— Я сказал ему, что герцог Бэкингем убит пуританским фанатиком в Портсмуте и ему не следует рассчитывать на помощь английской эскадры. Я сказал ему также, что как только армия короля вступит в Ла-Рошель, а это, в силу вышеприведенного обстоятельства, случится очень скоро, и его высокопреосвященство увидит, что один из лучших его офицеров болтается на виселице в соответствии с его, коменданта, приказом, то…
— То он тотчас же отправит самого коменданта на эту же виселицу составить вам компанию.
— Угадали! Это самое слово в слово!
— И он?
— Побледнел и собственноручно снял веревку с моей шеи.
— Тысяча чертей! Господин д'Артаньян, я давно не слышал ничего подобного!
— Сказать вам правду — я тоже! Как бы то ни было, Ла-Рошель капитулировала, и вы уже несете свою службу, несмотря на ранний час, несомненно, с целью поддержания порядка в городе и недопущения бесчинств. Это очень верно, господин де Кавуа.
— Собственно, мы… — начал капитан гвардейцев, но наш гасконец, подстрекаемый нетерпением, не дал ему договорить:
— И подумать только, что один человек из-за своей гордости и упрямства обрекал весь город на лишения. Кстати, где он сейчас? Верно, с ним поступили сурово, как он того и заслуживает?
— Не слишком-то сурово, шевалье д'Артаньян, — отвечал гвардеец кардинала. — Его высокопреосвященство просто приказал ему убраться из Ла-Рошели к утру следующего, то есть уже сегодняшнего дня. Мы как раз и направляемся к дому коменданта, чтобы удостовериться в том, что приказ его высокопреосвященства выполнен.
— Как же вы поступите, если он до сих пор там? — разыгрывая вульгарное любопытство уличного зеваки, спросил д'Артаньян.
— Вышлем его из города под конвоем, — отвечал господин де Кавуа.
— Вы имеете в виду, что его высокопреосвященство указал ему пункт назначения?
— Именно так.
— И это?..
— Тур.
«Интересно, его высокопреосвященство всех высылает в Тур? — подумал д'Артаньян, вспомнив о госпоже де Шеврез. — Наверное, чтобы легче было за всеми уследить».
Вслух же он произнес:
— Вот как! Очевидно, у его высокопреосвященства есть причины политического характера для того, чтобы отправить этого упрямца не в Бастилию, а в такой симпатичный город.
— О намерениях его высокопреосвященства, как вы сами понимаете, господин д'Артаньян, мы судить не можем, но, я думаю, дело объясняется проще.
— Как же?
— У бывшего коменданта Ла-Рошели в Туре есть дом и виноградники. Он сам просил его высокопреосвященство об этом.
— Вы правы. Все чрезвычайно просто! — ответил д'Артаньян и расхохотался.
Гвардейцы рассмеялись в ответ, и обе стороны расстались вполне довольные друг другом.
Глава семнадцатая
Гибель «Морской звезды»
Фелука «Морская звезда», пустившаяся в плавание по водам Бискайского залива, известного также под названием Гасконского, действительно держала курс на испанский порт Сантандер. Но широты, в которых она находилась, справедливо имеют недобрую репутацию у моряков всего света.
Осенние и зимние штормы представляют собой немалую опасность для любого корабля, который вынужден пуститься через Гасконский залив в эту пору. Не стала исключением и фелука капитана Ван Вейде.
Планше проснулся из-за того, что какой-то твердый предмет больно ударил его в бок. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу. Все вокруг ходило ходуном, переборки скрипели, словно собирались вот- вот рассыпаться.
— Эй, Гримо! Проснись, Гримо! Что это такое? Да проснись же, наконец!
Гримо, однако, не спал. Он не спал уже давно, так как сон у него был чуткий, и шум начинающегося шторма скоро разбудил его. Он поднялся, нахлобучил на голову шляпу, загнул ее поля, чтобы не сдуло ветром, и выбрался на палубу.
Несколько промокших матросов возились со снастями. Солдат на палубе не было видно. Помощник капитана стоял на мостике, отдавая короткие приказания. Он показался Гримо уставшим и встревоженным.
Гримо подошел к нему поближе и задал вопрос в своей обычной манере.
— Опасно? — спросил Гримо.
В ответ обычно словоохотливый Эвелин только пожал плечами.
Гримо понимающе кивнул и направился к тому месту, где находилась шлюпка. Затем, заняв позицию рядом с нею, он ухватился за ванты и принялся ждать дальнейшего развития событий.
Не обнаружив Гримо в каюте, Планше спросонок вообразил, что судно уже тонет и экипаж покинул его. Взъерошенный Планше пулей вылетел на палубу. Вздох облегчения вырвался у него, когда он обнаружил, что дело далеко не так плохо. Потом он заметил Гримо.
— Вот ты где! Что-то случилось?!
— Пока нет, — отвечал Гримо.
— Уф-ф, а я уже было подумал, что мы тонем.
— Возможно.
— Как это — возможно! Что ты этим хочешь сказать?! Значит, я прав — мы уже тонем?!!
Гримо сделал рукой успокоительный жест, означавший «Нет еще».
Однако это мало успокоило Планше.
— А зачем же ты тогда здесь торчишь? — спросил он.
— Наблюдаю, — был ответ.
Планше огляделся вокруг.
— А это что еще? Шлюпка! Признайся, Гримо, ты здесь торчишь неспроста, на этом холодном, мерзком ветру. Бр-р, да еще и брызги летят все время. Скажи мне, что ты тут делаешь?
— Стерегу, — коротко отвечал Гримо, кивнув в сторону шлюпки.
— Выходит, наши дела так плохи? — упавшим голосом спросил Планше.
Ветер между тем крепчал.
К помощнику капитана подбежал матрос и принялся что-то возбужденно кричать. Сквозь шум оба француза расслышали обрывки фраз. Можно было понять, что матрос обнаружил течь в трюме «Морской звезды».
Гримо удовлетворенно кивнул головой.
— Знал, — сказал он.
— Что ты «знал»?! — дико оглянувшись на него, вскричал Планше.
В ответ Гримо изобразил довольно затейливую пантомиму, показав корабль, на всех парусах влетающий в гавань и натыкающийся на дамбу, преграждающую ему путь.
— Трах! — сказал Гримо, изображая момент столкновения.
Затем он изобразил офицера, торопящего капитана фелуки с отплытием, и матросов, в спешке, кое- как заделывающих пробоину.
— Спешка, — добавил он с пренебрежительной миной и неодобрительно покачал головой.
— Великий Боже! — вскричал Планше. — Что же нам делать?
Гримо молча указал на шлюпку.
