оставаться.
— Никто не окажет тебе неуважения, — тихо возразил Натиоле. — Ты принадлежишь нашей семье, наша кровь и плоть. Флорес боролась за свободу нашего народа. Ее имя чтят!
— Я такая же масридка, как и влахака. Плоть и кровь извечных врагов. Не важно, кто будет смотреть на меня, во мне будут видеть только то, что делает меня врагом.
— Но… — начал было он, однако Ана перебила его:
— Не ты. Не твой отец. Но сколько людей терпят в своих рядах масридов? Скольких бастардов уважают? Что случается с детьми от союза влахаков и масридов?
Ему не нужно было отвечать. Она увидела ответ в его глазах. Она почувствовала это даже во время коротких визитов в страну между гор. Неприятие и даже ненависть. Для одних она была влахакской проституткой, как мать, а другие называли ее масридской содержанкой. Она уже тогда решила, что никогда не разделит судьбу несчастных, которые были бастардами в стране между гор, родители которых были из разных народов и которых все ненавидели. Флорес знала это, поэтому перешла через Соркаты и оставила все это позади. Она искала новую жизнь, вдалеке от вековой озлобленности, которая пропитала все. Может быть, в империи наемники немного значили, особенно если они были женщинами. Но по крайней мере на их жизнь не посягали только из-за позора рождения.
— Ты — влахака, — наконец повторил Натиоле упрямо.
— Я — масридка, — холодно ответила она и отвернулась.
Она ушла с тренировочной площадки и не обернулась, хотя ей отчаянно хотелось этого. Одна ее часть жаждала поговорить с Нати, объясниться, вытащить занозу из раны в сердце. Но другая была слишком горда для этого. «И упряма. Особенность, которую приписывают как влахакам, так и моему отцу».
Натиоле не побежал за ней, когда она исчезла среди палаток, окунувшись в лагерную жизнь, в свою семью, в гуще которой, однако, она была одинокой.
39
Пока Ионнис и Артайнис следовали за Стеном в маленький зал, юная дирийка спрашивала себя, какие новости мог привезти священник Альбус Сунаса из Турдуя. «Надеюсь, еще не вести о войне. Но, видимо, новый марчег масридов не стал заверять в добрососедстве. Иначе воевода был бы менее обеспокоен».
Ионнис легонько толкнул ее локтем.
— Я спрашиваю себя, есть ли новости от Аны, — прошептал он. — И о том, признают ли масриды полувлахаку наследницей трона.
Артайнис ничего не ответила на это. Она поверхностно знала нравы Ардолии и тамошнюю политику и с трудом оценивала соотношение сил в этом государстве.
Когда они наконец вошли в зал, дирийка увидела, что большинство членов совета уже собрались. Присутствовало много мужчин и женщин. Многие лица Артайнис уже видела ночью, когда в Теремию прибыли тролли, но она не помнила всех имен. Естественно, среди прочих мелькал старый прорицатель Винтила, а также Риклеа, ближайшая советница Стена, и много влахакских дворян, которые за последние недели прибыли в столицу. Но были здесь и торговцы, и ремесленники, у которых имелся голос в совете Стена сал Дабрана, поэтому помещение было переполнено людьми.
Воевода занял главенствующее место у стола, а Ионнис сел по правую сторону от него. К удивлению Артайнис, Стен указал ей на место слева от него и кивком показал, что она должна туда сесть. Она осознавала честь, которую он тем самым оказывал ей, и сначала низко склонилась перед влахакским властителем, после чего последовала его требованию. Краем глаза она заметила, что Ионнис улыбается. «От гордости?» — пронеслось у нее в голове, но потом ее мысли переключились на Корнеля, который как раз в этот момент вошел в зал и направился к свободному стулу у квадратного стола.
Священник солнца выглядел так, словно он преодолел путь из Турдуя без остановок, загнав пару лошадей. Его одежда была в пыли, сапоги покрыты коркой грязи. Даже в коротких темных волосах серела дорожная пыль. Судя по всему, он даже не успевал обривать вовремя голову. По лицу было видно, как он устал: под глазами залегли темные круги, а на щеках пробивалась щетина, и двигался он так осторожно, словно был ранен. А еще он показался ей старше, чем до отъезда в Турдуй, словно несколько дней заставили его постареть на несколько лет.
Наконец он с трудом опустился на подготовленное место. Стен подождал, пока в зал вернется тишина, потом поднялся и громко сказал:
— Корнель, вы сообщили мне, что в Турдуе еще совсем недавно было три претендента на титул марчега. Это верно?
С напряженным лицом священник кивнул.
— Да, господин, абсолютно. Так было до тех пор, пока не был подло убит Виколий Аркос. До этого было трое мужчин, которые считали, что обладают правом на трон Ардолии. Теперь их лишь двое.
— И кто эти двое? — спросил воевода.
Ни голос Стена, ни его лицо не выказывали волнения, но Артайнис отметила, что сила, с которой он сжимает кулаки, очевидно демонстрирует его напряжение.
— Тирадар и Сциглос Бекезары, оба кузены покойного марчега.
— Это означает, что масриды не думают о том, чтобы предоставить немес Ане по праву причитающееся место, не так ли?
Винтила тоже встал и дрожащей от гнева рукой показал на священника солнца.
— Ни семья Бекезар, ни ваш орден не придерживаются священных законов земли. Дух Флорес сал Дабран недолго бродит по темным тропам, а они уже плюют на память боярыни!
Его слова вызвали бормотание и тихие чертыхания, четко показывая, что многие в зале согласны с прорицателем.
Корнель прямо взглянул на старика.
— Я должен признать вашу правоту. В вопросе о наследовании трона Ану Бекезар в Турдуе не обсуждают.
Винтила презрительно хмыкнул, когда Корнель добавил с имени Аны фамилию ее отца.
— И какие же планы у двух других Бекезаров? — поинтересовался воевода с ледяным спокойствием.
— О планах Тирадара я не могу сообщить вам, господин, — медленно ответил священник. — Но Сциглос Бекезар не будет гнушаться никакими средствами, чтобы заполучить трон. Он стремится к власти любой ценой. А если он получит ее, то пойдет войной против Влахкиса, в этом нет никаких сомнений.
При этих словах вскочила одна молодая женщина.
— Господин, мы не можем допустить этого! Вы должны препятствовать тому, чтобы масриды вновь завладели Влахкисом.
Воевода повернулся к ней:
— Мы постараемся, Михалеиа. Этот совет и я сделаем все, чтобы защитить страну.
Женщина опустилась на место, покраснев так, словно воевода только что отругал ее.
— Господин, есть еще нечто, что вы должны знать.
Священник встал, засунул правую руку под камзол и вынул маленький сверток.
— В Турдуе у меня появилась возможность обследовать труп марчега Тамара. В его теле торчал обломок силкской стрелы. Такими пользуются наемники Дирийской империи.
Он раскрыл кожаный сверток и достал металлическое острие стрелы с обломком темного древка. Снова в зале поднялся гул. Некоторые из далеко сидящих привстали, чтобы посмотреть на стрелу.
— Неужели вы думаете, что только чужеземцы используют эти стрелы? — язвительно спросил Винтила. — Масриды уже давно покупают оружие у дирийцев, судя по тому, что нам известно. Торговля действительно большей частью проходит через Турдуй. Кто знает, как долго масриды поджидали такого момента?
Вначале Артайнис практически не отметила взгляд, полный упрека, брошенный на нее Винтилой, так как неожиданно ей стало жарко от просветления. «Стрела силка. И силкские всадники, которые прячутся в
