— И она подарит тебе свои туфли? — Он помнил, что именно так действует эта система.
Эмбер посмотрела на него с упреком:
— Конечно нет. Если бы Заза дарила мне свои туфли, она пошла бы по миру. Я уже говорила, Гай, что сама за себя плачу.
— Я не хотел тебя обидеть. — Но его заинтересовало, что она настолько по-иному смотрит на вещи. — Тебя не очень трогает пресса. — А про себя подумал: «Даже перспектива появления в прессе отнюдь не лестной фотографии. Вера бы несколько дней горела яростью по этому поводу. Или Эмбер просто делает хорошую мину при плохой игре?»
— Раньше я сердилась на такие вещи, но мама объяснила мне, что побеждает тот, кто всегда улыбается. — Она отпила глоток воды. — Так я и поступаю. Улыбаюсь. И чем сильнее стресс, тем шире моя улыбка!
Оказывается, с Эмбер очень легко разговаривать! Они побеседовали о самых разных вещах: о книгах, которые нравились Гаю больше всего, и о том, как бы он хотел иметь собаку, но у него никак не получается. Оказалось, что Эмбер тоже любит собак, но не может завести себе собаку, потому что приходилось бы постоянно оставлять ее одну в лондонской квартире. Выяснилось, что им обоим нравятся одни и те же фильмы и блюда…
Но Гай все равно никак не мог понять ее. Едва ему казалось, что он начинает понимать, Эмбер делала или говорила что-то такое, что опровергало все его идеи. Только что она казалась любимой прессой светской львицей, и вот уже в ней открывается какая-то неожиданная глубина. И как раз в тот момент, когда Гай начинал думать, что в Эмбер что-то есть, она говорила или делала что-то настолько в духе его бывшей жены, что он просто скрипел зубами от досады.
— Элли упоминала, что пыталась уговорить тебя организовывать мероприятия для нее. Почему ты отказалась?
— Потому что я не хочу жить по чужому расписанию. Мне нравится организовывать благотворительные вечера, помогать моим друзьям устраивать праздники. Я могу сидеть с друзьями в кафе, не думая о том, что опоздаю на работу. Могу поехать к маме в Лос-Анджелес, ни с кем не оговаривая заранее эту поездку, и не должна спешить вернуться в Лондон. Мне нравится жизнь, которую я веду. — Она посмотрела на остатки шоколада на блюде. — Поскольку ты — мой гость на этом обеде, мне следовало бы быть любезной и предложить это тебе.
— Да, я твой гость. Поэтому буду настолько любезен, что откажусь от твоего предложения. — Он не мог удержаться и не поддразнить ее. — А ты уверена, что шоколад стоит только на четвертом месте в твоем списке порочных слабостей?
Эмбер густо покраснела:
— Не вредничай!
Но ей удалось отомстить. Она ела шоколад очень медленно, точь-в-точь как та девушка из рекламного ролика, которая потрясла его, когда он еще был подростком. Ее губы словно занимались с шоколадом любовью, и Гай не мог оторвать от них взгляд…
И он понял, что Эмбер прекрасно знала, что делает, потому что она одарила его самой коварной улыбкой, когда сказала, вставая:
— Пойду расплачусь.
— Нет, я заплачу!
— Мы договаривались, — произнесла она чопорно, — что я приглашу тебя обедать в благодарность за то, что ты позволил мне остановиться в твоем замке. Но мне может потребоваться твоя помощь, если не хватит знания языка. Тогда я позову тебя.
«Нет, — подумал он, — ей не потребуется моя помощь. Она сможет объясниться жестами и улыбками, и весь ресторан будет улыбаться вместе с ней. Она очаровывает всех, с кем встречается. Официанту понравилось, как она попыталась говорить с ним по-французски и сделала ему комплимент относительно блюд и обслуживания, хотя ее грамматика и произношение были не идеальны и ей пришлось спрашивать кое-какие слова».
И его она тоже очаровала. Он знал, что не должен связываться с ее миром, но ее солнечный, веселый, оптимистический взгляд на вещи был так заразителен!..
На обратном пути он чувствовал себя более спокойно и включил классическую музыку.
— Я догадывалась, что именно такую музыку ты любишь слушать, — сказала Эмбер.
— Я слушаю ее, когда работаю. — Он обернулся к ней. — Опустить верх?
— Спасибо не надо. Шоколада оказалось достаточно.
Он рассмеялся:
— Номер четыре заменяет номер три?
— Зря смеешься. Некоторые специалисты считают, что женщины предпочитают шоколад сексу. Это все определяется центром удовольствий в мозгу. — И так как он ничего не ответил, Эмбер добавила: — Ну ладно, я ушла из университета. Но не потому, что была слишком тупой.
Это, кажется, болевая точка. Ее обвинили в том, что она — человек бездумный?
— Достаточно поговорить с тобой, чтобы понять, что ты — не глупышка. Что ты изучала?
— Историю искусств. Но мне не хотелось работать в какой-нибудь галерее, и моя учеба оказалась напрасной. Лучше бы это место занял студент, который действительно хотел получить знания.
— Очень благородно.
— Папа так не думал. — Она пожала плечами. — Но в конце концов, примирился. Когда я пригрозила, что стану моделью, он перестал требовать, чтобы я нашла достойную работу.
«Модель? Как Вера…»
— А ты хотела бы стать моделью? — спросил он осторожно.
— И годами жить на одних салатных листьях? Нет, спасибо. Я люблю вкусно поесть!
— Ты достаточно стройна, так что можешь есть все, что захочешь. А я видел, сколько пудинга ты можешь съесть.
— Дело не только в этом. Люди завидуют тебе, стараются подставить подножку, ждут, когда ты допустишь какой-нибудь промах. — Она скривила губы. — Нет, спасибо. Это не большое удовольствие.
— А сейчас ты живешь в свое удовольствие?
— Вот именно. Правда, я не думаю, что ты это поймешь.
— Потому что я — зануда? — спросил Гай, вспомнив, что именно так называла его бывшая жена.
— Нет. Потому что ты слишком умный. Ты — ученый. Тебе нужны другие удовольствия в жизни.
Она попала в яблочко. Они принадлежат разным мирам. Эмбер любит встречаться с людьми, она относится к каждому как к другу, ее душевная теплота разрушает любые преграды. Они — полные противоположности. Так какой смысл начинать то, что заведомо обречено на провал? Как бы его к ней ни тянуло. Они договорились, что прошлая ночь — последняя.
Значит, так и будет.
Глава 6
Когда они вернулись в замок, Эмбер извинилась, сказала, что немного устала. У Гая было чувство, что она грешит против истины, но не стал ее на этом ловить, а ушел в лабораторию и стал искать в Интернете, не появилось ли новое средство для лечения аносмии.
Он довел себя до боли в глазах, но не успокоился. Он не знал, происходит ли его беспокойство оттого, что он ничего не нашел, или оттого, что Эмбер спит наверху?
«Ты болван, Лефевр, — сказал он себе. — Тебе надо выспаться. Может быть, утром все будет по- другому».
Подойдя к лестнице, он заметил на кухне свет. Наверное, забыл его погасить. Но, войдя на кухню, Гай увидел Эмбер. Она сидела, уронив голову на стол.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
— Я не могла заснуть, — призналась Эмбер, — спустилась и сделала себе чашку теплого молока с
