула в сторону.
— Не сейчас, — быстро произнес он. — Иначе у нас не будет никаких шансов добраться до твоего дома невредимыми. Я не хочу, чтобы меня снова обвинили в убийстве!
— Не говори так, Люк! — воскликнула Робин. Теперь она точно знала, что хочет сказать ему, нужные слова приходили сами собой. — Я ни на секунду не поверила тому, что рассказала про тебя десять лет назад Джинни Стилуотер.
Люк стиснул зубы и на мгновение прикрыл глаза.
— Ты не поверила… — глухо произнес он.
— Конечно нет, глупый мальчишка! — Она бросила взгляд в окно и засмеялась. — Надо же, мы уже почти приехали! Даже не буду спрашивать, откуда ты знаешь мой адрес. Дотти, конечно же! Но вот что я тебе скажу, Люк… — Если бы он не смотрел так упорно на дорогу, то увидел бы в ее глазах лукавые искорки. — Ты совершенно точно будешь виноват в моей смерти, если немедленно не поцелуешь меня!
Машина, взвизгнув тормозами, остановилась у подъезда дома Робин. Люк развернулся к ней всем телом и протянул руки. Она обняла его за шею и спрятала лицо у него на груди.
— Все будет хорошо, Люк, милый, — бормотала она. — Вот увидишь…
Внезапно все его тело затряслось и из горла вырвался странный звук. Робин приняла это за нервную дрожь и все крепче прижимала Люка к себе, стараясь успокоить, пока вдруг не догадалась, что он смеется.
Она подняла голову и с укором заглянула ему в лицо.
— Что тебя так развеселило?
— Ты просто бесподобна! — с трудом выдавил Люк сквозь душащий его смех. — Мне всегда казалось, что это прерогатива мужчины — убеждать женщину, что все будет хорошо!
Робин фыркнула, а затем, не выдержав, тоже облегченно расхохоталась. Вытирая выступившие на глазах слезы, она дернула Люка за рукав.
— Пойдем наверх!
— Самое приятное предложение за сегодняшний вечер, — отозвался он, выбираясь из машины и предлагая ей руку.
Если ночной консьерж, скучающий в подъезде, и удивился при виде Робин, входящей рука об руку с Люком, то не подал вида. По пути к лифту Робин послала ему озорной взгляд.
— Твоя репутация безнадежно погублена, — заметил ей на это Люк.
Робин пожала плечами.
— Мама много раз говорила мне, что большинство людей имеют привычку приукрашивать на свой манер все, что они знают о других. Поэтому лучше жить так, как считаешь нужным, не оглядываясь на других.
Оказавшись наедине с Люком в своей маленькой уютной квартирке, Робин снова почувствовала себя неловко. Еще пять минут назад все казалось возможным и естественным, но теперь она колебалась. Кто знает, чего на самом деле хочет от нее Люк?
Она вскинула на него глаза, словно спрашивая: что же дальше?
Люк смотрел на нее без улыбки.
— Мне так не хватало тебя все это время, Робин, — хрипло произнес он.
— Мы же были знакомы всего два дня, — попыталась возразить Робин, но тут же поспешила перевести разговор на другую тему и спросила: — Хочешь чего–нибудь выпить?
— Нет, — коротко ответил Люк, продолжая пристально смотреть на нее.
— Ну что же… — разочарованно отозвалась Робин.
Ей тоже не хотелось ничего пить, но возня со стаканами помогла бы ей отвлечься. Она не понимала, что происходит. Вот только что внизу они с Люком так весело смеялись и шутили, так легко и свободно чувствовали себя друг с другом… Она судорожно искала, что бы сказать еще.
— А где Гарм? — спросила она наконец. — Неужели ты оставил его во Франции?
— Я оставил его у Дотти, — спокойно ответил Люк. — Она сумеет о нем позаботиться. Хотя я собираюсь подыскать себе квартирку где–нибудь неподалеку от центра, чтобы не обременять своим присутствием ни Дотти, ни родителей.
— Ты действительно собираешься вернуться в Англию? — спросила Робин. Ее сердце радостно забилось от одной мысли, что он будет так близко к ней.
— Пожалуй, — подтвердил Люк, но тут же поспешил огорчить ее: — Ненадолго, конечно. Я слишком люблю Францию, как–никак я наполовину принадлежу ей. Буду приезжать сюда время от времени.
— Это было бы здорово, — вежливо отозвалась Робин.
— Серьезно? — вздернул он бровь.
— Конечно, — с фальшивым энтузиазмом отозвалась она. — Ты сможешь чаще видеть свою семью.
— И тебя тоже. — Это вовсе не звучало как вопрос.
— Ну, если захочешь…
Он придвинулся ближе.
— Я захочу, Робин. Я очень захочу этого, — негромко, но с силой произнес он.
Робин поспешила вернуться к более безопасной теме.
— Ты уверен, что не хочешь выпить? Может быть, кофе? Или чаю? Или еще чего–нибудь.
— Еще чего–нибудь, — отрезал Люк. — Я хочу поговорить с тобой о том, что произошло десять лет назад.
— В этом нет необходимости, — ответила Робин. — Я уже сказала тебе, что не верю ни единому слову из того, что говорили о тебе тогда.
— Уезжая из «Медвежьего угла», ты так не думала, — нахмурился Люк.
— Откуда ты можешь знать, что я думала и чего не думала? — возмутилась Робин. — Какое у тебя право придумывать за меня причины моих поступков? Если хочешь знать, я уехала совсем не потому, что плохо думала о тебе.
— Почему же тогда? — Теперь Люк выглядел озадаченным.
Отступать было некуда. Робин просто обязана была сказать правду, чтобы не потерять доверия Люка раз и навсегда. Но как сказать ее? Как признаться, что она трусливо сбежала от зарождающейся любви, чувствуя себя не в состоянии противостоять ей.
— Я действительно уехала не потому, что плохо думала о тебе, Люк, — наконец выдавила она, не смея поднять на него глаза, — а потому что начинала думать о тебе слишком хорошо… — Она запнулась, не в силах продолжать.
Люк нежно положил руки ей на плечи.
— Малышка, — сказал он, — совсем недавно ты сказала, что умрешь, если я тебя не поцелую. Так вот,
