безголовым, безлицым, безглазым и неотъединимым от своего мира - не осознавая своего блаженного состояния. Вы бессознательно жили как то, Что вы есть, Там, где вы есть, свободно исходя из своего Источника, полагаясь лишь на Данное. И то, что было вам дано, было в точности то, что вам давалось - луна была не больше и не дальше, чем рука, хватающая ее. Ваш мир был буквально вашим миром - расстояние, самый хитрый и жадный мошенник в мире, еще не начало лишать вас кусочков мира. Очевидное было буквально оче-видным - погремушка, упавшая за пределы поля зрения, прекращала существовать: исчезновение означало уничтожение. Вы не претендовали на какое-либо из лиц в зеркале. Оно могло существовать само по себе: лицо того ребенка, не ваше.
(2) Ребенок. Постепенно вы изучили важное, я бы сказал фатальное искусство: выходить из себя и оборачиваться в свою сторону, как бы глядя на себя чужими глазами с расстояния нескольких метров, и 'видеть' себя с точки зрения окружающих в виде такого же человека, как все они, с нормальной головой на плечах. Такого же, но неповторимого. Вы научились отождествляться с определенным лицом в зеркале и откликаться на его имя. Но по большей части вы остались сами для себя огромным, безголовым, безграничным Пространством, в котором происходят события вашего мира. Временами, возможно, вы хорошо осознавали, что являетесь этим Пространством. (Ребенок спрашивает окружающих, почему у всех есть головы, а у него нет, или заявляет, что он не здесь, что его нет, что он невидим. Карлос, во время празднования его дня трехлетия, когда его попросили показать всех родственников, правильно сделал это, но когда его попросили показать Карлоса, помахал руками в воздухе из стороны в сторону: Карлос не мог найти Карлоса.)
На этой стадии у вас есть возможность и накормить волков, и сохранить овец: вам открыт и бесконечный нечеловеческий мир, из которого вы выходите, и ограниченный человеческий мир, в который вы входите. Коротко говоря, у вас сосуществуют два способа восприятия себя. Для личного пользования вы всё еще не-что-либо, разреженное, громадное, расплывающееся до звезд (хотя они уже вдали, они всё еще достижимы - это еще ваши звезды), тогда как для взаимодействия с обществом вы чем дальше, тем больше становитесь полной противоположностью всего этого. Если сказано, что нам, взрослым, следует уподобиться детям, чтобы войти в царствие небесное, то речь идет о малышах именно этого счастливого возраста - о тех, которые со своей точки зрения неизмеримо велики, больше, чем так называемые взрослые.
(3) Взрослый, имеющий голову. Люди развиваются в разном темпе. Поппи уже в два года очень любила рассматривать себя в зеркале; в два года и три месяца, когда ее мать (я считаю, неумно) сказала ей, что, возможно, по эту сторону зеркала нет лица, и есть только пустота, она ответила: 'Не говори об этом, это пугает меня!' Вероятно, уже в очень раннем возрасте наш культурный взгляд на себя снаружи начинает перевешивать, подменять собой, и постепенно вытеснять наш первоначальный взгляд на себя изнутри. Мы не растем, мы уменьшаемся. Раньше мы присутствовали, и звезды, и все остальные вещи в мире были рядом - теперь мы сжались и удалились от вещей. Раньше мир был внутри нас - теперь мы (что осталось от нас) - внутри мира. И разве удивительно, что, сократившись из того, что было сценой всех явлений, до этой маленькой части мира, мы становимся жадными, обиженными, отчужденными, испуганными, неудачливыми, утомленными, негибкими, вторичными, нелюбящими, просто сумасшедшими. В деталях:
Жадными - ибо мы стремимся вновь захватить как можно большую часть нашего потерянного царства.
Обиженными и агрессивными - когда мы хотим отомстить миропорядку, который так жестоко уменьшил нас в размерах.
Отчужденными, одинокими, подозрительными - поскольку мы, в своей угрюмости, воображаем, что люди, и даже животные и неодушевленные объекты сторонятся нас и вообще предпочитают стоять в стороне и не вступать в общение: мы неспособны увидеть, как дистанция между нами схлапывается в ничто, так что в действительности все они прямо здесь, в наших объятиях, ближе, чем физически близко.
Испуганными - поскольку нам кажется, что мы вещи, зависящие от всех других вещей и противостоящие им.
Неудачливыми - поскольку действия в пользу чего-либо ограниченного обречены на неудачу: вероятный исход даже самых 'успешных' предприятий - разочарование, неизбежный конец - смерть.
Утомленными - поскольку строительство и починка и модернизация воображаемой среды, в которой мы живем, требует от нас слишком много сил.
Негибкими, неироничными, неестественными, фальшивыми - поскольку мы питаемся ложью, и при этом неуклюжей, недодуманной, мелкой, ограничивающей ложью.
Вторичными - поскольку мы отрезаем себя от нашего Источника и Центра и считаем себя несущественным локальным феноменом.
Нелюбящими - поскольку мы думаем, что занимаем некоторый объем, а все остальные находятся снаружи, что мы не устроены открытыми и и способными любить.
Сумасшедшими - поскольку мы 'видим' вещи, которых нет, и искренне верим (в противоречии с очевидным) что здесь, на расстоянии в ноль метров от себя, мы есть то, чем мы кажемся, когда на нас смотрят с расстояния в два метра - твердые непрозрачные цветные комки материи характерных очертаний. Как может наша жизнь и наш мир избежать сумасшествия, когда их Центр сошел с ума?
Пока мы не страдаем от этих многочисленных недугов, мы остаемся детьми в душе, как на стадии (2), безголовыми, прозрачными, светлыми, и более или менее осведомленными о том, кто мы есть. Или же, напротив, мы уже продвинулись на следующую стадию (4). В любом случае, основная причина, по которой мы выживаем и не сходим с ума, проста и обнадеживающа. Если в нашей каждодневном существовании мы часто поступаем разумно, с любовью, с юмором, и даже чувствуем себя счастливыми, это потому что все мы - до какой стадии развития мы ни доросли - всё-таки вырастаем и питаемся из одного общего Источника, из центрального Совершенства, из нашего Безголовия, или Первичного Лица, или Прозрачности, или Сознающей Себя Пустоты. На всем пути нам светит один и тот же Внутренний Свет, несмотря на то, впускаем ли мы его в себя или нет. Наше счастье глубоко укоренено и истинно, тогда как наши беды поверхностны и нереальны, рождены галлюцинациями и невежеством. Мы страдаем из-за того, что забываем, что в самом нашем центре мы совершенны.
Здесь хочется спросить: возможно, стадия (3) - отрезок пути, мощеный страданиями, происходящими от галлюцинаций - это всего лишь большая ошибка, ненужный крюк, которого можно и следовало бы избежать? Может быть, можно перепрыгнуть - с помощью просветленных родителей и учителей - из детства, стадии (2), к подлинной взрослости, к визионерству позднейших стадий, таким образом избегая худшие из тех бед, которые мы только что перечислили? Другими словами, может ли человек стать полноправным членом клуба 'Человечество' и пользоваться его неоценимыми привилегиями и удобствами, но без принятия на себя обязательства лгать, как все другие члены, без включения в Игру С Лицами, без принятия людского облика? Рильке, записывая поразивший его эпизод из детства, не был оптимистичен. 'И затем происходит худшее. Они берут его за руку и выводят к столу; и все, сколько их присутствует, собираются, гонимые любопытством, около лампы. Они крадут лучшие куски зрелища; они держатся в тени, в то время как на него падает, вместе со светом, весь стыд обладания лицом. Останется ли он с ними, и будет ли притворяться, что живет так, как хотели они, и вырастет ли, подражая им?..'
Перед нами стоит вопрос: можем ли мы отвергнуть эти воображаемые 'головные' уборы, эти постыдные и (если рассмотреть, сколько они отнимают) смертельные выросты, которые общество твердо намерено взрастить у нас на плечах - отвергнуть вместе со всем, что следует из их принятия?
Наш ответ таков: на практике, нет. Спрямить путь, не пройдя через стадию обладания головой, невозможно. Мы обязаны взвалить на себя этот груз и пройти с ним по длинной обходной дороге. Конечно, некоторые отказываются сделать это, и никогда не научаются видеть себя во втором и третьем лице. Словно старший брат в притче о блудном сыне, они продолжают жить там, где родились, первое лицо, настоящее время, единственное число, со всей наивностью, которую это предполагает. Это незавидное состояние. Неспособные осознать и привыкнуть к тому, как другие видят их, они заслуживают титул 'отсталых' или того хуже, соответствующим образом ведут себя, и не могут следить за собой. Образно выражаясь, нет такого пути из потерянного Рая детства в Небеса просветления, который бы не вел через
