вспыхивала и сердце ее на один сладостный момент замирало. Но каждый раз ошибка становилась очевидной, и Робин принималась ругать себя за бессмысленные надежды. И каждый раз снова невольно начинала искать его в толпе…
Она с почти забытым удовольствием погрузилась в каждодневные дела. Работала в галерее. Встречалась с разными людьми, и даже сама порой искала их общества. Готовила новую статью для журнала, которая обещала стать очень удачной.
И все же ничто не могло заглушить неутолимого желания увидеть Люка вновь.
Вечеринка, кажется, удалась, подумала Робин, выставляя на стол новые бутылки шампанского. Хотя судить об этом было рано. Несмотря на то что все приглашенные давно собрались, ни самого именинника, ни американской дамы не было видно.
— Так они еще до начала торжества все выпьют, — шепнула ей на ухо Эмили.
— У нас большие запасы, — тихо ответила Робин, разглядывая гостей.
— Робин!
Она узнала голос раньше, чем увидела пробирающуюся к ней сквозь толпу Дотти. Радостно смеясь, та раскрыла ей объятия, и Робин немедленно оказалась в них. Подруги расцеловались.
— Полагаю, с моей стороны было бы слишком смелым надеяться на такой же горячий прием, — прозвучал у нее над ухом другой голос. Голос, который она не надеялась больше услышать…
Робин медленно повернула голову, чувствуя, что кровь отхлынула от ее лица, и встретилась взглядом со смеющимися черными глазами.
Люк Бланшан, ослепительно красивый в черном вечернем костюме и белоснежной рубашке, стоял рядом с Дотти, приветствуя Робин легким наклоном головы.
— Так как же? — подбодрил ее Люк, раскрывая объятия так же широко, как Дотти за минуту до этого, и до боли знакомым движением приподнимая бровь.
Робин, словно загипнотизированная его взглядом, сделала два шага вперед и лишь в последнюю секунду успела уклониться от объятий, отведя его руку в сторону. Вместо этого она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в гладко выбритую щеку.
Только теперь, ощутив знакомый запах одеколона, исходящий от Люка, она окончательно поверила в реальность происходящего.
Люк смотрел на нее сверху вниз, улыбаясь той чудесной мальчишеской улыбкой, которая часто снилась Робин. Робин смущенно отвела глаза и обернулась к Дотти.
— Почему ты не предупредила меня, что вы собираетесь прийти сегодня? — упрекнула она подругу. — Посмотри, какая собралась толпа. Мы даже поговорить спокойно не сможем!
— Конечно же я предупредила тебя! — рассмеялась Дотти. Она сделала надменную мину и заговорила пронзительным сопрано, нарочито утрируя американский акцент. — Вот что, дорогуша, на моей вечеринке будут очень большие шишки, и я хочу, чтобы все было о'кей!
— Так это была ты? — поразилась Робин, глядя на Дотти широко распахнутыми от удивления глазами. — Ты купила картину Теренса? И все эти гости — твои?
— Это было отличное представление, не правда ли? — продолжала смеяться Дотти. — А Люк был уверен, что ты сразу узнаешь меня!
— Люк, — проговорила Робин, поворачиваясь к нему и глядя ему в глаза, — и есть тот самый «очень важный человек», у которого сегодня день рождения?
В самом деле, почему бы и нет! Должен же быть когда–нибудь у него день рождения — так почему бы не сегодня?
— Честно говоря, день рождения сегодня у меня, — вмешался в разговор еще один голос, говоривший с сильным французским акцентом. — Хотя не уверен, что я такая уж важная персона.
— Для нас ты очень даже важная персона, — сказала Дотти, нежно обнимая высокого седовласого человека с такими же черными глазами, как у Люка. Рука об руку с ним шла хрупкая, немолодая женщина с золотисто–каштановыми волосами, уложенными в элегантную высокую прическу.
— Пьер Бланшан. — Мужчина склонил голову, представляясь, и галантно коснулся губами руки Робин. — А это моя жена Элен. Как вы могли догадаться, мы родители Люка и Дотти.
Элен Бланшан сердечно приветствовала Робин и крепко поцеловала Дотти.
— Раз вы приехали, мы можем начинать! — воскликнула та.
Дотти повернулась было к гостям, но Пьер удержал ее за руку.
— Еще не все гости в сборе, — сказал он. — Люк, мальчик мой, кое–кто ждет тебя в машине у дверей.
Люк бросил на отца короткий взгляд, затем резко повернулся и исчез за дверью.
— Кого вы привезли? — с любопытством спросила Дотти.
— Шарлотту, — отозвался Пьер. — Она так хотела повидать Люка, что пришлось взять ее с собой.
Робин помертвела. Таинственная Шарлотта, без которой Люк так скучал в «Медвежьем углу»! Она здесь… Приехала специально ради Люка… Неужели ей придется вынести еще и это испытание?
Робин не решалась посмотреть в сторону двери, пока веселый голос Люка не вынудил ее поднять глаза.
— Познакомься, Робин, это Шарлотта, самая любимая моя женщина!
Робин посмотрела на Шарлотту и чудом сдержала удивленный возглас. Женщине, которую Люк заботливо поддерживал пол локоть, было, наверное, около ста лет. Маленькая, сухонькая, с белоснежными кудрявыми волосами, из–под которых поблескивали по–молодому озорные чернью глаза.
Дотти сделала движение, чтобы броситься старушке на шею, но та неожиданно–величественным жестом отстранила ее.
— Я тоже рада тебя видеть, маленькая Дотти, — произнесла она с акцентом, еще более заметным, чем у Пьера, — но лучше прибереги бурные нежности для своего мужа.
У Робин закружилась голова от невероятного облегчения, которое ей принесло столь явное опровержение всех ее домыслов. Она не могла произнести ни слова и только слабо улыбалась, глядя на Люка и Шарлотту.
— Робин, поздоровайся с моей няней, — подтолкнул ее Люк и, обращаясь к Шарлотте, добавил: — Прости, дорогая, манеры у Робин не всегда хорошие, но ведь она не прошла твою школу воспитания!
— Зато ты ее прошел, — отозвалась старушка, — и результаты просто ужасающие!
Дотти фыркнула. Шарлотта протянула Робин сухую, похожую на птичью лапку, руку.
— Рада познакомиться с вами, дитя мое.
— Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, — наконец ожила Робин, осторожно пожимая хрупкие пальцы. — И я хочу вам сказать, — тут она понизила голос, — что ваш воспитанник не так уж плох, как хочет казаться.
В глазах Люка промелькнуло странное выражение, которое он постарался скрыть под маской безразличия.
— Ну теперь–то можно начинать? — спросила Дотти у Пьера и, получив согласие, громко захлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание собравшихся. — Мы пришли сюда, — начала она, — чтобы поздравить нашего дорогого Пьера с днем рождения…
Робин попыталась незаметно исчезнуть, но крепкая рука Люка поймала ее на полпути к выходу.
— Куда это ты собралась? — прошипел он, пригвождая ее к месту свирепым взглядом.
— Не хочу мешать, — прошептала в ответ Робин. — В конце концов, это ваш праздник…
— Не говори глупостей! — отрезал Люк. — Ты тоже в списке гостей! Отец не простит мне, если ты сбежишь! Он обожает твои статьи и давно хотел познакомиться с тобой.
Робин послушно вернулась к гостям.
Дотти как раз закончила свою речь. И под аплодисменты присутствующих красный бархат, закрывавший картину, был снят.
Пьер шагнул вперед и всплеснул руками.
— Невероятно! Это же Па–о–Сьель! Мои родные места! О, дети, какой чудесный подарок…
Он порывисто обнял Люка и Дотти. На глазах его выступили слезы.
— Как она выросла за те годы, что я не был дома, — проговорил Пьер, осторожно касаясь кончиками пальцев изображенной на полотне сосны. — Помнишь, Элен, — он обернулся к жене и схватил ее за руку, —
